Артём Кившарь - Хроники Лерона

По-моему, вырисовывалась довольно-таки понятная картина. Правда, на этот холст следовало нанести еще несколько недостающих мазков. На предпоследней гравюре я убивал какую-то женщину. Зачем я это сделаю и кто она? На последней – участвовал в Великой Битве, про которую мне столько наговорил Живущий-В-Тумане. Тогда я посчитал это хитрой уловкой, но теперь, когда первые три предсказания сбылись, у меня не было причин думать, что последние два не сбудутся. Это означало, что не все в рассказе Живущего-В-Тумане – ложь.

Основной преградой, о которую разбивались все мои рассуждения, было мое отражение. Я считал его героем своего сна, а оно появилось в реальном мире. Толсон сказал, что ничего об этом не знает, и я верил ему. Может оно – плод моего разгоряченного битвой и головной болью воображения? С каждым днем я все больше и больше склонялся к этой мысли, тем не менее ощущая всем своим естеством какую-то смутную тревогу.

Мы ждали дня, когда должна начаться битва. Укрывшись в небольшой роще, спрятанной между холмов, мы отдыхали от почти сказочного рейда, совершенного нами меньше чем за две недели. Мы точили свое оружие: мечи, топоры и ножи, уже успевшие затупиться за это время. Я постоянно напоминал воинам, что от них требуется: как построиться для ведения боя, как перестраиваться при отступлении, какие маневры нужно использовать, чтобы противник понес как можно больший урон.

Толсон все время ходил угрюмый. Он был нашим заложником и стал бы нашей козырной картой в случае поражения. Мне было жаль этого смешного, немного дебиловатого парня, но война есть война. Если бы я отпустил его, то он сразу бы рванул к отцу и сдал бы ему нас, а убивать его не имело смысла – он мог нам еще пригодиться.

Наступило утро битвы. Как только восток заалел, в остывшем за ночь воздухе зазвучали крупная барабанная дробь, крики, металлический лязг. Я взобрался на холм и окинул взглядом бескрайнюю степь. Было прохладно, поэтому я поплотнее закутался в плащ и долго медитировал – ложиться на холодную землю или нет. В лагере Скворта царила страшная суета, и, останься я стоять в полный рост, то никто бы меня не заметил. Но, решив лишний раз не рисковать, я, сжав зубы, все-таки улегся в траву и наблюдал, как бермандцы выстраиваются в стройные колонны. Боевые знамена трепетали на ветру. Я узнал, глядя на гербы, изображенные на них, что почти все знатные лорды королевства остались верны своему монарху и будут участвовать в сегодняшнем сражении. Справа медленно выплывало из-за горизонта солнце, освещая армию врага. Латы рыцарей ярко блестели в лучах светила, отливая розовым. Шло время, возня в стане противника стала стихать, а Винсент все еще не нападал на это огромное войско. Я продрог уже до мозга костей и подумал, что если уцелею в кровавой сече, то насморк мне гарантирован. Я немного волновался, но страха не было. Мои воины ждали сигнала по другую сторону холма, до слуха доносилось фырканье их лошадей и легкое позвякивание оружия. Огромную армию Скворта и мой маленький отряд разделяли всего каких то двести-триста метров, и если бы не было этой толщи земли между ними, то спрятаться нам было бы негде. Но Скворт, уверенный, что с тыла ему ничего не угрожает, допустил ошибку, разбив лагерь под последним холмом, а не подальше в степи.

Винсент и не думал начинать сражение. Я уже начал психовать и обзывать его нехорошими словами, а потом достал из внутреннего кармана кожаной куртки припасенную для таких случаев сигару и впервые за полтора месяца закурил. Я хотел таким образом успокоить нервы, но так как сигара была очень крепкой, а я долго не курил, то заработал только сильное головокружение. В тот самый момент, когда я затушил сигару, северная линия горизонта порвалась, и огромная серая туча двинулась в мою сторону. Через некоторое время я понял, что это армия Винсента Аркольского. Я уже различал отдельных всадников, скакавших навстречу врагу, чтобы сшибиться с ним в кровавой битве, видел королевский штандарт, гордо возвышающийся над стягами лордов Аркола, улавливал слепящие солнечные блики на доспехах воинов. Армия наступала в полном беспорядке, без какой-либо системы, без какого-либо строя. Но это была еще одна часть нашего с Винсентом хитроумного плана. Когда аркольские войска подошли на достаточное расстояние, бермандцы засыпали их дождем стрел, но и лучники Винсента внесли в ряды врага небольшую неразбериху. Я лежал, затаив дыхание. Сейчас армии сойдутся еще ближе. Успеют аркольцы или нет? Я опять закурил. Щуря глаза от едкого дыма, я увидел, как быстро, в мгновение ока, построились в боевой порядок еще секунду назад хаотично двигавшиеся полки Винсента, как попятились, не ожидавшие такого маневра бермандцы, как, наконец, сошлись передовые отряды двух армий. И сразу же степь наполнилась звоном металла, воплями боли, криками ярости, ржанием лошадей, боевыми кличами. Я уже не лежал, а стоял, дрожа от нетерпения, чувствуя, как адреналин поступает в кровь, как повышается артериальное давление. А внизу творилось что-то страшное: люди гибли сотнями, кровь лилась рекой. Силы были равны, и две армии, как два потока разного цвета, смешались одна с другой. Я смотрел на Винсента, раздававшего налево и направо своим гигантским мечом смертельные удары, смотрел на своего двойника, который тоже сражался, как зверь. Смотрел на Курта, прорубающего себе дорогу к человеку, изображающему меня, смотрел на Скворта, старого, но еще сильного воина, который искал встречи с Винсентом. Я стоял на вершине и наблюдал, ожидая своего часа. Когда я увидел, что барон Ролод собирается ввести в бой резервные войска, то решил, что пора действовать. Быстро сбежав по склону к своему отряду, я с ходу вскочил в седло. Все сразу все поняли, и мы помчались, обгоняя ветер, в стан неприятельских войск. Выхватывая из ножен мечи, мы в считанные доли секунды оказались на вершине холма. Рыча, свистя и улюлюкая, мы, словно лавина, скатились на равнину и, буквально, врубились в запасные полки бермандцев. Схватка была недолгой. Гвардейцы пятились, завидя меня. Они кричали:

– Демон! Демон! – и падали, сраженные нами.

Я понял, в чем дело. Они думали, что я в самой гуще битвы, они видели, что я там, впереди, и вдруг я появился и в тылу. Они в панике разбегались передо мной, решив, что я раздвоился. Я подумал, что их подозрения не лишены смысла, вспомнив про свое отражение, но сразу отбросил эти мысли и еще энергичнее заработал Схайорелом. Барон Ролод упал, разрубленный мною пополам, и мы ворвались в кровавый танец уничтожающих друг друга армий, не переставая сечь врагов. И здесь солдаты Скворта в ужасе отступали передо мной. А мы с Винсентом не придали значения такому немаловажному и устрашающему фактору, как участие в битве двух Мэтлоков! Рядом со мной дрался Гор. Он, хоть еще и юный, но уже доблестный воин, наносил бермандцам сокрушительные удары, врезаясь в их ряды с упорством и силой, присущими его характеру. Привстав в стременах, он косил гвардейцев, как траву.