Андрей Шварц - И сгинет все в огне

Я напряженно пытаюсь вспомнить все, что знаю о королевстве Ксинтари, а этого до неловкости мало. Они правят континентом далеко на юге, за Вечно Теплым морем, страной густых джунглей и возвышающихся вулканов. Они богаты, думаю, богаче, чем Маровия, но также скрытны, изолированы, общаются с Республикой через единственного посла. И у них есть могущественные Волшебники, настолько могущественные, что их боится сам Сенат. Республика никогда не пыталась завоевать их земли, что говорит об их силе больше, чем что-либо еще.

Талин замечает, что я смотрю на его руки.

– Обычай Ксинтари, – пожимает плечами он. Он здесь такой же чужак, как и я, даже больше, но он, кажется, совершенно спокоен. Нет. Более чем спокоен. Он кажется совершенно равнодушным.

– Я бы не запаривался, но отец настоял, чтобы я приехал в официальном облачении. Представить королевскую семью и все такое.

– Значит, это правда. Ты принц, – говорю я.

– Так и есть, – признается Талин с кривой улыбкой. – Хотя, уверяю тебя, это совсем не так захватывающе, как ты думаешь. У меня шестеро старших братьев и три старшие сестры. Мои шансы сесть на Золотой трон едва ли выше твоих.

– Учитывая, что я впервые слышу о Золотом троне, сомневаюсь, что это правда.

– На самом деле он не золотой. Во всяком случае, не весь, – отвечает он. – В этом минус быть младшим ребенком. Моя старшая сестра возглавляет армию. Старший брат – казначей. А я застрял здесь, на другом конце света, удостоенный чести представлять наше королевство в школе для маровианских отродий.

Я издаю короткий смешок, искренний хотя бы потому, что это такое облегчение – слушать того, с кем мы в одинаковом положении.

– Значит, ты дипломат, – говорю я, и мой взгляд скользит по его обнаженным запястьям. Нет Божьей метки. – Ты не Волшебник?

– О, я Волшебник, но Ксинтари не татуируют запястья , – отвечает Талин, как будто мне это должно что-то дать. – Впрочем, хватит обо мне. Я хочу узнать больше о тебе.

– Обо мне? – спрашиваю я, и, Богами клянусь, как много бы я отдала хотя бы за несколько минут одиночества, несколько минут без притворства. – Боюсь, здесь особо нечего узнавать. Я уж точно не принцесса. Всего лишь еще одна студентка, такая же, как остальные.

– О, я в этом сомневаюсь, – говорит он, сверкая в меня глазами, – ты единственная студентка, которую я видел несущейся через банкетный зал с ножом в руке.

Кровь застыла у меня в жилах. Он видел. Он знает. И просто стоит с этой ошеломленной улыбкой, пожирая меня глазами.

– Я… Я не… Я не была…

Талин смеется, качая головой, пока его косы раскачиваются, а на кончиках звенят крошечные серебряные бусинки.

– Расслабься. Я не осуждаю, – говорит он. – Мне просто любопытно, кого из этих напыщенных маленьких засранцев ты так сильно хотела зарезать.

Я испустила едва заметный вздох облегчения. Так, значит, он не знает всего. Не знает, что я шла к Абердину. Он просто думает, что я затаила на кого-то обиду. С этим можно работать.

– Мариуса Мэдисона. – Я тоже пытаюсь игриво пожать плечами. – И я не собиралась его зарезать. Просто хотела немного напугать.

– Мариус Мэдисон, – говорит Талин, и впервые его улыбка исчезает. – Он и его отец встретили меня, когда я приехал. Пара красующихся павлинов, отчаянно пытающихся доказать свое превосходство. Теперь я жалею , что ты не зарезала его.

– Значит, ты не донесешь на меня?

Талин издает низкий смешок и поворачивается лицом.

– Никогда. Со мной твой секрет в полной безопасности.

– И почему же?

– Потому что я провел на этом проклятом континенте целых две недели, и ты первый интересный человек, которого я встретил. – Он наклоняется и берет мою руку. Его ладонь мягкая, теплая, и он нежно подносит ее к своим губам. – Для меня было честью познакомиться с вами, леди Девинтер.

Я все еще понятия не имею, чего хочет этот парень, но я знаю, что не могу доверять ни одному его слову.

– А мне с вами, принц Талин IV.

– Просто Талин, – говорит он, а затем, улыбнувшись в последний раз, исчезает за занавеской в банкетном зале, оставляя меня одну в ночи.

Боги. Боги! Я практически падаю на перила. Мир вращается вокруг, пульсируя по краям. Колени пошатываются, прерывается дыхание. Это слишком, это все слишком. Я больше не могу этого делать. Я боец, а не шпион. Я не могу сохранять этот фасад изо дня в день. Не могу продолжать играть в игры с этими интриганами, анализируя каждое их слово на предмет коварных намерений. Я не могу вернуться в холл, не могу выдавить из себя очередную улыбку, не могу . Не сейчас, когда убийца моих родителей дышит полной грудью. Я просто не могу. Не в одиночку. Только не без Серы.

Я закрываю глаза и вспоминаю тренировку с Шепот. «Отпусти свои мысли, – говорила она. – Воспринимай только то, что чувствуешь».

Холод металла перил противостоит теплу моих ладоней.

В прохладном бризе чувствуется запах соли.

Гудит ветер, из зала доносится невнятная болтовня.

Мое дыхание замедляется и вновь учащается. Замедляется и учащается. Раз, два. Раз, два. Раз, два.

Я открываю глаза и вижу это. Передо мной раскинулись верхушки деревьев, разрастающиеся, красивые, слегка покачивающиеся. А за их пределами океан, бескрайний и бесконечный. А на краю острова крошечное позвякивание огоньков, мерцающих вдалеке, как светлячки. Деревня, о которой мне говорила Марлена. Смиренные.

Я могу это сделать. Мне нужно закончить миссию.

Я должна.

Я разглаживаю платье (которое, конечно, полностью испорчено вином) и направляюсь в банкетный зал. Все так же, как было до моего ухода: шумно, ослепительно, водоворот ощущений. Несколько голов поворачиваются в мою сторону, но большинство студентов погружены в свои разговоры, что для меня большое облегчение. К счастью, Абердин покинул сцену, так что мне не придется встречаться с ним, по крайней мере пока.

– С тобой все хорошо? – спрашивает Фил, когда я сажусь рядом с ней. – Что это было?

– Извини. Я просто была немного ошеломлена, и мне нужно было подышать свежим воздухом. И, видимо, на меня пролилось немного вина. – Я натягиваю платье, на нем темно-фиолетовое пятно. – Что я пропустила?

– Директор Абердин произнес большую речь, а преподаватели представились. Подали маленькие пирожные с кофейным ликером. Ничего интересного. Хотя, неправда, пирожные были чрезвычайно интересными. – Она кивает головой на стол. – Ты как раз поспела к важной части.

Я опускаю взгляд и впервые замечаю, что передо мной в богато украшенном когтистом держателе лежит массивное чешуйчатое яйцо, черное, как обсидиан, и большое, как дыня. Оглядываясь вокруг, я вижу, что у всех остальных тоже есть такие.

– Эм, – говорю я.

– Боги, так ты ничего не знаешь! – смеется Фил. – Так мы узнаем орден, в который нас определили!