Артём Кившарь - Хроники Лерона

– Не отвлекайся, – опять оборвал я его рассказ, заметив, что его глазки мечтательно смотрят в потолок, а губы расплылись в глупой улыбке.

– Папа сказал, что Мэтлок, ну то есть ты, парень, исчез. Он сказал, что ты – злой демон, и я должен особое внимание уделять тем возникающим у меня в башке картинкам, на которых будешь ты. Вообще-то папа всегда держал меня в курсе всех дел королевства. А когда я был маленьким, он учил меня читать и писать, приносил много интересных книжек. Помню когда-то он…

– Толсон!

– Да, да, я продолжаю. Он сказал, что с помощью этих картинок сможет выследить тебя, когда ты вернешься. Еще он попросил меня нарисовать по гравюркам твой портрет. Я выполнил просьбу, и отец забрал его несколько месяцев назад. А еще он предупреждал меня, что если ты попытаешься завладеть моими гравюрками, каким-нибудь образом пронюхав про тайную комнату и меня, я должен их уничтожить и ничего тебе не рассказывать, а то ты убьешь меня сразу, как только все узнаешь. А я очень боюсь смерти. Ты сейчас зарежешь меня?

– Нет.

– Честно? – испуганно и с недоверием спросил Толсон.

– Честно. Скажи, а что было изображено на этих обгоревших рисунках? – спросил я.

– Тут ты отрубил какой-то бабе голову, а тут ты участвуешь в Великой Битве, – сказал человечек, полностью успокоившись (я уже давно развязал его).

– Больше ничего не знаешь?

– Папа приходил, как и прежде, каждый месяц, а я отдавал ему рисунки, предварительно сделав себе такие же. Мне показалась занятной эта история, и я ловил в своих мозгах все, что было связано с тобой. А еще я…

Дальше я уже не слушал. Я устал. Одна ночь, а столько событий, столько новых загадок, новых фактов! Но сейчас я не хотел обдумывать и анализировать все это. Я хотел поесть и поспать. Мой организм нуждался в отдыхе, не говоря уже про разум. Я собрал все листки, рассыпанные по полу, и, толкая впереди себя Толсона, добрел до лестницы. Уже спустившись по ней на первый этаж, я спросил карлика, как отец проникал к нему в комнату, на что тот снисходительно ответил:

– Через дверцу в туалете, конечно.

Мы вышли во двор. Светало. Переступая через трупы гвардейцев, мы двигались к Гору Йовирку, ждавшему меня все это время возле резных дворцовых ворот. Увидев Толсона, он присвистнул:

– Что это за гномик?

Я увидел, как Толсон обиженно надул губы, но не стал ничего говорить ни тому, ни другому. Я нуждался в пище и глубоком сне. Пообещав все рассказать потом, я узнал у Гора, что все готово к пиру в честь победы. Значит, сон придется отложить на несколько часов, ведь не мог же я, предводитель победивших воинов, не попировать со своими отважными ребятами. Посадив Толсона перед собой, я кивнул Гору, и мы пришпорили коней, которые, высекая из мостовой искры, помчались в город.

Когда через сутки мы покидали Акресс, я подумал, что пророчества должны сбываться, и поэтому приказал своим воинам поджечь дворец Скворта.

Я стоял на безопасном от бешено пылающего дворца расстоянии и, запрокинув голову, громко смеялся.

С холма, последней неровности, являющей собой как бы границу между юго-восточной территорией Бермандии, изобилующей горками и возвышенностями, и северо-восточными областями страны, равнинными и бедными влагой, были видны костры, дым от которых окутывал многочисленные палатки, разбитые вокруг огромного шатра. Это был лагерь Скворта. Мы добрались к конечной цели нашего путешествия на двое суток раньше намеченного срока, практически полностью осуществив мой план. Оставалось только нанести врагу неожиданный удар, когда Винсент пойдет послезавтра в обговоренную нами еще в Арколе и подготовленную в мельчайших деталях атаку. Я потерял четвертую часть отряда за последний переход, и теперь у меня было около двухсот воинов. После того, как мы покинули Акресс, нас было уже человек на пятьдесят меньше, но чем ближе подходили мы к району боевых действий, тем чаще нам встречались отдельные отряды гвардейцев и, следовательно, тем чаще нам приходилось сражаться. Мы несли потери, но умелая организация атак делала их почти незаметными на фоне тех потерь, которые несли королевские войска. Ни один враг не ушел от нас, а с Винсентом остался человек, одевающийся в мои цвета и моего телосложения, поэтому я был уверен, что Скворт еще ничего не знает о моих партизанских действиях у него в тылу. Я имел все основания полагать, что неожиданное нападение моего пусть небольшого, но опытного войска, может решить исход предстоящей битвы.

За время перехода от Акресса к военному лагерю противника я успел многое передумать, пытаясь собрать головоломку событий и фактов в единое целое. Решение уже начало смутно прорисовываться у меня в мозгу, но не хватало нескольких ниточек, которые связали бы все воедино.

Правда, головоломка включала в себя только самые злободневные вопросы, а о кроваво-красном шаре, Схайореле и Всадниках Судьбы я старался вообще не думать. Сопоставив кое-какие известные мне сведения, я пришел к некоторым выводам относительно происходящего.

Все определенно указывало на то, что год назад, сразу после моего исчезновения из Подлунного Мира, со Сквортом произошли какие-то сильные перемены. Из справедливого монарха он превратился в жадного и жестокого правителя. Это было ясно из разговоров бермандцев, к которым я прислушивался в трактирах и постоялых дворах, когда спасался от преследования. Толсон тоже в своем рассказе отметил странное поведение отца. А добавив ко всему этому, что из друга он резко стал моим врагом, я решил, что причина перемен, произошедших с королем – во мне. Он назвал меня демоном, что в принципе год назад было правдой. Значит, он где-то пронюхал о том, кто я на самом деле, и сильно испугался. Это объясняло повышенный интерес, проявленный к моей персоне, который выражался в заказе гравюр и портрета, а после – в настойчивой и долгой погоне. Еще я решил, что если Скворт раньше думал, что я вернулся с Силой, и поэтому побоялся сразу избавиться от меня, а, по словам Морроу, решил посоветоваться с Ирвингом, то теперь он знал, что Силы у меня нет. Ведь если бы я обладал Силой, то не убегал бы от его солдат через всю страну, а решил бы эту проблему, используя свое могущество. Ирвинг, видимо, тоже побоялся убить меня сразу, когда я заявился в замок, так как был предупрежден о моей Силе Сквортом. Рассказ же о болотных тварях, скорее всего, был ложью, оправдывающей в глазах прибывающих воинов выплату денег бездействующим наемникам, на самом деле собираемых для какой-то другой, несомненно, связанной со мной, цели. То, что мне так легко удалось выскользнуть из замка, а после – из дворца, я опять списал на счет своей, в данный момент мнимой, Силы. Живущий-В-Тумане был заодно со Сквортом, наверное, заключившим с ним союз, выбравшим из двух зол меньшее. Он прибег к его помощи, чтобы найти меня и задержать до прибытия своих гвардейцев. Наиболее вероятно, что Скворт руководствовался при этом гравюрой Толсона, и, хоть Живущий-В-Тумане действительно был злым демоном, считал меня все же более опасным. Кстати, если до моей встречи с Живущим-В-Тумане Скворт, возможно и сомневался в том, что я лишился Силы, то после нее у него должны были пропасть все сомнения.