Ингвар Нинсон - Красная Книга

Сенешаль застегнул свотч на левом запястье Нинсона. Эти ритуальные браслеты называли «скромными украшениями». Возможно, когда-то такое название и имело смысл, но сейчас в городах можно было часто встретить весьма незатейливо одетых людей с огромными свотч. У самых мелких клерков считалось особым шиком показывать из-под разлохмаченного рукава краешек массивного свотч из дутого золота или низкопробного серебра. Дебелая внушительность здесь имела больше значения, чем реальная стоимость вещицы.

Поговаривали, первым сотворённым на Лалангамене людям Лоа надели заклятые браслеты, подобные колдовским гримуарам. Через них Мать Драконов могла слышать мысли каждого человека. Знать о нём всё, вплоть до того, часто ли бьётся сердце. В любой момент прийти на помощь. Те свотч, хоть и простые с виду, были из настоящего орихалка. Теперь-то, когда их в мире осталось считанное количество, их носили короли. И передавали по наследству как символ того, что всякая власть происходит от Лоа.

Свотч Таро Тайрэна оказался золотым браслетом. А в том месте, где у исконных свотч находилось чёрное зеркало, сиял крупный рубин.

Сенешаль критически осмотрел хозяина, бормоча под нос:

– Так, ничего вроде бы не забыли. Кошель да сумка, ксон да свотч, ключи да карточка, кольца да уголёк…

– Стой! Уголёк? Так ты сказал?

– Да, милорд! Вы так называли вот этот оберег. – Эшер показал на крупную жемчужину, чёрную аж до зелёного блеска.

Призрак фамильяра не проявил к ней никакого интереса. Ингвар специально поболтал жемчужиной у него перед носом. Обычный кот, возможно, заинтересовался бы. Но Уголёк от возмущения вспыхнул чёрным огнём и превратился в крысу. Оскалился, плеснул длинным чешуйчатым хвостом, а потом единым движением перетёк в жабу. И даже прикрыл от возмущения янтарные глаза. Шарообразная жаба походила на жемчужину куда больше, чем остальные животные, вид которых мог принимать фамильяр.

Великан убрал жемчужину.

Под левую руку подвязали меч. Здесь выбора Ингвару не предоставили. Меч у Таро Тайрэна был только один. Нинсон ожидал увидеть в орнаменте ножен колдовские знаки. Но это были кони, флаги, оружие и прочая воинская атрибутика.

Ингвар всего пару раз держал в руках такое оружие. Было интересно, что это за ощущение. Вот баронский кузнец и дал ему поиграться. Но только в пределах кузни, чтобы никто не увидел.

Если обычному человеку приходится сражаться, он использует то, что под рукой: рогатину, топор или нож. А меч нельзя просто так купить. И нельзя просто так носить. Это оружие не для охоты. Оно сделано для убийства людей.

На него нужно получать разрешение.

Разрешение на меч и разрешение на убийство – это одно и то же.

Поэтому и владели мечами те, кто мог судить на своей земле: бароны, графы и прочие землевладельцы. Или кмети из службы поддержки. Маловероятно, что Таро, обладателю шёлкового гардероба и ювелирной сокровищницы, было интересно фехтование. Скорее всего, меч ему был нужен для того же, для чего и всё остальное. Чётче обозначить границу, проходившую между ним и обыкновенными смертными.

Пустышками.

Великан несколько раз взмахнул мечом.

Клинок со свистом рассёк воздух.

Эшер сказал:

– Пора!

Ингвар осмотрел спальню.

В неё нельзя было войти в полном смысле этого слова. Дверь вела в небольшую выдолбленную в чёрных камнях нору. Постель начиналась сразу от порога. Заменяя и перины, и простыни, и подушки, лежал ворох разноцветных одеял. Судя по всему, они были надёрганы из разных уголков памяти.

Вот это, с золотой вышивкой, явно уже попадалось на глаза в замке барона Шелли. Клетчатый плед можно было использовать как одежду. Пропахшая лошадьми и сеном попона. Точно такая же осталась в реальном мире, на соломенном тюфяке.

– Тульпа, я могу здесь завалиться спать?

– Можешь.

– А что будет там? – Ингвар указал на непроницаемую кулису реального мира.

– Там ты будешь сидеть напротив стенки с закрытыми глазами. Так же, как сидишь сейчас. Там прошла всего минута. Я уверена, что тебе нужно будет лечь и поспать. И только потом возвращаться в реальный мир. Прямо настоятельно рекомендую отдохнуть.

– Получается, я беззащитен, пока здесь.

– Ну… До какой-то степени. Как сильно задумавшийся человек. Наверное, всё же, как спящий человек. Так что ты проснёшься, если станет холодно или жарко, или услышишь громкий звук. Но, так же, как и для сна, лучше выбирать местечко поуютнее.

– Я всегда смогу так делать?

– Когда научишься. Это вид транса. Очень-очень глубокого. Сейчас ты принял много лекарств. И я потратила много сил, чтобы тебе помочь. Без меня всё это, конечно, будет выглядеть не так красочно.

– Без тебя всё будет не так красочно. А ты могла бы не исчезать, когда всё закончится?

Видно было, что она уже собиралась произнести хлёсткое односложное слово, но в последний момент увернулась от прямого ответа:

– Давай сначала доживём.

– Ладно. Ты побудешь?

– Рядом? Я останусь с тобой. Прямо за дверью. Всегда сможешь меня позвать.

– А можно сначала посмотреть другие комнаты?

– Можно, – улыбнулась Тульпа. – Здесь же ты хозяин, а я гостья.

«Гостья. Как же», – с неожиданной злостью подумал Нинсон и был рад, что женщина не видела его лица.

За другой дверью оказалась ванная комната. Самое светлое помещение, которое Нинсон видел в жизни. Во всяком случае, так казалось после темницы в чёрной скале. Пол, стены, потолок – всё было выложено плитками из шафранно-жёлтого песчаника. Свет исходил из колонны в центре. Из огромного столба, сложенного из дорогой тёмно-красной соли. Он наполнял воздух специфическим запахом и живым рыжим светом, который одновременно усиливался и смягчался благодаря цвету стен.

Ингвар положил ладонь на колонну. Тёплая.

У противоположной стены латрина – отверстие в каменной полке. Ингвар уже видел такое в столичных банях. В другом углу что-то вроде летнего душа. Пол шёл под ощутимым углом к сливу. А потолок усеивали маленькие отверстия. Ровные ряды полок вдоль стен. Большой перевитой тритонов рог служил мыльницей. Остальное пространство полок загромождали склянки с прозрачными жидкостями.

Подчиняясь наитию и поддаваясь игре Уголька, обнюхивавшего склянки, Ингвар вынул стеклянную пробку из одного пузырька. Никакого запаха. Вылил содержимое на ладонь. Дал понюхать призраку фамильяра. Тот лизнул руку. Тогда Нинсон отпил из склянки. Разочарованно сказал Тульпе:

– Это обычная вода. Дешёвые декорации.

При этих словах женщина поморщилась, но ничего не ответила. Холодная пресная вода оказалась и в других пузырьках.

В одну из полок были вмурованы две плошки. Чёрная и белая, полная раковин солнечной стелларии. Ингвар взял одну. Соляной столб тут же стал светить чуть слабее.