Адам Пшехшта - Губернатор [litres]

Рудницкий разглядывал людей, стоящих перед ним в шеренге. Белоснежные рубашки, «бабочки», темные костюмы и черные туфли не отклонялись от принятых на службе стандартов, их отличала только серебряная буква «П» на пиджаках. Ну и кое-кто был вооружен.

Присланные Станкевичем Кинжальщики бо́льшую часть ночи провели за обучением прислуживанию за столом, ни один из них не имел опыта в этой сфере. Алхимик отдал распоряжение, чтобы их привлекали только к самым простым делам, иначе сразу станет понятно, что они не имеют никакого отношения к обслуживающему персоналу «Пристанища».

Торопливые шаги возвестили о прибытии Маевского. Мужчина отвечал за охрану главного входа и партера. На втором этаже, где должны были проходить переговоры, стоял Анквич.

– Едут! – доложил он.

Рудницкий неспешно спустился в холл, кивнул, приветствуя офицеров. Станкевич и Гроховяк вежливо поклонились, но большинство членов СОВ проигнорировали алхимика. Похоже, их никто не просветил, что и он входит в состав польской делегации, или принимали его за малозначительного фигуранта.

Автомобили в сопровождении кавалеристов подъехали к отелю, и почетная рота подняла оружие на плечо. Рудницкий сразу же узнал особу, которая первой переступила порог «Пристанища»: Алексей Алексеевич Брусилов. С недавнего времени изображение генерала можно было увидеть в любой газете.

Брусилов приветствовал членов польской делегации, обходя чиновников, блокирующих ему дорогу, и остановился перед алхимиком.

– Я рад, что в переговорах будет принимать участие кто-то с вашим талантом и компетенцией, – заявил он, протягивая руку.

– Это честь для меня, – пробормотал Рудницкий. – Я надеюсь, что мы придем к пониманию.

Шум удивления и опешившие лица польских политиков доставили ему удовольствие. «Вы тщеславны, Олаф Арнольдович», – подумал он.

– Детали – это дело дипломатов, я лишь обычный солдат, однако рассчитываю на успех переговоров. У нас нет ни малейшего повода продолжать военные действия, и я не думаю, что проба сил – это лучший выход для вашей молодой республики.

– И я предпочел бы взаимовыгодные соглашения, – хладнокровно ответил алхимик. – Однако, как вы понимаете, Ваше превосходительство, остается вопрос защиты интересов Варшавской Республики.

– Не забывайте, прошу, и о Российской империи, – добродушно улыбнулся собеседник. – И у нас есть определенные ожидания.

– Я не сомневаюсь, Ваше превосходительство, но считаю своим долгом отметить, что в делегации я исполняю роль эксперта.

– В вопросах алхимии или боевой магии? – спросил Брусилов, прищурив глаза.

Рудницкий справился с нервной гримасой, несмотря на то что ощутил, как по спине стекают ручейки пота. «Он знает, – пришел к выводу алхимик. – Россияне знают, что он участвовал в бою! Черт!»

– В обоих. – Станкевич избавил его от ответа.

Офицер появился рядом с Рудницким, почти как джинн из бутылки.

– Контратака под Радзымином была настоящим мастерством, – похвалил Станкевича россиянин. – Я был бы вам благодарен, если бы вы нашли для меня пару минут, генерал. Я хотел бы прояснить несколько деталей вашей стратегии. Как профессионал с профессионалом.

– Я к вашим услугам, Ваше превосходительство, – поклонился Станкевич.

– Кстати, насчет переговоров. – Брусилов повернулся к алхимику. – Я думаю, что вы найдете общий язык по крайней мере с одним членом нашей делегации. И думаю, мне не нужно его представлять.

Из группы российских военных вышел офицер с саблей и в орденах, в генеральском мундире.

– Не нужно, – пробормотал Рудницкий.

Черты Самарина заострились со времени последней их встречи, морщины в уголках глаз придавали лицу россиянина суровое выражение.

– Приветствую, кузен, – произнес он.

Грубое, резкое рукопожатие Сашки несло послание, предназначенное только для алхимика: что-то было не так. Совсем не так.

Рудницкий любил теплые летние вечера и приглушенные звуки готовящегося ко сну города. Через широко открытое окно доносился запах цветов и нагретого солнцем воздуха. Иногда ветер деликатно шевелил штору, из ближайшего сада доносилось пение иволги, предвещающее дождь. Тогда алхимик садился в свое любимое кресло с подставкой для ног, зажигал масляную лампу и лениво листал какую-нибудь книгу, больше для настроения, чем от желания почитать. Однако сегодня об отдыхе не было и речи, напротив сидел Самарин, собранный, как для прыжка.

– Я должен знать, кто напал на мою квартиру, – повторил он в очередной раз. – Они хотели убить Анну!

– А нельзя это отложить на потом? Когда закончим переговоры? Я обещаю, что займусь лично…

– Пока ты не выяснишь, кто это сделал, можешь забыть о переговорах! – прервал его Самарин. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Никто не станет договариваться с террористами. Это официальная позиция правительства Его Величества, – заверил он. – Мы начали эти переговоры только для того, чтобы показать свою добрую волю.

– Еще сегодня Брусилов заверил меня, что вы не собираетесь продолжать битву, – гневно произнес Рудницкий.

– И не собираемся. Но дорога до договоренностей очень долгая. Варшава не является самодостаточной. Что если мы блокируем город? На сколько вам хватит провизии? Даже если у вас останутся какие-то связи с подконтрольными немцам территориями, у вас будут проблемы. Большие проблемы. И неизвестно, чего от вас в такой ситуации потребует кайзер, – с явным злорадством произнес Самарин. – Пойми, это не мое личное дело. В правительстве и среди советников Его Величества есть две фракции: одна желает соглашений, а вторая – совсем наоборот…

– Может, это провокация со стороны ваших фанатиков или тайной охраны? Они же тебя не любят.

– Я думал об этом, – признался Самарин. – Однако сомневаюсь. Слишком рискованно. Если бы оказалось, что это кто-то из наших, полетели бы головы. Император иногда тянет с принятием определенных решений, но не в этом случае.

– Ну ладно, – фыркнул алхимик. – Мы знаем, что ты командир подразделения «Омега», но что бы нам дало убийство Анны?

– Немного, – процедил Самарин. – Но дело могло быть во мне. В конце концов, мое подразделение уничтожило большинство ваших магов.

– Месть? – с сомнением спросил Рудницкий. – Я знаю Станкевича. Он не тот, кто будет мстить за такое.

– А Кинжальщики? Такая акция как раз в их стиле.

Алхимик покачал головой.

– Я как-то разговаривал с их лидером, – сказал он. – Это самый хладнокровный игрок, какого я когда-либо встречал. Он не руководствуется эмоциями. К тому же ты не незаменим, твоя смерть не сдержала бы наступления, могла только вызвать небольшое замешательство. А если бы погибла Анна… Нет, это исключено! – решительно резюмировал он.