Адам Пшехшта - Губернатор [litres]

– Почему их так много? – спросила Анна.

Перепуганное лицо девушки показывало, что она не в восторге от своего нового социального положения.

– Половина – это скорбящие, – ответил Черский.

– Что?!

– Разочарованные дамы, – объяснил поляк с улыбкой. – Я не знаю актуальный рейтинг на брачном рынке, но Сашка точно находится в первой десятке самых желанных кавалеров империи. Они пришли попрощаться с мечтами.

– Находился, – поправила его девушка. – И лучше, чтобы все об этом помнили, – добавила она, погрозив будущему мужу пальцем.

– Не слушай его, – сказал Самарин. – Большинство хочет увидеть «польскую княжну».

– Это тоже, – подтвердила Мария Павловна. – Выходим, – приказным тоном произнесла она.

Самарин глубоко вздохнул. Почти весь вчерашний день они посвятили репетиции некоторых элементов церемонии под бдительным взором княгини, которая ругала за малейшую ошибку. Последний раз офицер переживал что-то подобное лет двадцать назад, во время муштры.

Крики и аплодисменты в адрес невесты говорили о том, что умело распускаемые теткой слухи об аристократическом происхождении Анны нашли широкий отклик.

Они остановились в притворе церкви, где одетый в праздничные одежды священник вручил им свечки – символ пламенной любви – и провел обряд помолвки. Потом они вошли в храм и остановились на белом полотне. Проходя мимо места, где Гриневицкий смертельно ранил Александра II – отсюда и название собора, храм Спаса на крови, – Самарин склонил голову. Анна изобразила поклон, после чего посмотрела на него, и ее взгляд говорил: «Я делаю это только ради тебя».

Генерал поцеловал крест, не сводя глаз с девушки. «Иосиф Андреевич был прав, – хмуро подумал он. – Рано или поздно что-то нас разделит. Может, уйти из армии? Не сейчас, конечно же, после наступления. Я уже достаточно навоевался. Почему бы не провести остаток жизни в каком-нибудь спокойном местечке в деревне?»

Когда батюшка подсунул ему чашу с вином, он уже все решил. После окончания наступления он попрощается с армией. Если выживет.

Анна сделала глоток вина согласно обряду. Потом священник обвязал их руки белым платком и накрыл епитрахилью. Вот они и обвенчаны.

Толпа поздравляла их радостными криками и дождем из цветов. Одетые в парадные мундиры солдаты стреляли из ружей, после чего создали проход, каким молодожены прошли к карете. В этот раз карета была в их полном распоряжении, княгиня и Черский сели в другой экипаж. Самарин властным жестом притянул девушку к себе. Она стала его. Яркое майское солнце, танцующее на солдатских штыках, озолотило волосы Анны.

– Трогай! – крикнул он кучеру.

В воображении замаячили часы, отсчитывающие время до начала наступления, но в этот раз офицера не волновало зловещее видение. Его ждало много дней и ночей. С Анной.

Мелодичный звук дверного звонка возвестил о приходе очередного клиента. Рудницкий оторвал взгляд от бумаг – он просматривал счета за последнюю неделю – и жестом поторопил стоящего за стойкой бармена. С тех пор как он вернул свой отель, каждого новоприбывшего гостя угощали бесплатной выпивкой.

Два больших чемодана, которые нес ординарец полковника фон Троша, свидетельствовали о том, что офицер собирается задержаться в «Пристанище». В этот раз в качестве обычного гостя. Немецкое командование по неизвестным причинам отозвало положение, позволяющее принудительно квартировать солдат в домах, находящихся в частной собственности. И результат не заставил себя долго ждать – отель стал приносить доход. Правда, и желающих хватало: во время отсутствия алхимика по Варшаве прокатилась волна загадочных убийств, которые, справедливо или нет, приписывали Проклятым. А «Пристанище» предлагало не только гостеприимство, но и ощущение безопасности.

– Герр барон, я могу присесть? – спросил фон Трош.

Лишь через мгновение Рудницкий сообразил, что немец обращается к нему.

– Конечно, – позволил он, с удовлетворением наблюдая, как коридорные занимаются багажом гостя.

Офицер поблагодарил кивком и уселся в одно из расставленных в холле удобных кожаных кресел.

– Я вижу, вы сменили оформление, – заметил полковник.

– Слегка, – осторожно признал алхимик.

– Вы не пожалели средств, – сказал он, указывая на символ на мраморном полу.

– Я забочусь о своих гостях.

Официант в черной униформе с серебряной буквой «П» на груди поставил на стол бутылку коньяка и два хрустальных бокала.

– Я уже угостился в баре, – предупредил офицер.

– Не беспокойтесь. – Рудницкий пожал плечами. – По какой-то причине вы мне симпатичны, полковник.

На мгновение алхимик испугался, что переусердствовал, последняя фраза прозвучала немного снисходительно, и хотя он был выше по социальному положению, чем немец, но ни для кого не было секретом, что чернила на документе, подтверждающем его титул, еще не высохли. Однако немец принял комплимент с явным удовольствием.

– Мы могли бы поговорить неофициально? – спросил фон Трош.

– Конечно, хотя не гарантирую, что отвечу на все ваши вопросы, – сказал Рудницкий, разливая алкоголь.

Офицер принял условие и сделал глоток.

– Отличный коньяк, – похвалил он. – Я хотел бы знать, что вы думаете о последних событиях в городе?

– Вы имеете в виду убийства?

– Да, специфические убийства, – произнес немец. – Тела без единой раны, но лежащие в луже крови, или останки, сгоревшие почти дотла. Это работа людей или theokatáratos ?

Рудницкий крепко сжал бокал, слегка наклонил, вдыхая аромат ванили, цветов и сушеных фруктов.

– Почему вы спрашиваете об этом именно меня? У вас есть свои эксперты.

– Есть, – кивнул немец. – Только лучшие из них заняты чем-то другим, поэтому у нас остались только второсортные эксперты. А дело слишком деликатное.

– Почему это? Преступление есть преступление.

– Погибло три немецких солдата и один офицер. Вот почему расследование веду я от имени армии. Одна из версий предполагает, что это сделали благосклонные к русским жители Варшавы.

– Это единственные жертвы?

– Нет. Убито еще несколько гражданских, в том числе женщина и ребенок.

– Солдаты патруля?

– Именно, на границе анклава.

Рудницкий гневно поджал губы: хватило минуты невнимания, и, казалось бы, невинный разговор перерос во что-то, очень напоминающее допрос. Он, конечно же, мог послать фон Троша к дьяволу, но что если немцы придут к выводу, что за нападениями стоят поляки? Сразу же после взятия Варшавы они расстреляли несколько десятков человек, обвинив их в сотрудничестве с русскими.

– Я бы ставил на Проклятых, – сказал он задумчиво. – Наверное, им как-то удалось пройти барьер. Возможно, и не без помощи извне, хотя сомневаюсь, что эта акция была направлена против вашей армии. Я думаю, что солдаты стали случайными жертвами, как и гражданские. Может, они заметили что-то подозрительное или просто были атакованы, поскольку оказались слишком близко к theokatáratos ?