Роман Суржиков - Янмэйская охота. Том II

– Прыгайте, ваше величество, иначе сгорите!

Но владыка замешкался – видно, не был уверен, достаточно ли глубока вода. И тут за его спиною появился шут Менсон с длинным ножом в руке. Прежде, чем рыбаки поняли его злодейский замысел, шут всадил клинок в спину владыке, и тот рухнул, как подкошенный. Раздался при этом сухой звук, вроде щелчка кнута, и позже знающие люди рассказали рыбакам, что с таким звуком разряжаются искровые очи.

Что было дальше? Рыбаки цельную минуту не могли оправиться от потрясения, а вагон тем часом зашатался и упал набок – видно, сгорели те обломки, на которые он опирался. И тело владыки, и его убийца соскользнули в воду Бэка. Больше рыбаки их не видели. Сломя голову они бросились в замок Эрроубэк, чтобы скорее все рассказать графу и избавиться от бремени тяжкого, даже непосильного знания. Узнав обо всем, граф Эрроубэк послал конные отряды на поиски шута-убийцы, но время было потеряно. Пока рыбаки бегали в замок, злодей выбрался на берег и ушел прочь от речки.

Если не брать во внимание корявую речь, а смотреть прямо в суть, то история звучала очень складно. Ни один поступок свидетелей не казался нелогичным, ни одно показание не содержало в себе противоречия. Лишь одна деталь вызывала вопросы: как рыбаки смогли узнать Менсона? Судья Кантор обратил на это внимание и потребовал объяснений.

– Видели ли вы обвиняемого Менсона прежде?

– Еще как, ваша честь! Он же, убивец, на наших глазах упокоил владыку! Вот тогдась и видели.

– А ранее, до того?

– Раньше – не, вроде. Никаковские шуты в нашу деревню не наведывались.

– Каким же образом вы смогли его опознать в день убийства владыки Адриана?

– Дык он же того, околпаченый был!

– То бишь, носил на голове колпак?

– Ага, как есть! Трехвостый с бубенчиками. Вот ентот самый, что на ём сейчас.

– Какие приметы, кроме колпака, вы рассмотрели?

– Ну, наперво, у него бороденка дурная – не борода, а смех. Тонкая да длинная, как у козлища. Потомсь волосы на нем пятнистые – седые с черными вперемешку, и все попутанные, будто год не чесался. Вот глядите, ваше величество: сейчас у него так же. А самое главное: глаза. Так горели, будто разом и пьяный, и безумный. Глаза черные, а огонь в них красный – ни дать, ни взять угли. Мы енто все пересказали его милости графу – его милость сразу и признал: «Так это ж был Менсон – шут владыки!»

Члены коллегии задали еще ряд уточняющих вопросов об одежде шута и об орудии убийства. Из ответов стало ясно, что шут был одет в дневное платье, но измятое так, будто спал, не снимая его. А орудием являлся боевой искровый кинжал, вероятно, снятый Менсоном с трупа одного из погибших гвардейцев.

Судейская коллегия удовлетворилась показаниями рыбаков. Председатель Кантор объявил:

– После двадцатиминутного перерыва советник получит возможность задать свидетелям свои вопросы, если таковые имеются.

Франциск-Илиан поглядел на часы – было шесть тридцать. До окончания работы Палаты оставалось полтора часа.

– Ваша честь, я прошу перенести свой опрос свидетелей на следующее заседание.

– Суд не видит поводов для этого, – отрезал Кантор.

Конечно, то было ложью. И председатель, и Франциск-Илиан отлично понимали ситуацию. В оставшееся время пророк начнет спешный, плохо подготовленный опрос, который будет прерван с окончанием заседания. Советник не успеет поймать свидетелей на лжи, но выдаст свою тактику, и к следующему заседанию свидетели будут готовы. Кроме того, судьи и лорды уйдут спать с уверенностью, что Менсон виновен, а советник беспомощен. В свое время Дед говорил Эрвину: «Если ответчик хочет жить, он должен сеять сомнения, в особенности – вечером. Когда судья засыпает в сомнениях, утром он ищет истину; когда судья засыпает с уверенностью – утром ищет бумагу, чтоб написать приговор».

– Ваша честь, показания свидетелей весьма обширны. Нужно время, чтобы обдумать их и подготовить вопросы. Я не принадлежу к тем людям, кто любит говорить, не подумав.

– Суд оставит вам возможность задать дополнительные вопросы, если они появятся до следующего заседания. Однако суд не видит причин терять впустую оставшееся сегодня время. Напоминаю советнику, что в зале находятся ее величество и высокие лорды. Их время дорого.

И, не дожидаясь реакции, председатель звякнул в колокольчик:

– Перерыв!

Франциск-Илиан немедленно подозвал секретарей и раздал приказы. Секретари умчались, а король-пророк стал шептаться с Менсоном. Ворон Короны пристальным недобрым взглядом следил за ними.

– Думается, милорд, – Мими повернулась к Эрвину, – сегодня приговор не вынесут.

Она по-прежнему сочувствовала шуту, и Эрвину пришлось ее расстроить:

– В этом нет ничего хорошего для Менсона. Судья Кантор сыграл это заседание как по нотам. Если б он поспешил, сегодня дошло бы до приговора, но среди судей не было бы единства – а решение должно быть единогласным. Кантор пожертвовал скоростью, зато сделал все, чтобы убить сомнения. Я слежу за судьями: еще в обед сомневались пятеро, сейчас остался один.

– То есть, уже все решено?..

Эрвин указал украдкой:

– Сомневается вон тот, самый молодой из членов коллегии. Вероятно, ему не станет духу перечить маститым старшим судьям. Они уйдут спать с уверенностью в вине Менсона. Следующее заседание будет пустой формальностью.

Мими долго молчала прежде, чем спросить:

– Почему вы сопереживаете Менсону, милорд? Потому, что он убил вашего врага?

Эрвин качнул головой:

– Если свора собак травит одинокого зверя – кто станет сочувствовать собакам?..

– Я вижу льва на стороне одинокого зверя. Думаю, собакам несдобровать.

Резкий звон колокольчика обозначил конец перерыва.

– Советник может приступить к опросу, – объявил судья Кантор.

– Советник еще не готов и просит об отсрочке.

– Суд не видит оснований для отсрочки. Ответчик должен приступить сейчас.

Франциск-Илиан заметил своего секретаря, бегущего через зал с бумагою в руке.

– Значит, нам ничего не остается, как подчиниться суду и начать опрос, – жестом, полным смирения, пророк сложил руки перед грудью. – Уважаемые свидетели, сейчас мой помощник даст вам один документ. Не прочтете ли вслух, что в нем написано?

– Виноваты, не умеем… Нет, никак не сможем.

– Тогда я прошу секретаря суда громко прочесть бумагу, а вы, уважаемые свидетели, слушайте внимательно.

Альберт Кантор насторожился:

– Советник, вам дано слово, чтобы вы вели опрос свидетелей, а не развлекали их чтением.

– Ваша честь, я задам вопрос сразу после чтения. Милорд Эмбер, прошу вас.

Секретарь суда взял документ у помощника шиммерийца и принялся читать. Его голос звучал ровно, но в зале нарастало волнение с каждою следующей фразой. Документ представлял собою смертный приговор, вынесенный верховным судом двум северным дворянам – герцогу Эрвину Ориджину и леди Минерве Стагфорт, действующей императрице.