Сана Джин - Далюэрона. Часть 1. Начало

– Но если тур начинается тридцатого, я не смогу,– мой голос стал тише,– ты ведь знаешь, тридцатого я всегда занята.

– Я знаю. Но это будет последний тур по Аурелии в этом сезоне! Ведь вероятность того, что навигация водного транспорта продолжиться ещё дольше, крайне мала,– грустно сказала Стейша,– в прошлом году в это время, в середине сентября, река уже покрылась корочкой льда. В этом году мне нереально повезло, что туры ещё продолжаются. Я смогла сделать тебе такой подарок. Все, кто участвовал в этих турах, были в восторге! Там подают морепродукты каждый ужин, а ещё, говорят, там живая музыка: скрипки и пианино! Я знаю, ты без ума от всего этого, – пыталась завлечь меня подруга,– я в курсе про твои крайне непростые отношения с водой, но ты ведь можешь просто реже на неё глядеть, а то и не смотреть вовсе, правда ведь?– в голосе Стейши слышалась мольба, сердце моё сжалось.

Она ведь просто хочет сделать мне хороший подарок. Один раз, могу и потерпеть близость воды. Всего один раз.

– Ладно. Возможно, ты права. Возможно, – я ласково улыбнулась самому чуткому человечку на Земле. Её лицо озарилось счастливой улыбкой.

Только ради этого и стоит согласиться.

– Но как быть с Далюэроной? Я не могу пропустить её. Мои бабушки и дедушки никогда мне не простят, если я не приду. Как я потом буду смотреть им в глаза,– теперь я даже расстроилась, что не смогу отправиться в тур. Я не могла пропустить Далюэрону. После того, как мой старший брат Макс, обзавёлся собственной семьёй и переехал в другой более крупный город, я каждый год участвовала в Далюэроне. Я заняла место брата. Не то, чтобы Макс был ярым любителем городов, но ему нужно было кормить и обеспечивать свою семью, а рабочих мест в нашем городке было не в избытке. Поэтому, когда брат сказал родителям, что он с его женой Тоней решил переехать в город побольше, родители не особо возражали. Позже этой же причиной свой переезд мотивировали остальные бывшие обитатели "Чердака": сестра Зои, у которой в её двадцать семь двое детей; средний старший брат Джон, который в двадцать четыре уже был отцом четырёхлетней дочери. Как бы то ни было, но уже много лет подряд Далюэрона без меня не обходилась.

Раньше, я никогда не задумывалась над тем, что моя семья может чем-то отличаться от других, пока во втором классе средней школы, Стив не спросил меня: " А что это такое – Далюэрона?" Тогда-то я и осознала, что не все знают, что это такое.

Далюэрона – это своего рода традиция в нашей семье, день, когда мы чтим память наших предков. В этот день мы посещаем места их упокоения и приносим им их любимую еду и напитки, вещи, которые им нравились; ухаживаем за могилами, можем говорить с ними и поклониться в знак почтения. Обязательным условием Далюэроны является, то, что число пришедших обязательно должно быть нечётным. В противном случае, предки разгневаются, и всех пришедших ждёт несчастье.

Я раньше не могла правильно выговаривать это слово, за что мама жутко на меня злилась и даже наказывала.

"Далюэрона",– говорила она,– "значит "Я служу" и состоит из двух слов " Daluero" – "служить" и " Na "– "первого слога от слова "я"". Когда я спрашивала маму о том, что это за язык такой, она неизменно отвечала "Тебе знать необязательно, но чтить и уважать предков ты обязана, так что, смотри, не ошибись впредь". И на этом её объяснения заканчивались.

По сей день, вспоминаю эти её слова, а потому, я была абсолютно уверена, что и в этом году я обязана присутствовать тридцатого сентября на обряде поклонения предкам.

– А разве ты ещё не знаешь?! – удивилась Стейша. Неприятное предчувствие заползло ко мне в душу.

– Не знаю чего? – насторожилась я.

– Ну…,– нерешительно начала Стейша,– перед тем, как купить тур, я спросила твою маму, о том, не переносится ли Далюэрона в этом году на день, високосный же год. Она спросила, с какой целью я интересуюсь, я рассказала ей про тур. Миссис Уайт успокоила меня, сказав, что в этом году ты не будешь участвовать в обряде, потому что в этом году Макс собирается совершить его сам…,– я была возмущена такими новостями, и это ещё мягко сказано.

Я была в бешенстве!

Я понимаю, что Макса давно не было на земле предков, что он хочет выказать своё почтение бабушкам и дедушкам, всем, кто безвременно покинул этот бренный мир. НО! Разве никто не мог спросить меня, а согласна ли я НЕ совершать обряд в этом году? Хочу ли я уступать это место? Никто. Абсолютно никто не спросил меня, и даже не предупредил. Меня поставили перед фактом. Всё снова повторялось, всё было точно так же, как и в тот день, когда я впервые узнала, что честь и ответственность проводить обряд поклонения теперь лежит на мне. И тогда никто не мог даже подумать о том, что десятилетняя Джин может бояться кладбищ. А наше кладбище действительно пугало. Оно отличалось от обычных мест упокоения.

Городское кладбище располагалось на окраине, могилы представляли собой белые мраморные надгробия. Они были разные, некоторые были плоскими и едва выпирали из-под земли, другие возвышались монолитами над поверхностью травы. Оно было обыденным и пугало не так сильно. Место упокоения же моих предков было в глубоком тёмном лесу, лучи солнца лишь изредка пробивались сквозь густые кроны деревьев. Помимо всего прочего, вокруг самого захоронения возводилась металлическая ограда, от чего у маленькой Джин создавалось впечатление, что ограда эта каким-то образом сдерживает души тех, кто покоится в земле. Но, когда я стала старше, я поняла, что в этом обряде нет ничего страшного, даже наоборот.

Я не застала своих бабушек и дедушек при жизни, на момент моего рождения все они уже ушли в мир иной. Так что, я никогда не ходила к бабушкам на чай, и у меня не было нелепых свитеров с оленями, связанных бабушками на Рождество. Не было у меня и дедушек, рассказывающих сказки на ночь о дальних странствиях. Конечно, всё это для меня делали родители, но всё равно, я сильно тосковала по бабушкам и дедушкам, хотя и не знала их при жизни. Каждый раз, когда родители или Макс делились своими воспоминаниями о них, я жадно вслушивалась, стараясь не пропустить ни словечка. У меня была одна мечта, соткать огромный гобелен, на котором было бы изображено родовое древо, с обеих линий, материнской и отцовской. Эти гобелены стали бы нашей семейной реликвией и передавались бы из поколения в поколения нашими потомками.

Тогда, через много-много лет, когда нас всех уже не станет, наши потомки смогли бы узнать свои корни, ведь знать своих предков – очень важно. Без прошлого нет настоящего, а без настоящего нет будущего. Потому что, только зная своё прошлое, можно счастливо жить настоящим, зная свои корни, так мы познаём своё место в мире, и только живя настоящим, можно построить светлое будущее.