Антон Сенин - Ева. Грани миров

Незнакомец не спешил, при этом он не подбирал слова, подобная манера казалась естественной. В способе подачи было что-то несовременное и высокомерное, при этом его глаза светились великим знанием. Внутри старого, осунувшегося, покрытого морщинами и возрастными пятнами лица, жили два молодых, ярких, наполненных интеллектом, голубых зрачка.

– Что вы читаете? – поинтересовался незнакомец.

Ник обрадовался смене темы, потянулся к карте и приготовился ответить, как боковым зрением заметил в руке незнакомца небольшую книгу. Встретить человека с книгой в библиотеке не такая уж и редкость, но внимание привлек ее внешний вид. Серые страницы были сложены не так аккуратно, как это делали специальные станки и подсказывали, что книгу собирали вручную. Можно было предположить, что незнакомец держал блокнот для записей, но твердая, значительно выступавшая над листами, бежевая обложка говорила об обратном. Увидев любопытный взгляд Ника, мужчина провел большим пальцем по обложке, и убрал руки за спину.

– История, меня увлекает история, события и люди прошлого, – ответил Ник и кивнул на стопку из десятка сложенных друг на друга книг, – Вот тут время прошлое, а вот тут, – соседняя стопка была куда выше и массивнее, – Настоящее. Я пытаюсь понять и сложить события в линию.

– И как, получается?

– Нет, пока нет. Слишком много пробелов, пустых мест.

– Вы уверены, что двигаетесь в правильном направлении?

– Правильном направлении? – опешил Ник.

– Что события происходят одно за другим и именно так, как хранятся в памяти поколений? Память человека, далее малой группы людей, потом все шире и шире, и вот перед тобой история мира, написанная коллективным, многократно интерпретированным разумом. Мне кажется, в этих книгах истины ровно столько, сколько в ваших собственных воспоминаниях о вчерашнем дне.

– Ну как же, вот посмотрите, – Ник выдернул толстую, потрепанную книгу, – Вот здесь. История закономерная и последовательная смена, – но подняв голову, увидел, что разговаривает уже сам с собой. Ник приподнялся, посмотрел по сторонам, выглянул в длинный, пыльный коридор и, не обнаружив незнакомца, вернулся на место. Внезапно, в глаза бросилось что-то, чего на столе Ника быть не должно. Предмет лежал на самом краю, отдельно от остальных книг. Подойдя ближе, Ник свел брови и еще раз осмотрелся. На краю стола, отдельно от остальных, лежала та самая книга, которую еще минуту назад так трепетно держал в руках незнакомец.

Бежевая с подтеками времени обложка была пуста, на ней не было ни букв, ни символов, ничего. К основному телу книги она крепилась темно-коричневой тканью, похожей на бинт. Внимательно присмотревшись, обнаруживались подтеки клея и краски, которые заметно выступали и были нанесены уже поверх собранной книги. Первые страницы, как и обложка, оказались пустыми. Быстрыми движениями Ник пролистал несколько страниц печатного текста, пока взгляд не останавливается на двух маленьких буквах. Словно написанные детской неуверенной ручкой, буквы «МБ» сорвали Ника с места.

– Макс Брант? Не может быть!

Он бросился вдоль коридора, пересек длинный зал, спустился по лестнице два пролета, добежал до стойки сутулого архивариуса с пустыми глазами и поинтересовался, куда делся пожилой мужчина. Не дослушав вопрос, архивариус фыркнул и, удаляясь в свою коморку, прохрипел, что в библиотеке только один посетитель и это нервный юноша, стоящий напротив, а, предъявленная в качестве доказательства, книга вообще не из его архива.

– Элис, Элис, ты дома? – прогремел Ник, врываясь в дом. Его встретили запахи готовящейся еды и знакомые звуки, которые доносились из гостиной. Помешивая шкварчащие и булькающие блюда, Элис порхала в ароматном дыму и пела: «On and on the rain will fall, like tears from a star, like tears from a star». Трехмерная проекция Стинга расположилась в центре комнаты и подпевала Элис. Закрывая от удовольствия глаза, она вытягивалась во весь рост, вставала на носочки и широко открывала рот. Наблюдая за Элис, Ник позабыл чем, еще секунду назад хотел поделиться. Он стоял в дверном проеме, в верхней одежде и наблюдал единение человека и музыки. Подпевая человеку из далекого, далекого прошлого, прекрасная Элис не заметила постороннего присутствия. Повторив несколько раз какие мы хрупкие, какие мы хрупкие, какие мы хрупкие, Элис грустно улыбнулась и замолчала.

– Элис! – прошептал Ник.

– Ник, я тебя не заметила, – обернулась блондинка, в ее глазах пробежало смущение, – Что? У тебя такой загадочный взгляд.

– Какая же ты такая красивая, Элис.

Спустя час молодые люди и их гости сидели за большим столом, уставленным блестящими приборами и свечами. Зажжённые свечи добавляли уют и уравновешивали разность характеров. Напротив спокойной хозяйки дома сидела бурная Мари. Невысокого роста, с длинными темными волосами и голубыми глазами девушка являлась воплощением неиссякаемей энергии. На худощавом, овальном лице выделялись острые скулы, а на щеках были рассыпаны еле заметные веснушки. Тело девушки украшало множество мелких рисунков-тату, а выглядели они так, словно их оставила неопытная детская ручка. Уж слишком мило соседствовали герои сказок и рунические символы.

Мари выросла без родителей. Они пропали, когда девушка была совсем маленькой. Отца Мари не помнила совсем, а вот мама сохранилась в памяти. Оказавшись в тишине, наедине с собой Мари закрывала глаза и представляла, как красивая женщина с волнистыми волосами и добрыми глазами качает детскую коляску и поет одну, и ту же песню. Уверенности в реальности воспоминаний добавляло и то, что Мари хорошо помнила последние слова песни:

Спи моя детка, спи,

Добрые сны в пути,

В обнимку с юной луной,

В сказочный мир лети.

Спи моя детка, моя Мари,

Добрые сны в пути,

Когда станешь взрослой, помни меня,

И просто меня прости …

Мама просила не забыть, Мари не забыла. Память сохранила не конкретного человека, а скрытый пеленой тумана, женский образ. В моменты отчаяния и грусти он приходил, обнимал теплом и шептал, что все в порядке. Мари не знала, куда пропали ее папа и мама, но прислушивалась к ветру и верила. «Все в порядке, все в порядке …»

Улица воспитала в девушке характер и феноменальную память к деталям. Сидя напротив, Элис видела глаза Мари и нежность, с которой она смотрела на Алекса. В них разгоралось пламя огня, кончик носа игриво приподнимался, а следом за ним поднимались уголки губ.

Алекс возник в ее жизни случайно, и как повторяла сама Мари, он ее спас. От чего именно Алекс спас Мари так и осталось загадкой, но вот что известно точно, так это спасение самого Алекса. От природы крепкий Алекс частенько попадал в неприятности, и знакомство молодых людей состоялось как раз в тот момент, когда Алекс нуждался в помощи. Дерзкий характер и острый язык молодого человека, заставляли держать ответ, а безопасное общество на то и безопасное, чтобы не допускать банальных уличных разборок. Не успели спорящие стороны сцепиться в кулачном бою, как пустой и темный переулок осветил яркий луч света, следом раздался громкий голос хранителя, приказавший всем оставаться на местах. Все и остались, кроме Алекса, который рванул что было сил, и, снося все на своем пути, врезался во что-то мягкое. Миниатюрное женское тело взвизгнуло и, словно в рапиде, отправилось в свободный полет. Тем вечером Мари спрятала беглеца у себя. Некоторое время внимательный прожектор рыскал по переулкам в поисках нарушителя, только нарушитель уже спокойно попивал чай у новой знакомой.