Роман Суржиков - Янмэйская охота. Том I

Что за правильные числа? Этот вопрос окончательно лишил ее покоя. С запозданием Дороти поняла: если бы узнать каким-то способом десяток-другой правильных чисел, можно было бы выписать их на листок и по одному в час сообщать Нави. Только он проголодается и заведет шарманку: «Скажи число!» – как она сразу: «Вот тебе, подавись!», и делает дальше свое дело. Беда в том, что теперь, узнав о правильных и неправильных числах, Дороти разучилась придумывать правильные. Что ни взбредет на ум – все мимо. Раньше-то легко было, а сейчас…

Впрочем, однажды судьба смилостивилась и дала ей передышку. В писчий цех поступила новая книга: какой-то учебник по мореходству требовалось переписать в десяти экземплярах. Мастер Густав отдал книгу Карен – самой внимательной из переписчиц. Нави заметил учебник, в перерыве отнял его у Карен и стал читать. Дороти в жизни не видела, чтобы кто-либо так читал. За время, пока юноша проглатывал страницу, Дороти могла сосчитать до шести. Раз, два, три, четыре, пять, шесть – шшшурх, новая страница. Дороти глядела, не отрываясь, зачарованная этой магией. И не она одна, а все переписчики, кроме самых старожилов, пялились на Нави. Раз, два… пять, шесть – шшурх. Его глаза не бегали по строчкам, а целились в центр листа, замирали неподвижно, за шесть секунд впитывали страницу целиком, будто картину. На седьмой секунде он моргал и переворачивал лист. Шшурх.

Карен не выказала никакого удивления. С привычною неохотой она пообедала яйцом и сырной лепешкой, пока Нави листал книгу над ее головой. Через двадцать минут перерыв истек, и мастер Густав звякнул в колокольчик, и Карен протянула руку к юноше:

– Вы окончили, сударь?

Он задержал книгу на двенадцать секунд, чтобы впитать последний разворот, затем вернул ее Карен.

Дороти заглянула в учебник. Там были схемы и числа. Десятки схем и сотни чисел. Возможно, тысячи. У Дороти перехватило дыхание, когда она поняла: Нави запомнил каждое число из учебника. Его лицо сияло тихим сытым счастьем. В этот день Нави ни о чем ее не спрашивал.

Дороти смогла сосредоточиться на работе и до вечера переписала двенадцать страниц. Густав похвалил ее и избавил от наказаний. Впервые за несколько недель она вернулась в комнату раньше полуночи, не измученная процедурами. Впервые она не рухнула в постель, как в черный омут, а села у окна и принялась думать.

Что за правильные числа? Как их опознать?

Общеизвестные не подходят – это проверено. Количество земель Империи, число Праматерей и Праотцов, исторические годы, даты праздников, число дюймов в футе и ярдов в миле – ничто из этого не удовлетворяет Нави. Логично, если разобраться: этот клещ-кровопийца раньше допросил остальных переписчиков, они уже не раз называли известные всем числа. А это тоже проверенный факт: повторяться нельзя. Каждое число можно назвать лишь раз, со второй попытки оно станет неправильным.

А вот числа, касающиеся лишь самой Дороти, приносят успех: сказала – Нави надолго отцепился. Беда в том, что таких чисел крайне мало. Свой рост и вес она узнала при осмотре у лекаря; возраст вспомнила с великим трудом. Вот и все. Число живых родичей, возраст родителей, мужа и кузена, количество комнат в родном доме – ничего такого память Дороти не сохранила.

Остаются числа, которые сами собою откуда-то всплывают в мозгу. Бывает такое. Нави ляпнет: «Скажи число» – и в голове возникнет: сто пятьдесят два. Есть ли в нем смысл? Иногда есть: Дороти назовет – Нави улыбнется. Чаще нету: «Неправильное число! Скажи другое, ну пожалуйста!» Будет ли смысл – сама Дороти не различала. На ее взгляд, сто пятьдесят два – обычное число, ничем не лучше прочих.

Однажды в голове всплыло, и она сказала:

– Пять с полтиной.

Именно так, дробью. Нави остался очень доволен, не трогал ее целый час. Дороти не знала смысла числа, но теперь, в час раздумий откуда-то пришла догадка: рыба. Пять с полтиной агаток стоит ведро сельди. Только на Севере, и только если брать много – несколько ведер. Откуда это знала Дороти, в жизни не покидавшая Земли Короны?.. Неизвестно, откуда. Но она чувствовала странную уверенность: если сесть в корабль, приплыть в Беломорье, пойти на рынок и спросить ведро селедки – с тебя спросят шесть агат, а за пять с половиной сторгуешься.

Возможно, и с остальными правильными числами так же? Может быть, правильное число – такое, что означает что-нибудь где-нибудь? Цену какого-то товара в какой-то земле, число солдат в чьей-то армии, жителей в каком-нибудь городе? Боги, но это же невозможно попасть! Всего чисел – несметное множество, а чисел со значением – поди, какая-нибудь тысяча, может, две…

Соседки по комнате спали, но Дороти посетила мысль, и она, преодолев робость, потеребила Карен-Кейтлин:

– Скажи мне число.

– Шесть, – выдохнула Карен еще сквозь сон.

Потом вздрогнула, стряхнула дрему, повернулась к Дороти, мертвецки белая в лунном свете.

– Неразумно, миледи. Мои числа не подойдут Нави – я сама их говорила.

– Почему ты зовешь меня миледи?

– По той же причине, по которой вы зовете меня «ты».

– Скажи еще число.

– Миледи, дайте мне покой.

Тусклыми глазами Карен указала на Аннет и отвернулась к стене. Тьма, а Карен умна! Личные числа Аннет Нави еще не слышал! Дороти разбудила вторую соседку.

– Назови число, Аннет.

Девушка резко села на кровати.

– Аннет – это я. А какое число тебе сказать? Я бы сказала, но нужно понять: какое тебе число? Один или два, или три?

– Любое.

– Ой… Как это так – любое? Любое число я не знаю. Вот послушай: меня зовут Аннет, а не как-нибудь. Если бы меня звали как-нибудь, то я бы не могла сказать свое имя. Никого не называют как-нибудь, а только по имени.

– Сколько тебе лет, Аннет?

– О, боги. Как бы не соврать… Аннет – это я, а сколько мне лет – ох, ну ты спросишь. Я думаю, двадцать три. Но может быть, двадцать четыре или двадцать пять. Вряд ли больше, чем тридцать.

– Сколько ты весишь? Каков твой рост?

– Ох-ох-ох…

Аннет поднялась с кровати и заметалась по комнате.

– Что же ты такие вопросы ставишь! Я же могу соврать, и ты обидишься, а я не хочу тебя обижать. Я хорошо себя веду, я не хочу про-це-дуру. Сколько же я вешу?..

– Аннет, успокойся, милая, я не обижусь на тебя. Просто скажи, сколько в тебе фунтов и сколько футов. Тебе платье шили когда-нибудь? Снимали мерку? Сколько дюймов было в груди и в талии?

Вместо того, чтобы успокоиться, Аннет запричитала еще громче и еще быстрей заметалась по комнате.

– Боги святые! Дюймов… футов… фунтов… помилуй меня! Я – Аннет, мне двадцать три года… или двадцать четыре. Платье мне шили… ну, обычное платье, не большое и не маленькое. Не было в нем дюймов…

– Оставьте ее, миледи, – шепнула Карен. – Это безнадежно.