К. Ограм. - Непринятый да Непринявший

– Да ты чего?

– Я брата потеряла!

– Тихо ты! Где потеряла?

– Я не знаю! Унесли, а я…

– Да не вопи!

– Я потеряла брата!

Олег перстом прочистил ухо. Дева продолжила реветь потише и обратно села. Князь затоптался, подошёл к столу и на пень опустился. Попытался оглядеться. Поморгав, ладонями он на очи надавил привычно и поднял глаза. Видел он, может, и мутно, но достаточно неплохо, чтобы понимать, что куры вышли из строения и стали клевать что-то. Солнце светит ярко. Князь видел, как сквозь ветви лучи поляну пронизают.

Олег вновь глянул на дивчину. Весна лишь занялась, а её лик и руки уже светило обласкало. Светло-русая коса падала на спину. Несмотря на то что дева сама довольно крепенька, одёжа на ней велика. Возможно, незнакомец, спасший их, ей дал. Князь недоумённо брови свёл. С чего вдруг Олег её смог разглядеть так ясно? Мутно ж всё вокруг. Князь головой тряхнул и яростно протёр глаза вновь, молвив сдавленно:

– За братом сигала в реку?

– Нет. – пискнула она. – Не пойму, что деется.

– Что? – Олег не понял.

– Не знаю. Я бежала… они Родимовича унесли… а я…

– Уймись! – не вынося криков её, резанул Олег. – По порядку расскажи, что с тобой случилось?

– Ой, милые. А я тут вам принёс…

Олег глазами пробежал по старику и удивлённо задержался. Непонятно, что с ним было. Кожа будто бы в земле вся. Измазаны лицо и руки. Одет также странно. В седых волосах шишки застряли. Горбик на спине. Старик миску на стол с орехами поставил. Олег вопросил:

– Ты кто?

– Я, друже, Лесовитый. А тебя как нарекли матушка да батюшка?

– Я Олег. Сын Богдана, князь Сварога. Вхожу в род Чуров.

Алёна вдруг на князя вылупила очи.

– Ты… как же… – изрекла.

– Мне в Перун нужно вернуться. – глухо перебил Олег.

– Не пойму тебя я, друже. То ты князь Перуна, то Сварога, хотя и выше их быть невозможно. И разве не Чур твой прародитель?

– Да что ты, дед, несёшь?! – Олег терял терпенье. – Сварог – земля под властью рода Чурова, Перун его столица – град! Я оттуда!

– Это светлые владыки. – засмеялся Лесовитый, будто бы не замечавший дёрганье Олега. – О какой земле ты мне тут твердишь?

Олег дыханье задержал и глянул на Алёнку.

– Как же я в Перун попала? – меж тем уронила дева. Олег еле удержал в себе язвительные вопли. Красный от натуги, он выдохнул сквозь щель меж губ. Князь вернул взор к Лесовитому:

– Река, на берегу которой ты нас подобрал, теченьем унесла нас от столицы. Мне нужно к ней!

Улыбка незнакомца упала. Он лес оглядел.

– Мои владенья в этом месте. Тут тоже хорошо. Оставайтесь, милые.

– Не понимаешь, что ли? Я князь! Мне нужно воротится.

– Я не знаю, как ты попал сюда. Но, увы, отсюда вы уйти не сможете.

– Как не сможем? – Алёна спохватилась. – Я не могу остаться здесь. Мой брат…

Она запнулась. В глазах вновь проявились слёзы.

– Прости, Алёнушка, но я правду говорю. Мои владенья – этот лес. Он маленький, день туда и по деню в стороны, – руками Лесовитый замахал. – Далее мои собратья. Но бороться с ними иль в их владения пройти не по силу вам. Я ничем не помогу, роднушки, увы. Мне б за собственным леском уследить.

– Я не могу! Родимович!… – взвизгнула Алёна. И разразилась плачем.

Олег поморщился от крика. Но яд новый удержал.

– Отведи меня к границе владений твоих и других, – князь молвил. Вздохнул Лесовитый:

– Ты не выйдешь, милый…

Более не хотел князь попусту болтать.

– Отведи меня до краю.

В ожидании судьбы

Миролюба поднялась в постели и колени обняла. Легко упало покрывало с ложа у неё. Игривый настрой у княжны был. Она улыбалась.

В постельной её с сёстрами было просторней и светлее по сравнению с другими горницами в тереме. Зимой, в морозны дни даже хладно становилось. Печи хоть и жарили, но в Свароге дни снежные бывали круты да суровы, благо, что нечасто. Но сейчас-то весна в небе. Даже окна приоткрыты.

Феня вновь ушла учиться. Ранняя птаха она. Миролюбе б таку прыть и умок, как у сестры. Да не могла себя заставить столько читать и слушать мудрых. Была на год она младше Миролюбы, да взрослей. Часто Феня с сёстрами делилась новыми познаниями, те же с завистью боролись. Порою даже часть запомнить они не могли из речей сестры. У главы их рода – брата Пересвета – Феня любимицей была. Сколь мог, он проводил с ней время. Та ж с его детьми и женкой помогала часто, хоть и мало их любила. Миролюба не могла этого понять.

– Есть какая вещь, сестра, как почтение и благодарность. – Феня отвечала ей. С гордостью перс подымала и грозила им: – Ни для кого из вас столько брат не делает, сколи для меня. И не потому что он меньше любит вас, а потому что видит то, что я могу, и то питает.

В её речах звучал голос Пересвета. Не её эти слова, а явно вбитые ей в разум. И это утешало. Сварожечий владыка – братик Ярослав – в отличие от Пересвета, неприкрыто любил девок Чуровского рода. Баловал, как и отец когда-то тешил их. Пересвет не был таким. Много из сестер он беседовал лишь с Феней. От остальных был вдалеке. Но из слов всё той же Фени ничего не укрывалась от взора Пересвета. Всемогущий брат следил за всем и даже за самим Владыкой.

Но сегодня грустные раздумья Миролюба сбросила. В её яви вскоре произойдёт прекрасное. Покраснев, она запищала радостно и подскочила к сундуку с платьями своими.

– Иди умой лицо вначале. Что ты мечешься опять? – услыхала Миролюба, глас Ясинки. Хитро сощурила глаза вошедшая в двери сестра и скрестила на груди руки: – Авось плывущий к нам князёк будет с свиным рылом.

– Завидуй, Ясенька. Завидуй. – сестре Миролюба показала язычок. – Ведь сама всё знаешь. Не князёк, а отингир 33 33 Отингиры – богатые и знатные люди. Сыновья или братья конунгов и ярлов, не входившие в правящую элиту. . И он, как мне сказали, нравится многим девицам! Чернобровым его кличут. Был в бою, мир повидал. Я женою ему буду.

Ясеня губы сузила и к окну отвернулась. Видно, как сама сестрица раскраснелась за напускную строгостью.

Одевшись, Миролюба быстро подошла к зерцалу, гребень ухватила и принялась космы чесать, кинув те через плечо:

– Утешься, милая. И ты счастье своё сыщешь.

– Камус, видела, подрался? – перевела внезапно Ясеня разговор.

Воздушность Миролюбы мигом тяжестью поникла.

– Я всегда его боялась. Когда проходит рядом, мне кажется, что он сейчас меня ударит.

– Да с чего бы? – удивилась в ответ Ясенка. – Греза говорила, он ни разу не поднял руку на неё.

– Я не верю ей. Она его уж слишком любит, или же боится. Видела, как он её за руку схватил? Она же отмахнулась просто… а он так её…

– Но не побил же. Чего ты суетишься? – Ясенька запнулась и заметила с улыбкой: – Помнишь, как она-то припустила, когда к ней стражник подбежал – сообщил о драке?