Мария Вилонова - Дети Нитей. Восток

– Почему не спишь? Страшно?

– Нет, – я резко мотнул головой, – красиво.

Марзок коротко усмехнулся и хмыкнул.

– Ты друг моей мамы, да? – Я решил, все-таки, задать вопрос, который некоторое время крутился в голове.

– Друг? – Марзок улыбнулся. – Ну, можно и так сказать. Да, пусть будет друг.

– Почему вы долго не виделись? – С интересом спросил я. – Ты сказал, что скучал по ней.

– Так случается, Дэйшу. – Марзок дернул плечом. – Хотя и не должно бы.

– А меня ты… давно знаешь? – Я, чуть наклонив голову, его рассматривал.

Молния на секунду осветила его лицо. Он задумчиво улыбался, все так же глядя в окно и слегка приподняв бровь.

– Лет шесть, – весело усмехнулся Марзок.

– Мне пять, – удивленно напомнил я.

– Я догадываюсь, Дэйшу.

Я немного помолчал. Не помню уже, силился ли я тогда осознать то, что услышал, или просто выбирал новый, интересный вопрос.

– Куда ты везешь меня? – Уточнил я, наконец.

– К одному человеку, – Марзок вздохнул. – В твой новый Дом.

– Он тоже друг мамы? – я улыбнулся.

Пожалуй, ее друзья мне нравились даже побольше, чем сама мать. Если и этот, второй, окажется таким же, как Марзок, все должно было стать совсем хорошо.

– Она? – Марзок хмыкнул. – Нет, здесь слово друг уже не подойдет. Она твоя бабушка.

Я резко выпрямился и, указав на окно, радостно заявил:

– Паутинки. Снова.

– Только они? – Весело уточнил Марзок. – Больше ничего не видишь?

Я качнул головой, вновь весь поглощенный тонкими серебристыми ниточками.

– Присмотрись, – попросил он. – Внимательно. Дыши спокойно, сосредоточься на паутинках, не думай ни о чем другом. Просто слушай их и смотри. И сядь ровно, выпрями спину.

Я послушно вытянулся и попытался сделать остальное. Сквозь тонкие стены пробивались мелодии сайталы, запах табака и еды. Капал дождь, шумели люди. Странно, я не замечал этого раньше, они даже не мешали мне спать, а вот теперь отвлекали от паутинок бесконечно. Я упрямо вглядывался в серебристые ниточки. Стук капель. Сердце бьется в ритм дыхания. Ему вторит грохот и лязг снизу. Словно один звук, только отовсюду. Глаза начало резать от того, как внимательно я уставился на паутинки. Шелест дождя. Шум. Скрип.

Я моргнул и, всего на мгновение, увидел то, забыть чего не смог бы, даже если бы никогда больше не способен был разглядеть. Много, бесконечно много ниточек, разных и ярких. Они сплетались вместе, они пели и звали меня так отчаянно, разными голосами, мужскими и женскими, что захотелось просто упасть в них и раствориться там, стать такой же ниточкой, что пронизывали все разноцветными узорами. Я судорожно вздохнул и видение исчезло без следа, отчего я почувствовал просто невероятную тоску и тревогу. Я такого прежде никогда не испытывал.

– Быстро увидел, – хмыкнул Марзок, который очень внимательно меня разглядывал. – Ты будешь сильным магом, Дэйшу.

– Что это? – я уставился на него.

– Ткань мироздания, – он улыбнулся. – То, из чего состоит все в нашем мире.

– И я тоже?

– Да. – Марзок очень серьезно на меня посмотрел. – И ты тоже. Каждый человек.

– Они звали меня, – признался я. – Будто хотели, чтобы я был с ними, был там.

Он прищурился и весело уточнил:

– Какая громче? Паутинки?

Я попытался вспомнить, а после обижено насупился и мрачно выдохнул:

– Почему я должен выбирать?

Марзок рассмеялся и заверил:

– Не должен. Они все останутся с тобой. Аливи об этом позаботится.

– Аливи – бабушка? – спросил я на всякий случай и зевнул.

– Да, – хмыкнул Марзок и очень серьезно добавил: – Но ты должен запомнить другое. Она – твой мастер, Дэйшу. Твой учитель. Это важно. Гораздо важнее, чем бабушка.

Я улегся на кровать и довольно улыбнулся. Если человек, к которому меня везут, может сделать так, чтобы я видел эти разноцветные ниточки, если для этого важно, чтобы она была мастером и учителем, то пусть так. Все, что угодно, только бы иметь возможность видеть их снова.

Марзок подошел, укрыл меня одеялом и погладил по волосам:

– В Райледе ты будешь счастлив, Дэйшу. Уверен.

– С бабушкой и с тобой, – я сонно улыбнулся в искреннем восторге от того, что происходит.

– Я не живу в Райледе, мальчик, – усмехнулся Марзок. – Мой Дом зовется иначе.

Я приподнялся и уставился на него с болью и обидой:

– Ты меня оставишь? Просто отдашь ей и все?

– Нет, – он мягко улыбнулся, заставил меня лечь обратно и вновь поправил одеяло. – Я всегда буду рядом, Дэйшу. Обещаю.

– Почему я не могу жить с тобой? – мрачно спросил я.

– Тебе понравились Нити? – Марзок приподнял бровь.

– Да, но…

– Тогда выбирай, Дэйшу.

– Я не хочу выбирать, – я отвернулся к стене и обиженно добавил: – Не так.

– Придется, – хмыкнул Марзок. – Вся наша жизнь – череда выборов, мальчик. Иного пути нет. Ты еще слишком мал, но вспомни об этом. Однажды.

– Кто так решил? – Я снова сел и уставился на него. – Кто придумал, что мы вечно должны выбирать?

– Это воля богов, Дэйшу, – спокойно пояснил Марз. – Закон, по которому существует весь наш мир.

Я тяжело вздохнул и нахмурился. Не помню, о чем я тогда думал, но уверен, я определенно решил, что боги несколько злые, и у них странное представление о том, что правильно, а что нет.

– Если я буду жить в Райледе, я смогу видеть ниточки? – уточнил я, наконец.

– Да. – Марзок отвернулся.

– Но у меня не будет тебя? – мрачно добавил я.

– Я же сказал, что не оставлю тебя, Дэйшу. Разве этого мало?

– А Аливи? – Я улегся и зажмурился. – Она не станет ругаться на тебя за то, что ты будешь там?

– Она? – Марзок засмеялся. – На меня? Нет, мальчик, она сделает все так, как я скажу. Тут у нее точно выбора не будет.

– Почему? – спросил я, несколько даже успокоенный его словами.

– Потому что я – ее севойо, Дэйшу.

– Это значит, она должна слушаться? – сонно уточнил я, закрыл глаза и зевнул.

– Она знает, что это значит, – заверил Марзок весело. – Это главное.

Я устроился поудобней и снова зевнул. За окном все так же бушевала гроза, раскаты грома сливались с шумом придорожной таверны. Странно теперь вспоминать. Я не скучал по матери и отцу, не думал о своем доме там, на Западе. А вот потерять человека, которого знал всего несколько дней, остаться без него – боялся бесконечно сильно. Не уверен, насколько это правильно. Но для меня тогда это было самое очевидное из возможного. Да и теперь ничего, собственно, не изменилось.

Наш разговор крепко врезался в память. Иногда я задаюсь вопросом, связано ли подобное с первым знакомством с полным узором ткани мироздания, или причины в чем-то ином, но какая, собственно, разница? Тем более, что за всем моим восторгом от происходящего, лакомствами и новыми впечатлениями, короткая фраза Марзока, обещание всегда быть рядом, отчего-то ни капли не потускнела, не стерлась со временем и не потеряла значимости. По сути, для пятилетнего мальчишки, попавшего в огромный мир и впитывающего его со всем возможным любопытством, простая беседа ночью в придорожной таверне стала не менее значимой, чем любое другое, самое яркое воспоминание путешествия.