Лана Рэй Котт - Великий Партион. Восход

Джиджи подумала ещё минуту, а потом кивнула.

– Ладно, зарегистрируйте заявку. Предлагаю обсудить этот пункт на завтрашнем заседании Высшего Совета.

Люка удовлетворённо откинулся в кресле. Али позволила воздуху выйти из лёгких. Кажется, он считает, что дело осталось за малым. Оаро одобрительно хлопнул её по плечу и отошёл, а она вернулась на своё место.

– Круто! – тут же выдохнул Клютик ей в ухо. Али посмотрела на друзей-фрузонцев: Рокка незаметно подмигнул ей, а Фолькорра посмотрел в сторону. Неужели она без пяти минут юнгер самого Люки Глейтона?

Глава 2. Хмельные разглагольствования

Смотры завершились. Локеры встали со своих мест и застыли в традиционном прощании, провожая взглядами покидавших помещение партионов. Али увидела, что, поднявшись на ноги, Глейтон заговорил с Этим Леоном. Хищноватая ухмылка на лице главы Разведывательного отдела стала шире. Как только амфитеатр опустел, Оаро хлопнул в ладоши.

– Ну что же друзья, поздравлять вас пока рано – окончательные результаты будут известны завтра утром – но уже сейчас могу сказать: вы молодцы!

Несколько локеров подбежали к партиону-тренеру и обняли его, а он засмеялся, трепля каждого по голове.

– Ладно, ладно, не забудьте, сейчас обед, а через час некоторых из вас ждут индивидуальные встречи с наставниками. Так что, бегом в столовую!

К Али подскочили Рокка и прочие ребята. Наперебой делясь впечатлениями, они потащили её к выходу. Она не заметила, как оказалась в столовой, а потом в комнате у Фолькорры, где компания из девяти локеров и свежеиспечённых юнгеров стала распивать бутылку невесть откуда добытого красного вина.

– Странно, что васса Леон приехал, – сказал Рокка.

Напряжение спасло, и его глаза расслабленно блестели от выпитого.

– Почему странно? – спросил кто-то из локеров.

– Он никогда раньше не приезжал на Смотры, – ответил за друга Фолькорра. В отличие от своего приятеля, он выглядел скорее напряженным, чем расслабленным. – Говорят, он не выпустил ни одного юнгера, а тот, что у него был, погиб при странных обстоятельствах.

– Разве это разрешено? – нахмурился Клютик. – Я думал, партионы обязаны иметь ученика. Это же часть служения Гере!

– Ага! Только васса Леон настолько крут, что ему всё сходит с рук! – пожал плечами Рокка. – Жаль, конечно, что не удалось попасть в его отдел…

Али поражённо смотрела на фрузонцев. Так они, значит, не вполне довольный своими результатами? Ничего себе – попали к партионам Первого Круга, так ещё и носами воротят!

– Скорее всего, он приехал из-за Высшего Совета, – тихо сказала Бассин, с личика которой вот уже час как не сходило лёгкое злорадство. Неужели она и впрямь радуется, что её никто не выбрал?

– Или потому что васса Ойя хочет заставить его взять ученика! – не унимался наивный Клютик.

– «Заставить»? – Фолькорра засмеялся. – Вассу Леона нельзя ничего «заставить» сделать!

Почему они всё только о нём и говорят?! Али сохраняла доброжелательное лицо, хотя на самом деле ей хотелось сбежать из комнаты. Она с трудом сдерживала поток воспоминаний. Её будто бы затягивало в прошлое, в состояние беспомощности и собственной ничтожности, которые она испытала тремя годами ранее. Картины прошлого заиграли яркими красками, словно отреставрированные картины, и Али с болью разглядывала их.

Тогда, в реабилитационном центре… Она позволила себе на миг поддаться эмоциям наивным, неуместным и запретным! Чего дивиться, что далее её ждало неизбежное потрясение? Когда Эми вывела её из здания, она увидела в глазах партиона то, что страшилась увидеть больше всего – откровенное отвращение.

Али взяла бутыль из руки Рокки, глотком вина стараясь приглушить застарелое чувство стыда. Как мучительно это было! Что она себе надумала: что он проникнется к ней сочувствием и симпатией? Даже если бы она не была уродливым дистрофиком, она всё равно оставалась сопливой тринадцатилетней девчонкой.

Холодно произнеся короткое приветствие на бастийском, Этот Леон проводил их с Эми в корабль. На этом её позор однако не закончился: по дороге её укачало. Благо, что в её желудке было пусто и изо рта свешивались лишь длинные нити слюны, но и это случилось на глазах красивого партиона. Эми заботливо вытирала ей рот, а она мечтала лишь о том, чтобы путешествие закончилось как можно скорее.

Али снова отпила из бутыли, чувствуя, как начинает пульсировать в голове. Как ей мог понравиться такой высокомерный человек? Нет, это было просто наваждение! Это всё из-за его необычной внешности, из-за этих железок. А так – он ей совсем, совсем не нравится! Этот мерзкий, высокомерный Леон.

– Даже не представляю, какого это, быть его юнгером… – снова донеслись до Али мечтательные разглагольствования Рокки.

– Тебе и не надо, – ни с того ни с сего сказала Али. – Ты на своём месте, там, куда тебя привела Сила Геры.

К её удивлению, Рокка натянуто засмеялся, повернувшись к другу, а тот криво улыбнулся.

– Ага, Сила Геры… – Фолькорра манерно отпил из бутылки. – И тебя Сила Геры к вассе Глейтону, должно быть, привела, ага…

Али уставилась на фрузонца, который почему-то отвёл глаза. Что это он имеет в виду? Рокка дал другу дружеского подзатыльника, что слегка разрядило атмосферу.

– Али заслуживает этого! – вспыхнул Клютик. – Да и на вашем бы месте я был бы счастлив! Ишь, какие, вассу Леона им подавай!

– Конечно, был бы, – огрызнулся изрядно захмелевший Фолькорра. – Тебе и о таком-то только мечтать!

– Ну, знаешь, что… – маленький спекторияк вскочил, готовый атаковать гораздо более взрослого сокашника, но Рокка вовремя спохватился и заключил его руками в кольцо.

– Тихо, тихо! Да не слушай ты его! А ты, Фольк, заткнись!

Клютик вырвался из хватки фрузонца и выбежал из комнаты.

– Я вообще-то рад, – извинительно добавил Рокка, как будто боялся, что произошедшее может спугнуть удачу.

– Но всё же, если просто представить себе… – тёмные глазки Фолькорры затянуло мечтательной дымкой. – Говорят, Леон вертит Высшим Советом как хочет и метит в Великие партионы. Оказаться рядом с ним – это… это…

Али поднялась и вышла вслед за Клютиком. Довольно с неё. Маленького спекторияка нигде не было видно, и она, оставшись одна, подошла к боковому окну. Три года назад ей удалось избавиться от наваждения после встречи с Этим Леоном, которая словно бы стала заключительным аккордом в тёмной полосе её жизни. Академия Искусств стала её спасением. Обитатели замка пришли от её болезненной худобы в восторг. «Аристократическая» бледность, депрессивная обессиленность и эмоциональная стагнация Али оказались по вкусу богемной тусовке, и уже в первый же вечер она почувствовала себя «своей среди своих». Новые впечатления забурлили, как кастрюля с традиционным бастийским рагу, и образ эвийца затёрся. Она открыла для себя мир искусства и встретила Альберти, которая увлекла её в омут чувственных наслаждений и тонких эмоциональных переживаний. Она победила недуг, оправилась, и старое «позорное» воспоминание совсем выцвело. Их с Леоном пути никогда не должны были больше пересечься: после отказа от титула ей никогда не пришлось бы общаться с высшими чинами герапартиона.