Антон Сенин - Ева. Грани миров

Элис перевела любопытствующий взгляд на Ника, который весь вечер светился недосказанностью. Он сидел молча, но по жестам и скорости движений становилось понятно, он переживал внутренний всплеск эмоций.

– Все очень вкусно, – Ник оторвался от тарелки и поднял бокал, наполненный вином. Гости присоединились к комплементу и хотели что-то добавить, как из коридора донесся гулкий грохот. Система контроля отреагировала мгновенно, изобразив видео проекцию источника шума. Это был День, который не стал дожидаться ответа, и в свойственной себе манере ввалился в гостиную.

– Уже и не ждали! – громко прокричал с порога гость. Зачесанные назад русые волосы придавали детскому лицу интеллигентный вид, а образ завершали солнцезащитные очки.

– Как обычно громко, – улыбнулся Ник, – Проходи, присаживайся.

День манерно сдвинул очки на край носа и провел зрачками вдоль гостиной, – То есть опять все парами, а бедняга День один! – широко улыбнулся и, подойдя к столу, добавил, – Значит, буду есть за двоих!

– И снова ничего нового, – Ник подвинул столовые приборы, – Ест за двоих, а вытворяет за четверых. Помнишь, в пансионате тех, кто жили по соседству? Доставучие жуть. Как же они нас называли? – Ник обратился взглядом к Алексу и Деню.

– Как-то обидно, – воскликнул Алекс.

– Так вот этот красавчик, – Ник подмигнул Деню, – Придумал дерзкий план, и нет, чтобы поделиться им с нами, все исполнил сам. Комнаты, в которых мы жили, отпирались с помощью специальных ключей-карт. Даже выход из комнаты подтверждался картой.

– Нет карты, нет выхода, – улыбнулся День и манерно поднял вверх брови.

– Точно. Эти трое никак не унимались: «Длинный, тихий, попрыгун, длинный, тихий, попрыгун». Однажды ночью День забрался в операторскую комнату и заблокировал соседям карты.

– И не просто забрался, еще днем спрятался в уборной, и там просидел до самой ночи. А уже ночью провернул коварный план, – перебил Алекс.

– Так вот. Ночь, все спят, заходит День, будит меня и Алекса, и говорит: «Пойдемте прогуляемся». Мы такие: «Куда, чего», – и вот мы нехотя, уныло плетемся на улицу, обходим жилой корпус, поднимаем глаза вверх и видим такую картину. Те трое, выглянув в окно, визжат, что есть мочи и просят о помощи. Оказывается, День добыл дымовую шашку и подкинул им под дверь, а потом, как ни в чем не бывало, постучал. Проснувшись в дыму, обидчики бросились к выходу, только карты-ключи никак не хотели открывать дверь. Нужно было видеть их лица. С одной стороны жуткий дым, а в двадцати метрах внизу три довольных лица. Нарушителей, точнее нарушителя так и не нашли.

– Ведь кто-то отключил и видео наблюдение во всем кампусе! –снова перебил Алекс.

– Ох, они вам потом …, – Мари посмотрела на друзей.

– Потом они выбрались из своей комнаты и больше ни слова в наш адрес не произнесли. Длинный, тихий и попрыгун навсегда исчезли, а вместо них появились Алекс, Ник и День. За тебя, друг, – Алекс поднял вверх бокал.

Сделав глоток, Ник погас и задумался, – Вкус. Как вы думаете, какой он на самом деле? То, что мы сейчас чувствуем – всего лишь сложный механизм взаимодействия рецепторов и клеток.

– Этот напиток, – Алекс сделал большой глоток, – Прекрасен, чтобы не говорили о нем мои рецепторы.

– Каждый из нас воспринимает мир по-своему, видит по-своему, чувствует, – Элис провела указательным пальцем вдоль стола, – Каждый из нас индивидуально тонко настроен, словно внутри струны, чье звучание то слабеет, то усиливается.

– При этом никто не знает истиной сути, – перебил Элис Ник, – Рецепторы способны нас обманывать, точнее не они сами, а механизмы, стоящие над ними. Может оказаться, что блюдо, – Ник указал на тарелку, в которой лежали обжаренные овощи, – Не такое аппетитное, а весь эффект, не более чем манипуляция.

– Ладно тебе, дружище, не важно, что творят эти механизмы, важен итог. Так, внимание, обращаюсь к своим рецепторам. Сейчас я сделаю невероятный глоток шикарного красного напитка и жду от вас восхищения, – манерно прокричал Алекс. Друзья заулыбались.

– Ник, дорогой, а что за книгу ты мне показывал?

Ник одернулся, и нехотя выдавил, – Нет, не важно. В другой раз.

– Давай, расскажи. Не зря же ты столько времени проводишь в этих архивах, – хором подхватили Алекс и Мари.

– Вы посчитаете меня сумасшедшим, но мне попалась очень странная книга. Я думаю ее автор Макс Брант. Тот самый, которого считают создателем нового мира.

Ник заметил, как яркая Мари вдруг потухла, опустила глаза и о чем-то задумалась. Плечи повисли на тонкой шее, а спина округлилась. Ник попытался сменить тему, но Алекса было не остановить.

– И что пишет мудрейший из людей?

– Алекс, это не интересно, давай в другой раз.

– Нет, так не пойдет. Теперь мне страшно любопытно.

– Брант говорит о настоящем. Точнее о том, что мир может стать супернастоящим, но для этого, – Ник сделал паузу, – Время нужно погрузить во тьму. Он много рассуждает о времени, его сути и наполнении. Ценность человеческого вида в моменте, а такие понятия как «вчера» и «завтра» вообще не имеют значения. Прошлое не линейно, а будущего вообще не существует. Вот почему нарушителей закона лишают не свободы, как в прежние времена, а именно времени, – украдкой Ник посмотрел на Мари, которая даже не шелохнулась, – Хранители погружают нарушителя в состояние, при котором все биологические процессы продолжаются, но человек свое время не живет.

– Проспать много лет. Страшно, – прошептала Элис, – Не удивлюсь, если Брант все еще жив и следит за нами.

– Или вообще никогда не существовал. Системе не нужен ни автор, ни надзиратель, она самодостаточна.

– Ты прав Ник, но при одном условии – если система одинакова для всех, всех без исключения, – прошептала Мари. Зрачки Ника расширились, лицо вытянулось в удивлении. Мари цитировала строки из книги Бранта, – Как бы восприятие, или что-то еще, не старались, их настройки поверхностны. В глубине каждого из нас живет суть, наше я. Внутренний я строг, амбициозен и очень противоречив.

Остаток вечера Ник провел в раздумьях. Он сидел в своем кресле и, не моргая, смотрел в одну точку. Тишина, как сказал незнакомец из архива, помогала думать, но мысли никак не собирались в стройный ряд. Они оторвались от поверхности и медленно кружили. Буквы, числа и картинки, среди которых появилась Мари, выстроились в ровное плотное кольцо и кружили вокруг своей задумчивой планеты. Ник выхватывал картинку, страницу или фразу, рассматривал и возвращал обратно в круговорот. Мозг отторгал Анта и его разрушенный мир, Бранта с его странными представлениями о жизни, и даже Мари только по тому, что они находились за гранью рационального объяснения. Вместе с тем, Ник все больше превращался в странного и закрытого Анта, и все больше утопал в буквах, символах и знаках.