Юлия Пушкарева - Клинки и крылья

– Ты права. Видимо, мне придётся, – и, помолчав, добавил: – Его зовут Альен. Альен Тоури. Что именно ты хочешь узнать?

– Всё, – решительно сказала Тааль. – Всё, что ты мне позволишь.

***

Главный разговор состоялся. Была ночь, и был рассвет, который Фиенни назначил временем ухода Тааль. Внешне ничего вроде бы не изменилось – но изменилось всё. Так – внезапно, по неясной тревоге в воздухе – понимаешь, что вскоре будет гроза.

Бескрылый из снов, далёкий человек из Обетованного по имени Альен, теперь стал для Тааль живым. Осознавать это было почему-то страшновато. «Я подумаю об этом позже», – пообещала себе Тааль, потому что сейчас было рано. В ней – под беспёрой, жалкой кожей, что так легко обжигается солнцем, – зрело что-то большое и важное. Что-то новое, чудесное и жуткое. Может быть – то, ради чего она когда-то вылупилась, пробив крошечным клювом материнскую скорлупу

Чтобы попасть в нужное место, пришлось пройти Молчаливый Город насквозь. Рука об руку с Фиенни Тааль робко прокралась мимо величавых руин в незнакомой для неё части Города, по выщербленным плитам площадей, меж колонн и ступеней непонятного предназначения. Здания здесь поражали воображение не меньше, чем по дороге от торгового Лабиринта к дому Фаэнто; однако Тааль, взволнованная будущим, теперь обращала на них не так уж много внимания.

На одном из перекрёстков совсем близко пронеслась тень Двуликого-волка, едва не коснувшись её полупрозрачной шерстью. Проследив взглядом за бесшумной поступью лап, Тааль подумала, что любые звуки в нормальном мире покажутся ей оглушающими после здешней немоты.

– Мы пришли, – сказал Фиенни, указав на круглую площадку, выложенную треугольными плитами ярких и тонких оттенков – от пурпурного до лилового и золотисто-рыжего. Солнце пощадило цвета так старательно, будто когда-то плитки выточили из драгоценных камней.

А может, так и было. Кто знает, до чего додумались когда-то тауриллиан с их магическим искусством и любовью к красоте…

– Что это? – спросила Тааль с виноватой улыбкой: эти слова она, пожалуй, произносила в последние дни чаще всех других. Фиенни явно подумал о том же, но ответил со своим неизменным тактом:

– Раньше это место было окружено стенами из серебристого дерева. Тауриллиан называют его Го’Анаэль – Колыбель Драконов. Я не уверен, но, думаю, тут было нечто наподобие посадочной площадки для них. Прибывая с полётов, они могли приземлиться и отдышаться здесь.

– В нашем гнездовье тоже есть похожее место, – обрадовалась Тааль. Ей нравилось всё, что позволяло сближать драконов и майтэ. – Но ведь оно просто огромное…

Будь Тааль в прежнем теле, ей бы понадобилось немало времени, чтобы облететь сверкающий круг. Каких же размеров был средний дракон?.. Явно больше, чем приятель Фаэнто.

– Да уж. Зрелище наверняка было впечатляющее, – сказал Фиенни, но было видно, что мыслями он где-то далеко. Пурпур и тигровая рыжина плиток отражались в его серых глазах, не проникая в глубину. Наверное, до сих пор перебирает свои воспоминания; да и чем ещё заниматься, когда ты навеки в городе мёртвых?.. – В центре площадки – портал, магический проход, ведущий в край тауриллиан. Ничему не удивляйся, Тааль: у них там собственное время и собственные законы. Ничего не бойся и поступай так, как сочтёшь правильным.

– Спасибо, – выдавила Тааль, поклявшись себе не расплакаться. Ей не хотелось уходить – даже несмотря на уверенность в том, что у тауриллиан она наконец встретится с Альеном… Фиенни превратился для неё в необходимость – правда, совсем не такую, как Гаудрун или Турий. Наверное, так устроена жизнь за пределами родного гнезда: всегда нужно оставлять чай, печенье, и зелёные занавески, и жасминовый куст, чтобы брести дальше, навстречу неизвестно чему. – Я не хочу расставаться с тобой. Ты спас меня. Показал мне Обетованное, точно в своих волшебных зеркалах. Не дал потеряться среди призраков… Я никогда этого не забуду.

Чем дальше лились слова, тем отчётливее Тааль понимала, что не в силах высказать самое главное.

– Не нужно, – мягко прервал Фиенни и поправил лёгкую вуаль, которую подарил ей, чтобы прикрыть голову от пекла. – Мы ещё встретимся, если так распорядится судьба.

– Но она вряд ли так распорядится. Верно?

Фиенни не ответил. Отвёл глаза и кивнул на площадку:

– Тебе пора, Тааль. Не забудь зайти к боуги, они ждут тебя… И постарайся узнать всё, что получится, об обряде тауриллиан. – (Лоб Фиенни прочертила уже знакомая Тааль морщинка). – Не представляю, что именно может им от тебя понадобиться, но лучше быть начеку.

Над ними раздался шорох крыльев. Тааль подняла голову и в разжарившемся небе увидела полупрозрачного, ртутно-струистого дракона – того самого. Он кружил над Фиенни, будто ястреб, охотящийся на птенцов.

– Если мы всё-таки увидимся, я попрошу его прийти к тебе, – твёрдо пообещала Тааль. А потом, не дожидаясь ответа, вошла в сверкающий круг.

***

Она ожидала боли, или нового наплыва видений, или полного бесчувствия, как в пустынных испытаниях, но в этот раз магия показала себя удивительно будничной. Тааль словно задремала на несколько секунд, а потом очнулась, – вот и всё. Волна сухого, раскалённого воздуха Пустыни поднялась от ярких камней и накрыла её с головой, чтобы схлынуть совершенно в новом месте.

Тааль покачнулась и неуклюже завалилась набок, не удержав равновесия: справляться с этим громоздким телом было всё ещё нелегко…

Вместо камней или уже более привычного песка её локоть упёрся в траву.

Настоящая трава. Всё ещё не веря, Тааль провела по ней рукой; гладкий, шелковистый зелёный ковёр. Травинки тонкие, но сочные, совсем как в краях у Высокой Лестницы, где майтэ вплетают их в гнёзда. Тааль так давно не видела нормальную, живую траву, не прикасалась к ней, что у неё по-дурацки защипало глаза.

Воздух здесь – где бы ни было это «здесь» – не язвил Тааль ни жаром, ни холодом; свежий и прохладный, прозрачный от чистоты, он так и манил в полёт, о котором ей теперь нельзя и мечтать. Тааль вдыхала глубоко, стараясь втянуть в себя как можно больше этого воздуха; он пьянил сильнее, чем маковые зёрна, которые в их гнездовье любил поклевать шалопай Руоль.

Она оперлась на локоть, села и не сразу заметила, что глупо улыбается сквозь слёзы. Под ней был пологий, по-звериному обросший травой холм без единого дерева. Ещё несколько таких же холмов окружали его с трёх сторон, а в ложбине меж ними плавно изгибалась неширокая желтоватая дорога. Просто дорога, совершенно обычная – какое счастье после Дороги Драконов, полной видений и каменных скорпионов, после безумных мороков Пустыни, после призраков Молчаливого Города!.. С четвёртой стороны, на западе, лежала ровная земля – равнина или, скорее, большая поляна, поросшая луговыми цветами. За ней чернел лесок, будто бы полыхающий под золотистым закатом. Кажется, дубовая роща; впрочем, зрение Тааль в теле двуногой сильно притупилось, и она была не уверена.