Адам Пшехшта - Губернатор [litres]

– Посмотри вокруг! – посоветовала Анастасия. – И погаси фонарь.

– Но тут ничего нет! Голые стены и только.

– Нет, смотри внимательней. Как думаешь, зачем я взяла тебя с собой? В этих местах то, что скрыто от одних, иногда замечает кто-то другой.

Она уселась и скрестила ноги, глядя на стену. Лишь сейчас Рудницкий заметил, что от пола до потолка струится слабый свет, больше напоминающий сияние луны, чем блеск электрической или газовой лампы.

Алхимик посмотрел вниз: пол сначала казался гладким и черным, однако постепенно на нем проявлялись тонкие, более светлые узоры. С каждой минутой эта лжемозаика набирала глубину. Рудницкому казалось, что весь пол был своего рода дверью, которую достаточно было открыть, чтобы достичь невообразимого. Открыть! Только как? «Не ручку же нажать? А может, это все иллюзия? Я же стою на этой мозаике, ощущая под ногами твердую, неподатливую поверхность».

Рудницкий присел и осторожно коснулся пола. Его пальцы проникли сквозь преграду и исчезли в полу. Он резко отдернул руку и присмотрелся внимательней, насколько позволял тусклый свет. Он не заметил никаких изменений. Он снова погрузил руку в небытие по локоть. Внезапно он ощутил судорогу, словно его ударило электрическим током, однако и в этот раз на ладони не было никаких следов.

– У нас пять минут, – отозвалась напряженным голосом Анастасия.

Алхимик погрузил обе руки в темноту, совершая там движения, словно пытался поймать рыбу голыми руками. Его пальцы сжались на небольшом овальном предмете, и Рудницкий вытащил его резким движением. Серебряный цилиндр был покрыт постоянно движущимися символами. Левый глаз алхимика сразу же начал слезиться при взгляде на узоры, что вспыхивали, будто миниатюрные молнии.

– У меня что-то есть, – проинформировал Рудницкий.

– Прекрасно! В таком случае уходим.

Не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты. Алхимик последовал за ней. В этот раз ступени казались ему более крутыми, чем раньше, сердце бешено колотилось, а легкие горели живым огнем при каждом вздохе, словно это стоило ему невероятных усилий.

– Я больше не могу, – прохрипел он. – Помедленней!

Анастасия молча схватила его за руку и потянула за собой с силой, невообразимой для обычного человека.

– Быстрей!

Когда они добрались до выхода, девушка дышала только чуть быстрей, чем обычно, зато Рудницкий был вспотевшим и дышал, как кузнечные меха.

– Спятила?! У меня три грыжи и сердце сейчас выскочит!

– Не важно! Главное, мы успели!

– Ведь до захода солнца осталось два часа, а до казарм пятнадцать минут дороги.

Анастасия покачала головой, мгновение она выглядела как ребенок, пойманный на воровстве сладостей.

– Это все из-за инклюза, – сказала она. – Когда мы пришли, проход уже закрывался.

– Что значит закрывался?!

– Инклюз – это аномалия и появляется только на определенное время. Когда он исчезает, лучше находиться как можно дальше. И не бей, когда освободишь меня от клятвы, я дам сдачи! – предупредила она.

Рудницкий расслабил сжатые кулаки.

– Насколько помню, я ни разу тебя не ударил, – процедил он. – Но, кажется, начинаю понимать Самаэля…

– Да ладно! Самое главное – все получилось. Что ты нашел?

– А ты?

Девушка полезла в карман плаща и продемонстрировала солидный перстень.

– Что это?

– Понятия не имею, я должна буду исследовать этот артефакт.

– Интересно, каким образом?

– Это сложно.

– Говори! – рявкнул алхимик. – Немедленно!

– Бывает, обычное наблюдение дает неплохой результат, – неохотно произнесла она. – Иногда.

– Что значит наблюдение? Я должен сидеть и смотреть на это, как сорока на кость? Там есть какие-то символы, и мой глаз слезится.

– Какие символы? Что ты нашел? – повторила она.

Рудницкий молча протянул ей странный цилиндр.

– Я ничего не вижу, – с жалостью сказала она. – Да, ты должен смотреть на этот предмет.

– У меня голова болит.

– Выпей какой-то порошок, – равнодушно ответила Анастасия.

– Ты не понимаешь, она у меня болит из-за того, что я всматриваюсь в это что-то.

– К сожалению, этого не избежать. Твои чувства не приспособлены к восприятию другой реальности. Ты должен привыкнуть.

– Это пройдет?

– Конечно. Со временем.

– Ну хорошо, наблюдение, что еще?

– Эксперименты.

– А конкретней? Что мне с этим делать? Опустить в кислоту? Использовать электричество?

– Что только пожелаешь. Такой артефакт трудно уничтожить, но не повредит немного осторожности. И здравого смысла.

Рудницкий окинул ее оценивающим взглядом: не вызывало сомнений, что барышня Анастасия все неохотней делится с ним знаниями. А что будет, когда она освободится от клятвы? Полбеды, если только откажется объяснять. Хуже, если начнет мстить за воображаемые обиды.

– Что еще? – бросил он сухо.

– То есть?

– Есть еще что-то, что я должен знать в связи с нашей вылазкой в инклюзы? – объяснил он, произнося слова с осторожностью.

Ответом ему было молчание. Он терпеливо ждал, видя, что Анастасия не может его игнорировать. Пока не может.

– Осмотри свое снаряжение, – сказала она наконец. – Ваш мир главным образом создан из материи, наш – из энергии. Когда две реальности соприкасаются, наступает что-то типа эффекта соединяющихся сосудов и могут измениться свойства объектов, подвергшихся воздействию аномалии, такой как инклюзы.

– То есть артефакты из вашего мира, подвергшиеся влиянию нашего, делаются более материальными, а в противной ситуации возрастает уровень энергии? Я правильно понял?

– Да, поэтому, например, в анклаве постоянно играют патефоны.

Рудницкий кивнул.

– То есть достаточно интенции, – пробормотал он. – Патефоны придумали, чтобы воспроизводить музыку, поэтому энергия, сконцентрированная в анклаве, активировала их, реализуя цель, для которой их создавали.

Анастасия не прокомментировала выводы алхимика, но видимое напряжение на ее лице свидетельствовало о том, что она внимательно его слушает.

Как только они вышли на площадь перед арсеналом, сразу же заметили перемены: в окнах увеличилось количество винтовок, а оба броневика стояли с работающими двигателями.

– Что-то не так, – встревоженно сказал Рудницкий.

– Спокойно! – прошипела девушка. – Сейчас у нас договор с Самаэлем. Будет лучше, если он не начнет подозревать нас в каком-то коварстве.

Матушкин стоял в дверях арсенала и поторапливал их жестом. Видя, что они не реагируют, он сам выбежал им навстречу.

– Что случилось? – спросил Рудницкий.

– Прибыл гонец из штаба, – проинформировал офицер, тяжело дыша.

– И что?

– Сашка просит об отсрочке.

Алхимик выругался: договор с Самаэлем предполагал, что в течение двух дней россияне определят ворота, через которые должен выйти Проклятый и его свита. Посланец должен был подтвердить готовность к началу операции.