Адам Пшехшта - Губернатор [litres]

– Конечно, но если я не могу доверять будущей жене, то кому могу?

– Это не уловка, чтобы склонить меня принять твое предложение?

– Клянусь, что нет!

– Я… Не знаю, что и сказать. Сашка, ради Бога, ты же генерал! Какие окопы?!

Самарин снял шинель и накинул на плечи девушки: она вышла из теплого зала без пальто и сейчас дрожала от холода.

– Я бы не хотел об этом говорить, – ответил он. – Детали не так и важны.

– А твоя семья и друзья? Они примут меня за выскочку, обманувшую аристократа! А что скажет княгиня Волконская?

– Ты знакома с моей тетушкой? – с удивлением спросил он.

– Откуда?! Иногда читаю о ней в газетах. Но пишут, что она… – Она заколебалась, не зная, как ответить.

– Надменная? – подсказал он с улыбкой. – Гордая? Высокомерная? Это все правда, но при всем при этом она любит меня.

– Тем более я не могу стать причиной ссор в вашей семье.

– Я не могу гарантировать, что тетка тебя примет, но разве это важно? Я хочу провести с тобой эти два месяца, баловать тебя и делать неприличные предложения, а потом их реализовывать. А что ты мне предлагаешь? Несколько встреч украдкой в какой-нибудь арендованной квартире или провинциальном отеле? А если ты родишь моего ребенка? Он должен будет остаться байстрюком только потому, что его мать была слишком гордой, чтобы принять предложение от москаля?!

Удар по лицу не свалил Самарина, бывало, он получал и сильней, но яростный удар его так удивил, что он вынужденно отступил на шаг, чтобы удержать равновесие.

– Еще раз скажешь, что я принимаю тебя за москаля, я за себя не ручаюсь! – со злостью прошипела Островская.

Генерал смиренно вздохнул и провел языком по зубам – последнее время это стало привычкой – и с облегчением констатировал, что его ничего не беспокоит, кроме разбитой губы.

– Однако хорошо, что я не ношу монокль, – буркнул он под нос. – А то потерял бы глаз.

– Что ты там бормочешь?!

– Ничего такого. Надеюсь, что ты еще раз подумаешь, – покорно произнес он.

Анна спрятала лицо в ладонях и покачала головой.

– Как я могу отказать? Я люблю тебя, но…

Самарин не дал ей закончить, обнял, не обращая внимания на все большее число свидетелей за окном.

– Ну одна проблема решена, – сказал он с облегчением.

– Что за романтическое признание.

– Будут и романтические, как только куплю кольцо, – заверил он. – Ну или когда окажемся одни.

Анна подняла глаза и вспыхнула румянцем, видя, сколько людей наблюдают за ними.

– Трокина меня убьет!

– Не шути так, сегодня вечером ты уезжаешь со мной в Петербург. У меня много дел, которые нужно уладить, а также нужно достать специальное разрешение на брак, я не собираюсь ждать. Ну и купить какой-нибудь скромный особнячок. Раньше я всегда останавливался у тети.

– Купить особнячок? Я бедна как церковная мышь!

– Уже нет. Минуту назад ты стала одной из самых богатых женщин в империи. Извини, что начал эту тему, это вульгарно, но ты бы и так узнала об этом, подписывая бумаги.

– Какие, к черту, бумаги?!

– Свадебный контракт. Ты не можешь рассчитывать на поддержку семьи, поэтому я позабочусь о твоих интересах.

– Не хочу никакого контракта!

– Я понимаю, однако ты его подпишешь. Поссоримся в другом месте, – быстро сказал он, видя выражение лица девушки. – Люди смотрят. А сейчас перейдем ко второй проблеме: солдаты тебя любят?

– Солдаты? – ошеломленно переспросила она.

– Те люди в окопах! – нетерпеливо произнес Самарин.

– Наверное, да. Всегда были со мной милы, спрашивали, чем помочь и даже…

– Ну?

– Ну была у меня маленькая проблема с тем майором Афанасьевым. Был настойчивым. Это заметил один из охранников и пообещал, что поговорит с ним. С тех пор Афанасьев обходит меня другой дорогой.

– Вот так просто? – с недоверием спросил Самарин. – Поговорил с ним и все? Охранник?

– Ага. А может, это из-за того случая?

– Какого случая?

– Как-то после этого Афанасьев неудачно упал с коня и пролежал две недели в госпитале. Чего ты так странно усмехаешься?

– Странно?

– У тебя такая холодная, противная ухмылка. – Ее передернуло.

– Тебе кажется, – хмыкнул Самарин. – В таком случае поехали на линию фронта. Посмотрим укрепления и поговорим с твоими обожателями.

– А Лебединский позволит?

– Позволит. Иди к машине, я принесу твое пальто, чтобы ты не простыла.

Самарин подождал, пока девушка скроется с его глаз, после чего вернулся в зал. Веселье было в разгаре: Афанасьев дремал лицом в полупустой тарелке, несколько штабных пели казачью колыбельную, а Лебединский что-то нашептывал на ухо блондинке с глубоким декольте. Только Матушкин сидел за столом с кислой миной, не обращая внимания на щебетание явно заинтересовавшихся им девушек.

– Мы с Анной отправляемся на линию фронта, – проинформировал Самарин без вступления. – Я должен сам увидеть, как выглядит ситуация.

– Спятил?!

– Я не пущу ее в окопы. Оставлю в каком-то убежище в тылу, но без нее солдаты ничего мне не расскажут, а у меня нет времени переубеждать их, что я не очередная штабная крыса или школьный приятель Лебединского. Когда вернусь, генерал должен быть трезвым как стеклышко.

– Значит, открываемся?

Офицер хмуро кивнул.

– Уж я поставлю его на узкую дорожку добродетели, – злорадно пообещал Матушкин.

Самарин похлопал приятеля по плечу и направился к выходу.

«Самое время закончить инспекцию и вернуться в Петербург, – подумал Самарин. – С Анной».

Генерал Лебединский ждал его в небольшом кабинете с идеально пустым письменным столом. Было заметно, что изучением документов он себя не утруждал. Он выглядел трезвым, только опухшие глаза свидетельствовали о том, что последнее веселье не прошло бесследно.

– Слушаю! – коротко бросил он.

Похоже, ему не понравилось, как обращался с ним Матушкин. Самарин уселся без приглашения, закурил, не угощая хозяина кабинета.

– Я был на линии фронта, – проинформировал он. – Оценил состояние укреплений и поговорил с солдатами. Ситуация на твоем участке катастрофическая, но ты это прекрасно знаешь.

– Прошу прощения, – рявкнул Лебединский. – Насколько мне известно, ты служишь в Конвое, и это не дает тебе права оценивать приготовление поля битвы! Разве что барышня Островская является твоим экспертом, – добавил он язвительно.

– Я бы советовал тебе оставить мою невесту в покое, – ответил спокойно Самарин. – Это первое и последнее предупреждение.

На щеках Лебединского заходили желваки, его лицо превратилось в деревянную маску, но генерал удержался от комментариев.

– Так лучше, – продолжил Самарин. – Наверное, ты считаешь, что я один из тех инспекторов, которые почти год доносят о мошенничестве в твоем регионе? Ничего подобного! Я посещаю линию фронта по поручению Генерального штаба, проверяя подготовку перед наступлением. Ты думаешь, почему я открываю тебе сверхсекретную информацию? Ну что ж, я уполномочен на это. Я сегодня говорил с генералом Брусиловым. И должен передать тебе распоряжения Ставки.