Роман Суржиков - Янмэйская охота. Том II

– Что за черт! – раздался грубый возглас кого-то из Нортвудов. – Да эти судьи просто издеваются!

Палата загудела.

Воздев руки к небу, пророк призвал к порядку.

– Господа, прошу о тишине, ведь иначе свидетели не услышат моего вопроса. А вопрос таков: вы поняли смысл бумаги?

– Вроде, дась… – нестройно ответили рыбаки. Они выглядели изрядно ошеломленными.

– Перескажите своими словами, что там сказано.

– Ну, вроде… суд порешил казнить герцога Ориджина и… ее величество! Или мы не так поняли?..

– Боюсь, что вы поняли совершенно точно. А слышали вы, за какие преступления?

– Этот… мятеж против Короны… Но как такое может быть? Ее величество – она сама же и есть!.. Ну, в смысле, корону носит…

Франциск-Илиан развел руками.

– Вот и я не понимал, как можно судить и приговорить Минерву Стагфорт. Надеялся, что хоть вы поймете, и народная мудрость через ваши уста объяснит мне…

Альберт Кантор прервал его:

– Суд не допустит манипуляций со сторон советника. Еще одна попытка – и суд отстранит советника от участия в заседании. Сама владычица указывала вам на неприемлемость провокаций!

– Та самая владычица, которую вы приговорили к смерти? – уточнил пророк.

– Советник должен вести опрос свидетелей, а не использовать их в своих махинациях. Свидетели несведущи в законах, и не им оценивать деятельность суда. Советник, при всем уважении, суд начинает сомневаться в ваших знаниях законов!

Франциск-Илиан развел руками с легким поклоном.

– Вижу, простая народная речь противна ушам высокого суда. Что ж, я не погнушаюсь перейти на язык законников. – Пророк сменил тональность, заговорил суше и быстрее, речитативом: – Постановление верховного суда Империи Полари принято десятого декабря минувшего года. Слушание проходило за закрытыми дверями и заочно, в отсутствие обвиняемых. Ответчиками являлись Минерва Джемма Алессандра, леди Стагфорт, и Эрвин София Джессика, герцог Ориджин. Ни одна, ни второй не приглашены на заседание – несмотря на то, что герцог находился в тот день в столице, во дворце Пера и Меча. Более того, ни леди Стагфорт, ни герцог Ориджин даже не поставлены в известность об обвинениях в свой адрес. Тем самым грубо нарушены и заповеди Праматери Юмин, и кодекс Юлианы Великой, раздел о судочинстве, глава о правах ответчика.

Судья Кантор попытался вмешаться, но не смог. Новая сухая скороговорка пророка имела особое свойство: ее нельзя было прервать, как нельзя отвлечь священника посреди молитвы.

– Доказательства в отношении леди Стагфорт сводятся к косвенному подозрению, в дело не включена ни одна прямая улика. Истцом выступает Корона в лице владыки Адриана, но владыка Адриан не поставлен в известность об этом. Представителем истца – обвинителем – выступает майор протекции Бэкфилд, однако его полномочия не подтверждены никаким документом за подписью владыки. Нарушены тезисы Юлианиного кодекса о роли и правах обвинителя, а также первая аксиома Праматери Юмин: любые сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого. Налицо вопиющий судейский произвол.

Пророк перевел дух, и лишь теперь судье Кантору выпала возможность ответить:

– Упомянутое вами решение отменено двенадцатого апреля сего года, после пересмотра дела.

– Но сперва оно было принято с нарушением всех норм судопроизводства. Коллегия злоупотребила судебной властью в угоду политическим силам.

– Я требую уважения к суду, господин советник. Вы не можете приводить отмененное решение как доказательство чего-либо. Двенадцатого апреля данное решение утратило всякую юридическую силу.

Франциск-Илиан отвернулся от Кантора и отвесил поклон, глядя в лицо владычице. Его голос стал прежним – спокойным, неторопливым, внушительным:

– Ваше величество Минерва, я прошу вас защитить справедливость. Вы имеете власть поставить в Палате вопрос о переизбрании верховного суда. Во имя истины и закона, воспользуйтесь ею.

Минерва никак не могла ждать, что вторично за день шиммериец поставит ее перед нелегким выбором. Она замешкалась, глянула на Бекку в поисках поддержки. Конечно, ни лошадница, ни кто-либо другой не мог помочь ей: дать совет владычице на глазах у всей Палаты – значит, сокрушить ее авторитет. Императрица должна решать сама.

– Ваша честь, – сказала Минерва, – желаете ли вы ответить на слова советника?

Председатель Кантор медленно поднялся на ноги. Теперь стало заметно, насколько он стар и подточен болезнями. Однако в голосе звучала несгибаемая вера в свою правоту:

– Ваше величество, прошу вас ясно увидеть происходящее. Громкими словами об истине и справедливости советник пытается затуманить суть, а она проста. Согласно Юлианину закону – раздел о судочинстве, глава о верховном суде – ни Палата, ни ваше величество не имеют права распустить верховный суд прямо в ходе слушания. Удовлетворив пожелание советника, вы сами будете дискредитированы, как и новые назначенные вами судьи. Советник сможет заявить недоверие им тоже, а затем и следующим – и бесконечно оттягивать смертный приговор. Ваше величество, не становитесь жертвой его происков. Если по окончании процесса вы выкажете недовольство моею работой, я немедленно подам в отставку. Но до тех пор позвольте суду действовать.

Минерва тяжело вздохнула. Прав был злобный старик Кантор, а не обаятельный пророк: и закон, и данное Минервой слово чести, и преемственность янмэйской власти, воплощенной в верховном суде, не позволяют владычице распустить коллегию. Смириться с этим составом суда – меньшее зло, чем заменить его.

– Корона отклоняет ходатайство обвиняемого, – сухо сказала Мими.

– Благодарю, ваше величество, – Кантор с поклоном сел на место.

Что любопытно: умное лицо пророка озарилось улыбкой.

– Благодарю, ваше величество, – сказал южный король и, садясь, бросил беглый взгляд куда-то вверх, на зрительский балкон.

Кантор выпил воды, восстановил спокойствие и посмотрел на пророка:

– Советник обвиняемого готов, наконец, начать опрос свидетелей?

– Да, ваша честь. Мой первый вопрос…

Здесь возникла небольшая заминка. Альмерские рыбаки на свидетельской скамье были полностью ошарашены недавней перепалкой. Толком не поняв аргументы сторон, они уловили главное: владычицу попросили распустить верховный суд, а она отказала. То бишь, минуту назад у них на глазах вот этих важных судей чуть не прогнали со двора, как нерадивых слуг! Рыбаки просто не могли оставить коллизию без своего толкования и принялись так оживленно шушукаться, что прослушали первый вопрос Франциск-Илиана. Но барон Бонеган, поручившийся за рыбаков, зычно рявкнул:

– Эй, лапти, отвечайте, когда спрашивают! А не спрашивают – молчите.