Брайан Стейвли - Клинки императора

Опустив связку черепицы, которую только что втащил на крышу спального корпуса, он выпрямился и вытер пот со лба. Внизу, на земле, Фирум Прумм пыхтел, подтаскивая к месту следующую связку и прилаживая ее к веревке. Спина и руки Кадена стонали от длительного труда, но в сравнении с тяготами обучения у Рампури Тана перекрывание крыши, поврежденной зимними льдами, казалось праздником. Здесь он, по крайней мере, имел возможность время от времени распрямиться и размять задеревеневшие мышцы без риска нарваться на порку.

– Кончай причитать! – фыркнул Акйил, присаживаясь на корточки, чтобы поудобнее ухватиться за связку, и с кряхтением взваливая ее себе на плечо.

Каден понятия не имел, как его другу удается работать, когда у него перед глазами постоянно болтается копна черных кудрей. По традиции ему следовало бы обрить свой череп, как поступали монахи, но традиция не являлась правилом, а Акйил чрезвычайно искусно балансировал на грани между тем и другим.

– Первый месяц с новым умиалом всегда хуже всего. Помнишь, как Роберт заставил меня таскать камни для нового козьего загона с вершины Вороньего Круга?

При воспоминании об этом Акйил застонал.

– Мне эта работа не кажется такой уж тяжелой, – возразил Патер, когда Акйил сгрузил связку черепицы к его ногам.

Мальчишка сидел, взгромоздясь на конек крыши, словно маленькая горгулья на фоне суровых заснеженных пиков. Ему едва исполнилось восемь лет, он все еще ходил в послушниках и ему не довелось пока познакомиться с по-настоящему жестоким умиалом.

– Еще бы тебе казалось! – Акйил наставил на мальчишку указующий перст. – Мы-то здесь надрываемся, таскаем тяжести, а тебе только и дела, что сидеть наверху!

– Я их укладываю! – запротестовал Патер, обиженно вытаращив карие глаза и показывая в качестве доказательства плитку черепицы, которую держал в руках.

– Ах, укладываешь, – вскинул брови Акйил. – О да, это сложная задача! Приношу свои извинения.

– Это же просто работа, – заметил Каден, хватаясь за толстую веревку и принимаясь тащить. – С тех пор как я начал учиться у Тана, не прошло и дня, чтобы он меня не избил. На мне скоро живого места не останется!

– Просто работа?! – воскликнул Акйил, устремляя на него вопросительный взгляд, словно не верил своим ушам. – Что значит просто работа? Работа – это бедствие, мой друг, и возможно ведущее к фатальному исходу!

Несмотря на боль от ран, Каден едва скрыл улыбку. Носить камни и втаскивать черепицу на крышу – может быть, для Акйила это и впрямь непомерный труд. Молодой ученик провел в Ашк-лане не меньше времени, чем Каден, но хинскую этику и образ жизни принимать не спешил. По крайней мере, перемены в нем происходили не так скоро, как хотели бы многие из старших монахов. Шьял Нин, настоятель, а также некоторые умиалы не теряли веры в юношу, однако во многом он оставался тем девятилетним воришкой, что когда-то прибыл сюда из злачного Ароматного квартала в Аннуре.

Каден пробыл в Ашк-лане всего лишь несколько месяцев, когда Блерим Панно – монах Стертые Пятки, как его называли послушники, – неспешной походкой вошел во двор монастыря. Подол его коричневой рясы был обтрепан, но, не считая этого, долгая прогулка от Изгиба не нанесла ему никакого видимого вреда. Чего нельзя было сказать о трех мальчишках, тащившихся следом за ним, мальчишках, которым вскоре предстояло стать послушниками, – они выглядели измотанными и напуганными. Все трое хромали, поскольку их ноги были стерты до волдырей; все трое сгибались под тяжестью холщовых мешков, которые несли на спинах, и из всех троих лишь Акйил нашел в себе силы оглядеться по сторонам. Его смышленые карие глаза оценивающе осмотрели холодные каменные строения Ашк-лана, напомнив Кадену взгляд Эдура Уриарте, министра финансов при его отце. Впрочем, когда глаза добрались до Кадена, новичок окаменел, словно ощутив на своей коже острие невидимого кинжала.

– Это кто? – подозрительно спросил он у Панно.

Он ужасно растягивал гласные, широко открывая рот, так что Каден, выросший среди сладкозвучного аристократического выговора, принятого при императорском дворе, едва мог разобрать его речь.

– Его зовут Каден, – ответил Панно. – Он здешний ученик, как и ты.

– Я знаю эти глаза, – злобно тряхнул головой Акйил. – Это какой-то принц, или лорд, или еще кто-нибудь. Мне никто не говорил, что тут будут принцы с лордами!

Он выплюнул титулы, словно страшные ругательства. Панно спокойно положил руку на его плечо:

– Тебе никто этого не говорил, потому что здесь нет ни принцев, ни лордов. Здесь только хин. Возможно, Каден происходит из рода Малкенианов, и, возможно, наступит день, когда он вернется к своей семье, но здесь и сейчас он ученик, такой же, как и ты.

Акйил мерил Панно взглядом, словно проверяя истинность его слов.

– Хочешь сказать, он не будет мне указывать?

Услышав это, Каден вспыхнул. Он хотел было возразить, что не привык указывать людям, даже когда не жил в монастыре, однако Панно ответил прежде, чем он успел придумать гневную отповедь.

– Он здесь учится слушаться, а не командовать. – Словно желая подтвердить сказанное, он повернулся к Кадену. – Каден, будь добр, сбегай к Белому пруду и принеси свежей холодной воды для наших братьев. Они прошли с восхода немалое расстояние и, должно быть, хотят пить.

Каден насупился, сочтя приказание несправедливым, а Акйил, увидев это, расплылся в широкой нахальной улыбке. Это не походило на начало крепкой дружбы.

Однако за восемь лет между сыном императора и воришкой из Ароматного квартала, как ни странно, установились товарищеские отношения. Как и сказал Блерим Панно, монахи хин не обращали внимания на различия в статусе и воспитании, так что через какое-то время мальчики забыли, что родители Акйила, которых он никогда не знал, были повешены согласно законам, установленным Каденовым отцом. И что когда-нибудь, если юноши вернутся к своим прежним занятиям, самого Акйила могут казнить по приказу, на котором Каден поставит свою печать.

– Как бы там ни было, – продолжал Акйил, разминая шею и потирая натруженную руку, – твои слезливые истории не стоят и кучки поросячьего дерьма. Я что-то не вижу, чтобы Тан сейчас тебя доставал.

– Преимущества общинной работы, – объяснил Каден, передавая другу следующую связку черепицы. – Пока я в монастырских трудах, Тан позволяет мне забыть об обучении.

– В таком случае, пожалуй, стоит растянуть эту работу.

С этими словами Акйил сунул связку черепицы Патеру и с довольным вздохом уселся на крышу. Каден посмотрел вниз, во двор монастыря. Клонящееся к закату солнце озаряло каменные строения и чахлые деревца. Было тепло, несмотря на то что в темных углах еще прятались островки грязного снега. По гравийным дорожкам, склонив головы и погрузившись в размышления, прогуливались несколько монахов, а в тени медитационного корпуса щипали редкую весеннюю травку две отбившиеся от стада козы, но Шьял Нина, отрядившего их на починку крыши, нигде не было видно.