Майкл Стэкпол - Вол’джин. Тени Орды [litres]

– Но недостаточно, – кивнул старый монах. Взвыл ветер, и он улыбнулся. – Возможно, зима убьет их за нас.

Вол’джин покачал головой:

– Сомневаюсь, что они прождут достаточно.

Закрытые покои возвели в виде буквы «Т». Главная дверь выходила на круглую низину. От нее отходили три крыла – напротив входа и под прямыми углами. Слева, в длинном крыле, находились еще одни двойные двери. Тяжелый кулак ударил в них, требуя открыть.

Чэнь рассмеялся:

– Нам вряд ли стоит отвечать.

– Согласен, – Вол’джин перевел взгляд с одной двери на другую. – Подозреваю, Кхал’ак сконцентрирует атаки там, на дальней стороне, чтобы привлечь наше внимание. Затем она ударит в эту дверь, быстро и мощно. Чэнь, если ты хотел приготовить ей теплый прием…

Пандарен кивнул:

– С удовольствием.

– Брат Куо, дальняя дверь – на тебе, – Вол’джин подошел туда, где Тиратан спрятал колчан и компактный лук всадника. Он натянул его и проверил тетиву. – Сам я встану здесь, посередине, – посмотрю, что у меня получится.

Тажань Чжу кивнул, затем поднялся по лестнице и уселся в центре крыла напротив двери, которую предстояло оборонять Чэню. Он собрался, безмятежный и чистый – противоположность остальным тринадцати. Вол’джин сначала будто запротестовал в душе против подобного спокойствия, но потом отсутствие тревог в Тажане Чжу подняли дух тролля.

«Если не волнуется он, отчего волноваться мне?»

Зандалары начали натиск на дверь западного крыла. Заклинания заколотили в нее с неугомонной монотонностью кузнеца, работающего над подковой. Металл на деревянном брусе скоро тускло засветился красным. Дерево задымилось. Монахи нащупали оружие. Чэнь и Ялия обнялись.

Затем раздался тяжелый взрыв. Расплавленный металл брызнул в зал. Одна из дверей обрушилась, вторую вывернуло нараспашку. От дубового бруса остались дым и тлеющие угли, раскинувшие красный ковер для нападающих.

Вол’джин натянул лук и выстрелил как можно быстрее. Тиратан был прав: короткий лук ускорял стрелы с достаточной силой, чтобы пробивать броню на таком небольшом расстоянии. Масса зандаларов была такой густой, что он не мог промахнуться. Трудность заключалась в том, что из-за их скорости можно было как убить, так и ранить, а из-за тесноты отряда падали враги не сразу.

Монахи дрались отважно. В теплом свете ламп сверкали золотом и серебром клинки, упиваясь кровью троллей. Тот же ошеломительный натиск, что не давал промахнуться темному охотнику, заодно сковывал движения монахов. На более открытом поле боя они бы прорубались через зандаларов. Резня демонстрировала, что снаружи тролли гибли пачками не потому, что были гурубаши или амани, а потому, что осмелились напасть на Шадо-пан.

Копья и мечи голодно искали жертв, и монахи падали один за другим. Брат Куо стал одним из последних. Он развернулся с рассеченным напополам лицом. Остальные просто скрылись в море тролльской плоти, умирая со спокойной душой – возможно, от знания, что забрали с собой множество врагов.

Второй взрыв распахнул главные двери. Чэнь дохнул огнем, пламя объяло зандаларов. Внутрь влилось еще больше элитных воинов, они занялись Чэнем и Ялией. Капитан, возглавивший атаку снаружи, метнулся вперед. Позади, с другим могу, стояла Кхал’ак. Она оглядывалась так, будто бой окончен, а ей оставалось только пересчитать трупы.

Вол’джин отбросил лук, опрокинул тролля в обжигающей вспышке темной магии, затем взял в руки свою глефу. Он перехватил офицера зандаларов, отклонив удар, предназначенный для Ялии, затем кивнул и поманил зандалара к себе.

– Ты же меня не боишься?

Зандалар ощерился и пошел на него.

Если могу полагался на силу, тролль брал скоростью и умением. Его сабля просвистела мимо опущенной головы Вол’джина. Темный охотник полоснул врага по торсу, но зандалар отскочил. Не успел Вол’джин двинуться за ним, как тот налетел опять, коварно ударив поперек тела Черного Копья.

Вол’джин отклонял удары, уводя их наверх или в сторону. Сталь звенела о глефу, металл шипел, встречаясь с металлом. Клинки казались живыми, били со скоростью гадюк, исчезая быстро, как призраки. Притворные выпады и уклонения, скачки и уколы – тролли кружили друг с другом в танце, в смертельно текучих движениях. Темп их битвы все ускорялся, во все стороны летели искры.

Вол’джин сделал выпад, и зандалар отпрыгнул, но едва-едва, с преимуществом в дюйм. Он все плясал. Радость согнала недоверие с его лица. Его живот уже должен был быть вскрыт, кишки – вываливаться. Но каким-то чудом он избегал удара.

Тогда Вол’джин надавил левой рукой и потянул назад правой. Движение развернуло изогнутое лезвие глефы, которое врезалось в спину зандалара. Вол’джин поднял руки вверх. Лезвие аккуратно прошло мимо почки, перехватив артерию, которая ее питала, как и ту, что слала кровь в ноги зандалара. Темный охотник высвободил лезвие в алом всплеске. Враг упал вялым узлом конечностей, плеща кровью на пол.

– Вол’джин, берегись!

Чьи-то руки оттолкнули тролля в сторону. Вол’джин споткнулся о ноги мертвого противника, больно приземлившись и перекатившись. Он поднялся тогда, когда копье могу, которое угодило бы ему в спину, попало в живот истерзанному Тиратану Кхорту. Попало с такой силой, что отнесло его спиной к стене. Там наконечник копья и застрял, и человек, пригвожденный к камню, уставился на копье, закопавшееся ему во внутренности.

Могу ринулся вперед, подняв руки и направляясь к Вол’джину. На копье он даже не глянул. Ярость в его глазах и подергивающиеся пальцы выдавали намерение разорвать Вол’джина, оторвать ему конечности одну за другой.

Так бы оно и случилось, если бы Тажань Чжу не взмыл в воздух, нанося удар ногой. Настоятель Шадо-пана попал могу в левый бок и промял доспехи. Он ударил с такой силой, что могу отшатнулся вправо и врезался в зандаларов, окружавших Ялию и Чэня. Тяжело приземлившись на одного из них, он быстро вскочил на ноги. Тот факт, что при этом могу раздавил троллю череп, был как будто недостоин его внимания.

Вол’джин подхватил глефу, вернув себе равновесие, затем поднялся и увидел, как могу бросается на пандарена. Тяжелые удары осыпали землю в том месте, где всего мгновение назад стоял Тажань Чжу. Они раскололи камень и сотрясли землю. Замелькали кулаки. Ноги поднимались, подсекали и били. Могу, явно опытный в рукопашном бою, да еще и крупнее врага, так и не мог коснуться пандарена.

Тажань Чжу пригибался, или плясал, или перекатывался и переворачивался. Он перепрыгивал через широкие замахи ногами, затем ускользал от комбинаций. Могу сменял стойки – Вол’джин узнал несколько по тренировкам, – и все же пандарен не принял противоположную стойку. Он просто оставался неуловимым, словно призрак. Чем тяжелее давил могу, тем легче он убегал, пока враг наконец не остановился, чтобы собраться с мыслями.