Дарья Чернышова - Близнецы. Часть вторая

Крынчик был весьма дотошен, а где этого не хватало, там Модвин тут же латал прорехи своими вопросами.

Потом ему срочно понадобилось поговорить с лекарем.

– Мастер Алеш! – на бегу выкрикнул Модвин, завидев его вдалеке на пути, кажется, из детской. Тот остановился и спокойно подождал, пока господин восстановит дыхание. – Я, кажется, понял.

– Что именно? – с некоторым подозрением уточнил лекарь.

– Прозвучит безумно, – предупредил Модвин, достав из кармана серебристую баночку с порошком, – но вы послушайте.

Пытаясь распробовать эту гадость по примеру других дурманов, Крынчик щедро совал ее прямо под язык, ни в чем не растворяя, и вскоре съел достаточно, чтобы погрузиться в крепкий, но нездоровый сон. Тогда он и очутился в прекрасной весенней долине, где не было и намека на городскую пыль. Там Крынчика ждала возлюбленная Анька и еще давно умершие родители, по которым он иногда тосковал. «Это красивое место, – говорил хорунжий. – Такое красивое, что я постеснялся остаться». Но все же он возвращался туда несколько раз, и долина всегда встречала его новыми красками – яркими и сочными, как сказочные цветы.

– Так вот, – сбивчиво объяснял Модвин, – наверное, если принять это средство определенным образом и в нужном количестве, можно пережить что-то похожее. Оно как-то так действует… на всех одинаково, но по-своему. Как если выпить много сонного отвара. Или просто вина. Вроде такое бывает. Ну, то есть…

– Ясно, – буркнул себе под нос мастер Алеш и пару раз задумчиво кивнул. – Очень похоже на правду.

– Этим можно воспользоваться, ведь так? – подхватил Модвин. – Только соблюдать осторожность. Разве вы не хотели бы снова… еще раз увидеть тех, кого потеряли? – спросил он, стараясь придать голосу уверенности.

Но лекарь воодушевленным не выглядел.

– Я не стану этого делать, – ответил он. – И вам не советую.

– Почему? – немного смутился Модвин.

Мастер помолчал с таким видом, будто пытался подобрать слова попроще.

– Я всю жизнь смотрю смерти в лицо. Она неотвратима и окончательна. Ничего не останется, кроме земли, по которой ходил человек, и людей, которых он любил, – сказал лекарь и потом пожал плечами. – Просто живите, господин Модвин. Топчите землю, пока она терпит вас, и любите тех, кто этого заслуживает.

Баночка в руке как будто налилась свинцом. Модвин сник.

– Освальд заслуживал лучшего, – вздохнул он. – Мне столько всего нужно было ему сказать.

Мастер снова пожал плечами.

– Напишите стихи.

– Что? Какие стихи?

– Такие штуки из слов. Обычно рифмованные.

Модвин призадумался и почесал локоть.

– Не знаю, это как-то… Не хочется.

– Почему же? В вашем возрасте самое время начать.

– Может, потому что Сикфара… – начал Модвин и быстро осекся, но под пристальным взглядом вынужден был договорить: – Она любила стихи. Не всякие, правда. Только те, что в моде. Ну, там, баллады Ясменника…

– Забудьте, что я сказал.

Лекарь сунул руки в карманы и зашагал как будто бы по своим делам, направляясь при этом в очевидный тупик. Модвин поспешил уйти прочь, чтобы не смущать мастера, когда тому придется повернуть назад.

Приближался час ужина. Стоило об этом подумать: пить или не пить сегодня за столом «горькую воду», как метко прозвала ее Грета. Модвин отправился к себе, переодеться, чтобы заодно навести порядок в голове, но по дороге его встряхнуло опять.

Под ласково-насмешливым взглядом Ирмы Хоревы, мимо которой нельзя было проскользнуть в башню, притаилась чернявая батрачка. Она смазанной тенью оторвалась от стены, возникла прямо перед господином, и на свету оказалось, что толстое лицо ее еще больше опухло от слез. Батрачка, пьяно покачиваясь, молча глядела на Модвина, и он испуганно пролепетал:

– Что ты тут делаешь?

Модвин совсем не ожидал встретить эту служанку еще и потому, что не видел ее со дня смерти Сикфары. Он решил, Ютта ее прогнала, уволила или как-то так. То есть, он так решил бы, если б об этом думал. Теперь в голову лезли мысли сплошь поздние и лихорадочные.

– Я жду свою госпожу, – ответила батрачка, и у нее препогано пахнуло изо рта. – Вы ее не встречали?

Модвин сделал полшага назад.

– Она умерла.

– Вовсе нет, – возразила девушка, снова сократив расстояние между ними. – Ее вовсе нет, господин. Нет никакой смерти. Если вы захотите, – шепнула она, положив ладони на его плечи, – я вам докажу.

– Дурная!

Силуэт управляющего возник далеко позади батрачки и вдруг раздвоился: Дивиш был с помощниками. Молодцы, прежде сопровождавшие Ютту на допросах пушкаря, по команде начальника схватили служанку под руки и утащили за угол. Модвин проводил их взглядом и моргнул.

– Простите, господин, – запричитал управляющий, потерев лысеющую макушку, – за всем не уследить. То крысы, то еще что. Дел невпроворот. Успеть бы.

– До чего? – хрипнул Модвин.

– Госпожа Шилга едет.

В затылке болезненно застучало. Модвин протянул руку, ткнул пальцем в верхнюю пуговицу на груди слуги и одновременно указал в ту сторону, куда увели помешанную.

– Избавься от нее, – приказал он. – Немедленно.

– Что? – выдавил Дивиш.

– Что слышал. Сегодня же чтоб ее в замке не было. Где сейчас госпожа Шилга?

– В одном дне пути.

– Тогда поторопись. Крысы ждут.

У Дивиша в горле явно застрял вопрос, но Модвин не чувствовал в себе сил отвечать. Он повел плечами и устремился к лестнице.

Мать Сикфары приедет. Всего лишь родная мать. У Альды Шилги за плечами два брака и куча детей. Совсем старуха, наверное. Что может случиться страшного?

Обязательно случится что-нибудь.

Той ночью Модвину снилось, как Сикфара умирала с улыбкой. Эта улыбка блестела перед его глазами, когда он встал с постели, когда надевал самую дорогую из траурных одежд. Надо сделать так, чтобы Альда Шилга и мысли не допустила, будто ее дочерью здесь пренебрегали. Поддержка древнего рода, из которого вышло много владык, очень важна для Ортрун. То есть, для Модвина тоже. Он не имеет права опростоволоситься.

С боевым – насколько это было возможно – настроем Модвин пошел встречать гостью, едва заслышав шум во внутреннем дворе. Он торопился перехватить ее у самого порога, опередить сестру и, может быть, даже управляющего. Заготовленное приветствие вертелось на языке. Слуги парами-тройками выбегали навстречу, кланялись и бежали дальше. За поворотом они иссякли. Модвин понял, что пошел не туда – коридор вел к людской и хозяйственным каморкам.

Сейчас назад и направо. Здравствуйте, госпожа Альда. Мы скорбим вместе с вами. Мы – семья? Мы все еще одна семья? Но Сикфара ведь всех обманула. Проклятье. Она хоть была беременна или просто выдумывала с самого начала?

Модвин застыл на месте. В болотисто-вязкой тишине раздался стук каблуков. Шаги были довольно быстрыми, совсем не старушечьими. Модвин обернулся и совершенно забыл, какое собирался сделать лицо.