Лена Балакина - Игнис. Пепельный Хребет

В воздухе висела тревога. Грязные, ребята ужасно устали, а их непредназначенная для подобных условий одежда холодным грузом весела на мокрых плечах. Хорошим в ситуации можно было считать лишь то, что местный дождь оказался тёплым. Иначе, как следует остыв, пламенные идельха, потеряли бы сознание на полпути, так и не добравшись до тёмных пещер. Ведь горящий в их телах огонь являлся жизнью детей и допустить, чтобы он потух, ни в коей мере было нельзя, что ещё и может произойти, останься ребята в сыром климате дольше положенного.

Минуту назад Мишель протяжно ревела. Раскатываясь по округлой пещере эхом, её плаксивые возгласы слышались на километры вперёд, уходя вдаль – прямиком во тьму коридоров. Сейчас же, перетерпев боль, она тихо всхлипывала себе под нос.

Спеша оказать первую помощь, Раян разорвал низ своей грязной рубашки под формой, ополоснул его в сточной воде, морщась от частых прикосновений к ненавистной жидкости, и плотно обернул тканью ногу малышки, окидывая взглядом всеобъемлющую тьму, разрываемую громом и далеким писком.

« Значит, вот он какой этот мир без эспа . Он словно вечно тих и спокоен. Его не нужно опасаться, как порождений. Не нужно переживать, что часть этого мира внезапно сойдёт с ума, деревья преградят тебе дорогу, а шипящие камни заволокут в яму», – под нарастающий шум затянул он узел на тоненькой ножке покрепче, и, чуть не поскользнувшись, присел с рядом с леди, узревший поблескивание в смольной дали: «Напротив, нужно бояться того, что таится за ним, за деревьями, за камнями, готовое разорвать тебя на части. Но для начала… » – отвлекся он, теперь усиленно сверлящий взглядом рану подруги.

Как заключил мальчик, пуля от выстрела не задержалась под кожей, лишь прошлась по ней, оставив глубокий порез на исцарапанной травой голени Мишель. Благо она являлась пламенным иде, и её горячая, даже после дождя, кожа, мгновенно съёжилась и покраснела в области ранения, а густой элемент запекся, противно зашипев напоследок.

В отличие от эфира, элемент пламенных иде мгновенно стынет, сталкиваясь с низкой температурой внешней среды. И всё же, благодаря холоду, боль от раны продолжит изнурять тело, пока идельха не восполнит потерянный огонь из природного источника. Потому Раян и пытался создать для Мишель хотя бы какое-то подобие тепла.

– Нужно как-то тебя согреть, – проговорил Раян, усевшись как можно плотнее с хныкающей девочкой. Занятая плачем, она не отвечала.

Принц грустно вздохнул. Весь из себя переволновавшийся, он просто старался войти в положение раненого товарища, как-то утешить Мишель, однако она первая затеяла разговор:

– Знаешь, Раян, ты похож на главного героя романтической истории, – пробубнила девочка, шмыгая носом.

Мальчик напротив удивился. В форме не по размеру, да при своей фигуре он выглядел потешно. Но пусть так. Радостный, что не нужно будет придумывать какие-то сложные ободряющие конструкции, принц подхватил, предложенную ему, позитивную волну, неуклюже улыбаясь:

– Лучше б приключенческой…

– Да ну тебя! Не понимаешь ты девичьих чувств, – обиделась Мишель.

– …И, всё же, спасибо, – дополнил предложение маленький принц, заставив юную даму покраснеть от своей чистосердечной благодарности.

Наступила очередная тишина. Лишь монотонно стекающая со сводов вода нарушала её недолгий ход. Ветер резался о расселину, вороша лохмы малышей, а шедший снаружи дождь всё никак не желал прекращаться, создавая атмосферу повышенной влажности даже для пещерного окружения.

Ребята мельком поглядывали друг на дружку, но никто из них не решался первым вставить слово: каждый думал о чём-то своём.

– Не за что меня благодарить, – внезапно завела разговор Мишель, – Я ведь за тобой побежала тогда ночью, в городе, из своей прихоти. Как и всегда…

– Да, вечно я доставляю всем неприятности, – не дослушав, грустно заулыбался мальчик, почёсывая затылок.

– Нет же. Наоборот, это ты никогда не унываешь, сколько бы тебе не доставляли неприятностей! – неожиданно прикрикнула девочка на неправильно сделанные выводы принца и невольно покраснела, вновь накалив более-менее остывшую атмосферу.

Раян удивился. Ребёнок никогда не смотрел на себя с подобной точки зрения. Ведь это он вечно всем мешал и не угождал слабой, бестолковой натурой. Никак иначе.

– Слушай, – сменил тему мальчик, – А ты умеешь снимать покров?

– Мне только девятый десяток, – подхватила его идею краснощёкая девочка, – Я не проходила крескит, так что нет, не умею, – и приуныла.

– Я вот тоже не проходил, – умолчал о сокрытой под браслетом силе Раян. Ведь именно из-за болезни, тайной способности с рождения обнажать покров, мальчишка уже сейчас мог контролировать пламя и тягаться им с Томасом, – Интересно, а как он проходится?

Радостный, беззвучный визг. Маленькая девочка, заметив явный пробел в знаниях сотоварища, тут же обрадовалась. И, стремясь провести лекцию вечно её просыпающему принцу, Мишель состроила чрезвычайно умное выражение лица, водя указательным пальцем у себя перед носом:

– Помнишь, учитель Силестия рассказывала нам про упокоение: последние минуты жизни идельха, – стрельнула она глазами в сторону Раяна и, обнаружив непонимающий взгляд, добавила, – Когда его тело перед смертью возлагают на алтарь в глубине храма, преподнося вечному пламени Богини, спустившейся за своим чадом? Ну, чтобы он в элементаля не превратился.

– Ну, да… – соврал Раян, проспавший учебное время, но при этом прекрасно осведомлённый о процессе возложения от Кристофа.

– Моя мама говорит, крескит – это то же упокоение. Только, прикоснувшись к Вечному огню Богини, ты не растворяешься в нём, а обновлённый возвращаешься обратно в залу, – неожиданно поникла барышня, – На самом деле, я боюсь крескита. Хоть он всего раз в жизни проходится, и после него тебя навечно повязывают с Богиней, возлагают под её заботливое крыло, но… именно Богиня предупреждает тебя о смерти перед самым её часом, и это знание давит… – отвлекшись от махания воображаемой указкой, поднятым взором дитё изучало каменный потолок, знакомый и одновременно чуждый, напоминающий о далеком, ныне покинутом доме.

Раян оторопел. Вслушиваясь в рассказ Мишель, принц погрузился в нарисованные умом образы ритуала крескита: объятый пламенем подземный зал купели, пронизывающий душу жар, благоговение. Он вспомнил его, ритуал крескита, за которым мальчик наблюдал вместе с девочкой в столице. Толпа ликовала. Он чувствовал их зов, но не слышал. Силуэт в бурлящем огне. Где-то вдалеке зала, спрятанный за спинами одухотворённых идельха. Он исчез в нём. Нет. Пламя, словно воздушное одеяло, окутало фигуру. Слилось с ней. Взгляд. Яркий взгляд обновлённого, отныне взрослого иде соприкоснулся со взглядом принца. Мгновение, длившееся вечность. Отражение великой силы пронзило тело наблюдающего за происходящим ребёнка.