Василий Григорьев - Дорога к искуплению

Лореэль стояла в окружении своих воинов. Ее отряд насчитывал примерно три сотни тяжелых стражей в латной броне и еще сотен пять лучников, всего около восьмисот солдат. Из них было всего двенадцать ее сородичей из Галлидиаля, все остальные были эльфами Шидиаля. Ирриаль, ее сестра, лесная владычица, так и не вывела на битву свои войска, эльфы Галлидиаля остались в стороне от этой войны.

Лореэль, до последнего надеялась, что ее сородичи все-таки примут бой, против орды завоевателей, вместе со всеми, но они не пришли. И теперь она презирала свою сестру за это. Нет, она не считала это трусостью, она знала, что это не так, но она считала это предательством и подлостью. О собственном выборе она не жалела, она знала на что шла, это был ее выбор, осознанный и, как она считала, единственно правильный.

Орки приближались. Лореэль Мейрелес вышла вперед и повернулась к своему отряду. В глазах многих она видела страх и неуверенность, не свойственные древней расе, нет, они не были, такими решительными, бесстрашными и отважными, как ее сородичи, но они были здесь. Они вышли на Зеленую равнину, готовые принять бой, они не стали отсиживаться под покровом Шидиаля, честь им за это и хвала.

Лореэль отбросила со лба, постоянно спадающую на глаза, непослушную прядь волос.

– Братья и сестры, – она оглядела воинов, среди которых было достаточно и женщин, у эльфов это не считалось чем-то необычным, жены часто сражались плечом к плечу рядом со своими мужьями. – Битва будет тяжелой, – продолжила Лореэль. – Сила не на нашей стороне. Не стану обманывать вас и тешить пустыми надеждами, многие не вернуться под покров родного леса….

– У нас есть шансы? Может еще не поздно уйти? – один из латников снял шлем, это был принц Элгилион, сын владыки Шидиаля, Тамириила.

– Шансы есть всегда, иначе бы я и не повела вас сюда, – ответила Лореэль. – Да, многие погибнут, но я верю, что мы можем выстоять против орды. Посмотрите налево, там стоят дворфы, они не отступят, они будут биться до последнего вздоха. Еще дальше стоят люди, им так же страшно, как и вам, но они преодолевают свой страх и тоже вступят в бой, хотя силы и не равны. Погибнут многие…, – Лореэль взяла паузу, собираясь с духом.

– У нас есть шанс, – прошептал Элгилион, покачивая головой, он стиснул зубы, первым проникнувшись уверенностью.

– Погибнут многие, – выхватив клинок и взметнув его в небо, крикнула Лореэль, – но они навсегда останутся в наших сердцах. И пусть те, кто выживут, никогда не забудут о своих павших братьях и сестрах. Я обещаю каждому, хоть я и не из вашего роду, никто не будет забыт. Мы остановим завоевателей здесь, все мы вместе, и люди, и дворфы, и эльфы, не дадим врагу больше творить бесчинства на наших землях. Не дадим им пройти дальше этих рубежей. Пусть сердца ваши зажгутся и воспылают отвагой, а ваши тела наполнятся силой, чтоб разить врага. Враг будет разбит, и все мы покроем себя вечной славой, и павшие, и уцелевшие. Это наша битва и мы не отступим, потому что мы наследники первой расы, мы не отступали никогда. Не отступим и сейчас. Сегодня мы впишем наши имена, в летописи этой войны, и впишем их как победители.

Для Лореэль это был первый подобный опыт, произносить речи перед воинами, у древней расы не было такого обычая, эльфы и так были готовы всегда биться с врагом до последнего. Она знала, что так делают люди, и хотя и не была уверена в своем красноречии, все-таки попыталась завести воинов перед битвой.

Строй зашумел, возбужденные крики, сначала отдельных воинов, в итоге слились в единодушный рев всего отряда. Стражи-латники бряцали клинками и копьями о щиты, стрелки размахивали кинжалами и луками. Это было совсем не похоже, на то, как вели себя ее сородичи, они перед битвой всегда были сосредоточенны и молчаливы. Эльфы Шидиаля, вели себя, совсем как смертные, но было в этом, что-то притягательное, настоящее, что ли, Лореэль саму охватило такое же возбуждение, и ей это понравилось. Это было по-настоящему.

На глазах Лореэль Мейрелес выступили слезы.

Эльфийка открыла глаза, на глазах действительно были слезы, как и тогда много лет назад, перед той самой битвой. Она встряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания.

Раздевшись, Лореэль осторожно вошла в воды озера Слез, священного, для эльфов, купание в котором, всегда благотворно сказывалось на ее душевном состоянии.

Короткое северное лето незаметно подходило к концу. В преддверии приближающихся морозов, природа, погружаясь в сон, постепенно затихала. Бэрвин сидел на крыльце дома, отец и дядя Чексид, снова были в отъезде на большую землю. Он ощутил легкий зуд, дворф поскреб небритую щеку. Обычно шрамы чесались к морозу, знать в ближайшие дни ударят холода. Скоро вернется отец.

С того злополучного похода к Звездному пику, прошло два года. Сорвавшись со второй ступени скалы, Бэрвин не убился насмерть, но здорово расшибся. Он переломал себе несколько ребер, обе ноги и левую руку, а так же о камни прилично ободрал лицо, особенно его правую половину. Оттуда его на своих плечах, вынес Хагард. Он нес его до самого форта капитана Мэтсона, где дворфу оказали первую помощь. Бэрвин выжил, кости давно срослись, раны на лице зажили, превратившись в грубые шрамы, которые сейчас скрывались под бородой, разросшейся у него уже, как у взрослого мужчины. Вот только зудели они время от времени, как правило, предвещая перемену погоды.

Их дружба с Хагардом, после того похода, как-то незаметно сошла на нет. Они не ругались и вообще даже никогда не вспоминали и не обсуждали то путешествие. Бэрвин в душе был благодарен другу, за то, что тот не бросил его там израненного на первой ступени и вынес оттуда, просто так получилось. Каждый раз, старые приятели, встречая друг друга, невольно возвращались мыслями к тому походу, и они невольно старались, ведется все реже. А вскоре Хагард и вовсе уехал в Датпсвич, вступив в ряды воинов тамошнего гарнизона.

Бэрвин сидел на крыльце и щурился на солнце, которое, видимо, решив напоследок побаловать северную землю своим теплом, сегодня было особенно ярким. На дороге показался какой-то путник, его походка показалась дворфу знакомой. Приглядевшись, он узнал гнолла, дядю Чексида. Да, это действительно был он, он уже различал черные крупные пятна на его желтой шерсти и уши, похожие на собачьи, точнее на уши гиены.

Отец и дядя вернулись раньше обычного, но разве это имело значение, дворф радостно вскочил на ноги. Вернулись и хорошо, вернулись и отлично.

Чексид вошел во двор.

– Дядя! – дворф бросился к нему. – А где отец?

– Привет парень, – гнолл обнял его, как показалось Бэрвину крепче обычного.

– Отец в гавани задержался? – нетерпеливо спросил дворф.