Николай Вардин - Эпоха золотой розы

Потому что оставалось в нём что-то сверх… То, что сразу проникало в сознание и заставляло задохнуться от масштаба этого существа, которое спокойно смотрит на тебя простыми голубыми глазами. И Сереная быстро поняла… нет – почувствовала, что это. Мироздатель был похож на её отца. Она поняла совершенно отчётливо. Так же отчётливо, как и то, что он похож на неё саму. И на её мать. И на каждого жителя Мехры и Форхи – от малого ребёнка до взрослого мужчины. Она совершенно отчётливо поняла, что каждый алтеид будет его отражением. А ещё Геадон похож на камень. Похож на траву. Похож на одинокий дуб, под которым она любила мечтать о странствиях много лет назад. Он похож на всё, что есть в этом мире. Потому что во всём есть крупица его силы. Она знала это, как не знал никто. Она – та, которая прошла все дороги Асхайина. Она – которая видела каждое лицо на этой земле. И от этого знания она ещё больше утвердилась в своём стремлении.

Она без робости, но с краткой улыбкой смотрела прямо в глаза Геадона. И глаза её горели истинным мечтанием.

– Зачем ты проделала этот нелёгкий подъем, юная алтеида? – раздался сильный спокойный голос мироздателя.

– Я принесла свой дар… – заговорила Сереная, и голос её дрогнул. Но она проглотила комок в горле и продолжила: – В этом мире всё создано и начато тобою. Ты создал камни, а строители возводят из них дома и башни. Ты дал почве пшеницу, и землепашцы готовят из неё хлеб…

Сереная зачерпнула горсть земли в ладони вместе с цветком и опустилась на колени. Но опустилась она не в знаке преклонения, а чтобы посадить эту розу в почву.

– Я не умею ничего из ремёсел моего народа, – говорила Сереная. Но взгляд она не поднимала – она осторожно укореняла цветок в неподатливой почве горы. – Но я тоже умею создавать. Я создала эти розы. Вывела сорт, который обладает блеском золота и серебра. С виду они словно неживой металл. Но прикосновения дарят они нежнее утреннего солнца, легче лебединого пёрышка. И в них сила и упорство, которым позавидовал бы любой алтеид. Ведь они могут расти там, где не приживаются никакие растения. Я знаю, о чём я говорю. Ведь я сажала их семена и в тёмных лесах, и на краю скалистых утёсов. Они прорастали в жарких пустошах. Приживутся они и здесь…

Она вздрогнула, когда широкие мозолистые ладони накрыли её пальцы. Увлечённая своей работой, она не заметила, как мироздатель сошёл со своего трона и опустился рядом с ней на колени. Сереная уже положила цветок в ямку. А Геадон укрыл его корни землёй. Потом он молча встал и извлёк ещё одну розу из короба. И сам стал сажать её в землю. Сереная отбросила свою растерянность и последовала его примеру.

– Теперь мне чаще придётся подниматься на эту гору, чтобы ухаживать за этим садом, – тихо засмеялся мироздатель. Сереная улыбнулась, не поднимая взгляд.

– Моё умение невелико, – проговорила она, не отвлекаясь от очередного саженца. – Но алтеиды улыбаются моим цветам. Они дарят им радость. Я думаю, это тоже важно.

– Это очень важно, – серьёзно ответил мироздатель. Он сел прямо на землю, скрестив ноги, громко отряхнув ладони одну об одну. Тонкая чёрная полоска земли осталась под его ногтями. Он внимательно посмотрел на Серенаю и сказал: – Ты отважная девушка. Только такая, как ты, смогла бы сотворить такие цветы. И это большой дар для меня. Но я не знаю, как отблагодарить тебя за него…

– Я хочу летать, – резко выпалила девушка и замерла, словно окаменев. Несколько долгих мгновений молчала она. Молчал и мироздатель. Она продолжала сидеть на коленях, будто перестав дышать, и не сводила взгляда с лица Геадона. А он долго смотрел на неё.

– Я не смогу… – ответил он тихо.

– Я… я понимаю, – робким голосом заговорила Сереная. – Я не служила в храмах, я не возносила молитв. Ведь жрецам за их труды даруют крылья. Я даже не умею готовить хлеб. Я ничего не умею, кроме этих цветов… Но мне хватило бы самых маленьких крыльев. Ведь я не хочу летать высоко. Я хочу летать далеко… пусть даже низко. Я обошла весь Асхайин. И больше всего в жизни я хочу увидеть новые земли, которые творят райнеры. Я хочу познать все дороги Эренхара.

– Ты всё же не поняла, храбрая алтеида, – ответил мироздатель мягко. Он ласково коснулся её подбородка и приподнял её лицо, чтобы она встретилась с ним глазами. – Я с радостью исполнил бы твою просьбу. Твоя вольная душа заслуживает сильных крыльев. А твои золотые розы должны цвести по всему Эренхару, объединяя земли и народы. Но… не в моей власти это сделать. Я раздарил всю свою силу по каплям. И у меня больше ничего не осталось, кроме моих рук.

Сереная растерянно заглянула в его глаза. Но теперь она поняла. И могла представить всё. Только не мозоли на его руках. Сколько воли должно оставаться в этом существе, чтобы отдать всё мироздание до последней крупицы своим творениям, а себе ничего не оставить? Именно сейчас, когда она узнала, что Геадон равен простому алтеиду, он казался ей самым могучим существом, самым прекрасным и величественным.

Сереная вздрогнула, увидев тёмную тень рядом с собою. Она подняла глаза и увидела Селехэт. Бледноликая райнера протянула ей свою тонкую ладонь. Девушка поднялась и встала рядом с ней. Она робко оборачивалась на Геадона: она не могла понять почему мрачный образ Селехэт так притягивал её, но и пугал одновременно. Будто поняв это, райнера мягко и ласково улыбнулась. И сразу все страхи исчезли из души молодой странницы.

– Я в силах дать тебе то, о чём ты просишь, – произнесла она.

Но едва прозвучали эти слова, как порыв ветра пронёсся над вершиной Энакро, разгоняя густые облака. Это поднялась со своего мраморного трона Маэлира. Её мраморное лицо не отражало эмоций, как и прежде. Но гнев сквозил из каждого движения.

– Я запрещаю тебе, чернокрылая, делать это! – раздался её властный голос. – Моею властью крылья даруются лишь тем, кто верою служит моему сыну. И никто во всём Эренхаре не должен более иметь дар полёта, кроме разве только неразумных птиц. Это закон. И он должен соблюдаться во всём Асхайине и на всех тех землях, которые будут подняты из пучин океана.

Другие райнеры не смели перечить Маэлире. Лишь только Селехэт с вызовом смотрела на неё. Между ними сейчас было Око Алтейи, и что-то странное стало происходить с огнём внутри него. Он будто пришёл в движение и зашумел. И шум этот был похож на шёпот. Сереная вздрогнула, но почувствовала на плече мягкую ладонь райнеры и ободрилась.

Геадон подошёл к краю Ока. Он смотрел прямо на свою супругу. Та не смутилась от его взгляда и не отвела глаз. Лицо, как и прежде, оставалось непроницаемым.

– Теперь твои законы верховны в Эренхаре, жена моя? – спросил он, и голос его был силён.

– Да, – ответила она без тени сомнения. – С тех самых пор, как ты отказался от собственной силы, раздав её всем подряд. Ты мог бы править со мною здесь, но ты предпочитаешь иную жизнь.