Николай Горькавый - Курьер-619 (Юпитер – Челябинск) [litres]

– Почему? – удивилась Юля.

– Потому что ракеты-носители делают серийно, а спутник – это штучное изделие, ручная работа. Сейчас наступает космическая революция, связанная, во-первых, с удешевлением серийных спутников – например для массового космического Интернета, а во-вторых – с миниатюризацией спутников. Одна ракета-носитель может вывести в космос сотни таких кубсатов и наноспутников.

– Здорово! – сказала Юля.

Кирилл воодушевленно продолжал:

– Космическая среда очень не похожа на земную. Там ничего не ржавеет. Зато в космосе такой жесткий ультрафиолет, что многие материалы, из которых сделан спутник, быстро разрушаются. Недалеко от Южной Америки есть своеобразная дыра в магнитосфере, и частицы солнечного ветра пробиваются в этом месте к Земле. Когда спутники пролетают эту Южно-Атлантическую аномалию, то испытывают интенсивную бомбардировку космическими лучами. У обитателей международной орбитальной станции в этот момент даже планшетники могут отключаться. Космическое приборостроение – это такая сложная область, в которой существенны самые ничтожные, на первый взгляд, инженерные мелочи.

– Например?

– Как-то на канадском спутнике, готовящемся к запуску, отвалился болт с крышки прибора. Инженеры взяли новый болт, прикрутили им крышку, но в спешке забыли покрасить болт черной краской. После запуска спутника выяснилось, что солнечные лучи, отражаясь от блестящего болта, вносят серьезные помехи в работу чувствительного прибора. Пришлось ученым, которые работали с данными этого прибора, создавать специальную математическую модель отражения от болта, чтобы учитывать его в анализе данных. И все равно – полностью вред от болта исключить не удалось.

– Подумать только, – удивилась Юля. – Какой-то некрашеный шуруп нанес вред целому космическому проекту.

Девушка лукаво заглядывала Кириллу в лицо, и они улыбались друг другу.

Они оба понимали, что сейчас между ними идет очень важный информационный обмен – и он совсем не о шурупах, пусть даже и космических.

Они вышли на опушку леса. Впереди лежало поле и вдали – поселок.

– Надо отдохнуть, – сказала Юля и поставила корзины на землю.

Кирилл тоже разгрузился. Вдруг Юля пододвинулась к нему, крепко обняла – и они еще крепче поцеловались.

Этот поцелуй был особенным. Он не был случайным или впопыхах. Он стал как самое красноречивое признание. Когда они наконец оторвались друг от друга, их глаза встретились, слова были не нужны. Но с этого мгновения они стали не просто друзья. Каждый из них знал об этом, и они были счастливы от этого понимания.

«Действительно – удачный денек!» – в восторге подумал юноша.

Конец дороги – до дома Юлии – они прошли в молчании, но с сияющими глазами.

Эту дорогу вдвоем Кирилл запомнил на всю жизнь.

23 ноября 2012 года

Накануне вечером Юля прислала Кириллу сообщение по сети: «Приезжай поездом в 8:30 на станцию Кисегач. Бери коньки».

Юноша, конечно, приехал – как уже не раз делал в последние месяцы. Правда, на станции Кисегач, названной так в честь красивого заповедного озера, окруженного сосновым бором, они еще не встречались.

Когда Кирилл вышел из зеленого вагона пригородной электрички, Юля – в яркой розовой шапке и серой куртке – уже ждала его на платформе: ее поезд из Златоуста прибывал раньше.

Они подбежали друг к другу, стесняясь взглядов суровых темных теток, которые всегда торчат на каждой станции с какими-то ведрами и рюкзаками – словно этих теток и их мешки отлили из чугуна и установили тут навсегда. Как фигуры на Кировке – только совсем невеселые.

Молодые люди быстро обнялись – при этом Юля угодила холодным носом куда-то в скулу Кириллу – и, позвякивая коньками, сели в пыхтящий и воняющий бензином автобус, который затрясся по обледенелой дороге вокруг Елового озера.

Они сидели в автобусе напротив друг друга. Кирилл с удовольствием смотрел в лицо девушке. Она это заметила и улыбнулась в ответ:

– Ну что там новенького в астрономии?

– На спутнике «Аура» разлохматилась теплоизоляция. Ее ворсинки стали засвечивать в прибор, поэтому в нем появились помехи.

– Такая мелочь – и так вредит!

– Как я уже говорил, в космосе нет мелочей. И скоро будет запущен астрометрический спутник «Гайя» – это грандиозный проект с задачей определения координат и скоростей движения миллиарда звезд. Все ученые ждут его результатов с большим нетерпением.

Автобус наконец прополз длинное Еловое озеро, объехал круглый небольшой Теренкуль и выбрался на узкий перешеек между Теренкулем и просторным Кисегачом. На Южном Урале озер столько, что земли между ними часто меньше, чем воды.

И вот Кирилл и Юля стоят на высоком берегу Кисегача и смотрят на обширное пространство, покрытое каким-то странным темным льдом, на котором совсем не было снега.

– Спускаемся? – спросил Кирилл и двинулся по узкой скользкой тропке вниз. На середине обледенелого спуска он не удержался, шлепнулся и выкатился на спине прямо к кромке озера.

Юноша оперся на землю рукой, пытаясь встать, – и тут понял, что влетел прямо в воду и наверняка промочил куртку и брюки. Но в следующее мгновение он осознал, что лежит не в воде, а на льду, намерзшем на песке. Лед был настолько прозрачен, что на глаз не отличался от тонкого слоя воды.

По тропке осторожно спустилась Юля:

– Эх ты, тетеря, на ровном месте кульнулся!

– Ты посмотри, какой лед! – ошеломленно сказал Кирилл.

Он осторожно поднялся и взял Юлю за руку. Они вместе шагнули с берега на лед. Ощущение было такое, что они, как библейские персонажи, идут прямо по воде: толстый и совершенно прозрачный лед позволял видеть дно на глубине многих метров. Вода в заповедном озере всегда была очень чистой, поэтому они шли по невидимому льду и словно парили над придонной жизнью – валунами, обросшими водорослями, где сновали мелкие рыбы, и корягами, откуда торчали клешни раков, сидящих по своим норам. Было даже страшновато ходить над темнеющей подводной бездной.

– Мороз, безветрие и снега не было – вот и результат, – сказала Юля. – Мне подружка из местных позвонила и рассказала про такое чудо.

– Идеальный каток на много километров! – воскликнул Кирилл.

Они надели коньки и помчались по зеркальной нетронутой глади.

Это было фантастическое развлечение! Упав, можно было скользить много метров и встать совершенно чистым от снежной пыли. Прочный лед звенел под острой сталью, и молодые люди скользили вперед, оставляя за собой дорожку из свежих коньковых царапин.

Ребята остановились передохнуть возле острого каменистого мыса, который врезался в замерзшее озеро заснувшим ледоколом. Кирилл, глядя на шевеление подводной жизни под самыми ногами, сказал: