Владислава Николаева - Русланиада

О нём по сию пору было известно лишь одному существу, и у молодого человека не возникало сомнений, что существо сохранило информацию в тайне.

Несколько месяцев назад, несмотря на тот факт, что деньги к нему так и липли без каких-либо усилий, бессмертный поселился в маленькой квартирке в том районе города, где по ночам людей на улице больше, чем днём. Более чем скромное жилище располагалось под прохудившейся крышей единственной в квартале двенадцатиэтажки. Бессмертного тянуло к небу. Что до сырого потолка, то он мало его беспокоил. Молодой человек не работал, что наверняка если бы не поставило в ступор, то по крайней мере вызвало бы недоумение ему подобных, привыкших наращивать инвесторский потенциал через немудрённый и неизобретательный физический труд.

Мир невероятной дороговизны не манил светлого. Он бы предпочёл не иметь с ним дел и даже уехать из города, если бы не навязчивый зов, не позволяющий покинуть городскую черту без обещания скорейшего возвращения. С некоторых пор зов потерял такт и безапелляционно требовал начать сближение с источником.

Это светлому тоже не нравилось. Он предполагал, что его зовёт, куда, и кто встретит его там. Фактор «кто» играл не последнюю роль в упорном нежелании подчиняться нечеловечески стойкому призыву. Там была тьма. Очень много тьмы. Безнаказанно существующая тьма. Тьма вне закона. Тьма над законом.

Светлый имел твёрдое намерение держаться как можно дальше, как можно дольше.

Кто знает, что двигало шестнадцатилетним парнем, сбежавшим из приюта, но не разыскиваемым, когда он на следующий день после возвращения с миссии взял прочный пакет, сложил в него несколько пакетиков с быстрорастворимой кашей, застиранную рубашку из приюта, подаренный единственным, ныне недосягаемым другом нож, пластиковый прямоугольник сентиментально сохранённого талисмана, короткое и тонкое одеяло – единственную вещь, данную суррогатной матерью, чтобы не замёрзнуть в негостеприимном мире, и несколько тугих пачек наличных.

Он не был ни хмур и ни весел, и выйдя из подъезда, пахнущего хлоркой, картофельными очистками и газетным красителем, направился в строго противоположную зову сторону.

Игнорируя его, он всё же опасался пропустить мимо ушей срочный призыв о помощи, отчего сиюминутные промельки Юриковой беспечности напрочь исчезли из его открытого благородного лица.

Он шёл долго, ни на секунду не задумываясь о направлении, и никому из встреченных по утру прохожих так и не пришло в голову задаться вопросом о характерных пачках в полупрозрачном пакете.

Добравшись до тех мест, где горизонт терялся в полях, а не тесно столпившихся многоэтажках, он вдохнул прохладный воздух, сдобренный взвесью чего-то химического, но не супер-полимерного, а старомодно-горючего. Поля на поверку оказались не посевными, а взлётными. Бессмертный забрёл на аэродром.

Воздушные корабли стояли справа на надёжной почве.

Бессмертный если и раздумывал, на его лице это не отобразилось. Он развернулся и направился в город.

Примерно через три часа после утренней прогулки, он стал обладателем контрольного пакета акций, через шесть часов, несколько безрассудно крупных ставок и разговора с глазу на глаз, единоличным обладателем дышащей на ладан авиакомпании эконом-класса.

Экс-владельцы покинули собственный офис довольные сделкой. У бессмертного к концу дня не осталось на руках ни малейших средств. Он не торговался сознательно, предчувствуя, как обернётся дело, он даже опасался, что заплатил недопустимо мало.

Акции начали расти без какой-либо причины с самого утра. Бессмертный испытывал везение в казино, а оно уже работало вовсю без дополнительных стимуляций.

Покрыв доставшиеся в наследство долги, бессмертный взял заём, который был отработан в первый месяц грузоперевозок. Молодой человек смотрел на рабочих лошадок критически. Жизнь людей он бы им не доверил. В последующие месяцы бессмертный освоил профессию лётчика, и фонд самолётов был обновлён на четверть. Так, незаметно, бессмертный занял по большему счёту вакантный сектор авиаперевозок. Смертные, естественно, были не в счёт.

Прежде чем приняться за самое неприятное дело, он приобрёл квартиру, зарегистрировав её окольными путями. По сравнению с предыдущей она была велика и пуста, всё так же находясь под крышей.

Со стороны движения бессмертного в секторе внушительных финансов стороннему наблюдателю должны были представиться чем-то великим – ни больше, ни меньше рождение супер-олигарха, из тех что в курфюрсты из навоза. Но дело в том, что…

Это был Рюрик. Светлого бессмертного звали Рюрик. И ловко продуманные операции с наличными, перевозка грузов, казино, обновление авиатранспорта, договорённость с банком, сделка с бывшими владельцами… всё это, как и многое другое … здравомыслящему человеку казались далеко не тем, чем были в глазах упомянутого бессмертного, и вряд ли отвечали олигаршему видению действительности.

Для начала он не относился к происходящему как к чему-то реальному.

Во-вторых, он выглядел взрослым и думать забыл, что формально не является совершеннолетним, решительно расписываясь в контрактах и договорах… что в случае детального разбирательства… да. Это, разумеется, была лишь формальность.

В-третьих, солидный промежуток времени после ухода из маленькой квартирки в двенадцатиэтажке и перед входом в новую квартиру в недавно построенном жилом небоскрёбе в восприятии бессмертного имел свои рамки. Если верить календарю, прошло чуть больше полугода. Если верить ощущениям Рюрика – день.

Потерянность во времени можно было объяснить тем, что за упомянутые полгода Рюрик ни разу не спал. Не умышленно. Просто забыл.

И сейчас, оказавшись в пустой квартире, с высокомерием обозревающей окнами столпившиеся в ногах многоэтажки, Рюрик поражённо закрутил головой, не понимая, как оказался в этом месте.

Он хлопнул себя по груди и бокам, с недоумением разглядывая дорогой серый костюм, лакированные туфли на ногах… Он всё помнил, эти полгода, как ходил на аэродром, как разговаривал с бывшим владельцем флотилии, человеком лет пятидесяти трёх, с непропорционально маленькой по сравнению с упитанным телом головой, для пущего эффекта очень коротко остриженной, с валиком кожи на затылке, потеющего, с крупными порами и четырьмя несбритыми волосками под наметившимся вторым подбородком. Помнил, как ходил подзаработать в казино. Женщину-крупье полнил пёстрый фирменный жилет, она чувствовала себя неуютно в штанах старомодного кроя, тушевалась в его присутствии… Рюрик играл, не зная правил, как всегда, и выиграл… помнил, как словоохотливо его просвещал старый пилот, в быту человек сдержанный, сухой и молчаливый, помнил, как ему по первой просьбе, стоило лишь зайти в аттестационную комиссию, принялись выписывать лётные документы… помнил, крошечную женщину, у которой покупал в типографии пачку трудовых книжек… помнил лак на ногтях женщины, с которой прожил сорок три дня – цвет освежёванной рыбы, поблескивающий, словно влажный, сизо-розовый…