Наталья Сапункова - Единственный дракон. Книги 1 и 2

Ардай поймал колечко, бросил в карман и присел у стены. Воздух был уже свеж, однако шершавый камень еще хранил дневное тепло.

Она не захотела взять деньги. У него – не захотела. И кольцо свое забрать – тоже. Получается, его связь с рыжей окрепла еще больше. Ну и ладно! Пока от неё вреда не было, а польза – налицо. Только бы не помешала…

– Только бы это всё не помешало мне и Эйде! – отчеканил он. – Я всё равно женюсь на Эйде, даже если придется запереть тетку Сариту в погребе и обрить налысо эту рыжую.

– А жаль было бы, – заулыбался Крей. – Волосы у неё – загляденье.

– Лохматые рыжие патлы, – упрямо повысил голос Ардай. – Тоже мне, нашел загляденье.

Точно неправда – хороши у неё волосы, да и сама она тоже весьма ничего. И он должен быть ей благодарен, а вместо этого – злился. Так ведь есть за что.

– Да говорят, на лесную ведьму платок надень – и уже колдовать не сможет, – заметил Крей. – А уж обстричь… Когда же рухи прилетят? Не обманет твоя ведьма, как считаешь? – запрокинув голову, он вглядывался в темное небо, как будто мог что-то там разглядеть.

– Пойди сам у неё спроси. Тоже, нашел мою! А рухи, она сказала, сами прилетят, без колдовства, значит, им на это время нужно.

Крей уселся рядом, помолчал немного, потом ни с того ни с сего сказал:

– Говорят, всё дело в том, что горные колдуны – не люди. Это демоны, которые появились из сердцевины гор. Поэтому у них особая магия, и они могли подчинить драконов. Но они не люди, поэтому людям лучше не иметь с ними дел. А колдовство их особое, с ним лучшие маги не умеют справляться, а простой человек и подавно. Поэтому твой отец и поддался чарам госпожи Валенты. Она тут всем, говорят, нравилась, хоть и была невесть кем и откуда.

– Нравиться – это ещё не колдовство, – с досадой возразил Ардай. – Отец говорит, что в ней не было ничего колдовского.

– Конечно, он так думает, раз околдован, – заметил Крей осторожно. – Когда тетка Сарита говорила с моей матерью о госпоже Валенте, я слушал. Тетка Сарита будто бы видела знак, точный знак, говорящий о том, что лира Валента – горная колдунья. Знаешь, какой? Та родила ребенка, и сразу стало холодно, очень холодно.

Ардай удивленно посмотрел на него.

– Холодно? И что это значит?

– По этому признаку можно определить горную колдунью. Когда у неё рождается ребенок, становится холодно, просто кровь стынет в жилах.

– Может, просто дверь забыли закрыть, и получился сквозняк? – усмехнулся Ардай.

Вообще, к госпоже Валенте и рожденному ею мальчику, который жил меньше дня, у него был свой счет. Потому что сам Ардай родился раньше того несчастного, совсем немножко раньше, на каких-то день-два, если верить Лите, которая болтала об этом с работницей в кухне. Ардай тогда нечаянно подслушал, лет пять назад, или шесть. Отец, оказывается, жил здесь с законной женой Валентой, а Мия была второй, незаконной женой, в Аше. Наверное, тогда отец Валенту любил больше, или она его и впрямь околдовала. По крайней мере, если бы остались жить Валента и её сын, жизнь Мии и Ардая сложилась бы совсем иначе. Что весёлого в том, чтобы быть бастардом?

Потеряв жену и законного наследника, отец взял в дом своего бастарда и его мать. Чтобы утешиться. Мог и не брать. Тогда Ардай, может, и знал бы, что его отец – имень Эстерел из Варги, но сам никогда не стал бы именем Эстерелом.

Так или иначе, отец сделал его законным сыном и наследником. Родился бастардом? Ну и что. Кого это сейчас волнует…

– Моя мать ходила на похороны госпожи Валенты, – добавил Крей. – Точнее, не похороны были – прощание. Мать говорила, лира Валента даже в гробу была такая красивая, и ребенок её с ней лежал. Их здесь не стали хоронить, приехали родственники госпожи Валенты и увезли. Будто бы это обычай её семьи, а где ты слыхал про такие обычаи? Все, кто хотел, проводили до дороги, только господин Гай дальше поехал. Он к вечеру вернулся. Вот, а на вашем доме осталось темное заклятье, и твоя мать не может больше иметь здоровых сыновей, ну, и ещё всякое другое. Так считает Сарита. Да ты сам слышал сегодня утром.

Ардай помедлил с ответом. Он ничего не смыслил ни в колдовстве, ни в заклятьях, и не понимал, почему они где-то остаются, на что-то влияют, и почему из-за событий такой давности, в которых никто не виноват, должны страдать он, его мать, маленький брат? Отец совершенно точно любил Валенту и не может быть повинен в ее смерти, так с какой же стати тут зло? А хуже всего, что Крей говорил об этом, как о чем-то очевидном.

– Это глупости все, – сказал Ардай.

На душе его стало совсем плохо. Захотелось двинуть по физиономии Крея Даррита, а это точно неправильно и совсем ни к чему.

Ах, да – ничего не говори и не делай в гневе. Пройдет время, и всё предстанет в ином свете. Отцовские слова, отцовское воспитание. В некоторых вещах Гай Эстерел умел быть убедительным. Гнев переживают молча, наедине с собой, и точка. В гневе можно совершить непоправимое, поэтому не совершай ничего, пока не успокоишься…

– Я пойду. Спасибо тебе. За всё.

Он, не торопясь, шёл домой по темным улочкам Варги, мечтая идти ещё долго-долго. Но это невозможно, не так велика деревня, хоть всю пройди вдоль и поперек. Но ходьба успокоила, прояснила разум. Хоть бы с младшим братишкой всё было в порядке. А то знахарка утром наговорила всякого, и про то, что дом вредит – это созвучно словам Сариты и Крея. Послушать бы саму Сариту, что она видела и слышала восемнадцать лет назад? Так не станет Сарита ему рассказывать. Она его видеть не может. И причина, оказывается, не в том, что женщина обезумела после несчастья с дочкой. Причина серьёзнее. То есть, ерундовая причина, конечно, но только не для Сариты. И как еще Эйда умудрялась с ним встречаться!

Эйда. Теперь мать её просто запрёт, запретит уходить со двора. Или увезет из Варги. Вот ведь нелепица – человеку ставят в вину то, в чем он ничего смыслит, в чем никак не может быть виноват, что случилось до его рождения!

Чтобы пройти к домику Сариты, пришлось сделать немалый крюк. Зато он увидел то, чего и боялся – дом стоял тихий и темный. Ардай не знал точно, который сейчас час, но соседние дома светились окошками – значит, не поздно. На задвижке калитки – замочек, только кого такая безделица остановит? Разве что саму Сариту.

Он легко перемахнул через забор, подошёл к дому. Конечно, заперто. А вот калитка на скотный двор открыта, и живности – никакой, только кот юркнул из-под ног и прыгнул на крышу сарая. Пустой скотный двор – хуже всего, это значит, что хозяева не собираются вот-вот вернуться. Теперь придётся найти Эйду. Может быть, в Аше. Вряд ли Сарита сможет увезти её далеко.

Почему яйцо дракона попало к ним? Ведьма Шала считает – случайность, цепь событий. Ничего себе случайность. И «мысленный» язык драконов, которым, оказывается, владеет Ардай – тоже случайность или колдуньино проклятье? Ну уж нет. Если и правда дом хранит в себе проклятье колдуньи, то отец поступил опрометчиво, что допустил такое. Но «мысленный» язык тут точно ни при чем. Это не случайность и не проклятье, а что тогда? И почему Ардай единственный в семье получил этот странный дар? И главное – зачем?