Александр Верт - Зверь

При всей серьезности и благодушии тона Эймара Эеншард едва не расхохотался от таких вестей. С трудом сдерживая смех, он криво улыбнулся и спросил:

– И когда испытание?

– Через два часа.

Тут уже Эеншард не выдержал и засмеялся.

– Спасибо, что предупредили, ваше высочество, – проговорил он с явной иронией сквозь смех.

Ему казалось даже символичным, что ему придется умереть той же смертью, что настигла Шардара.

– Ничего смешного! – рявкнул Эймар. – У тебя есть шанс выжить. Одного из трех львов я отравлю перед самой битвой, и он не протянет долго, двух других убивай сам.

– Что? – ошалело переспросил Эеншард. – Ты мне собрался помочь?

– Именно, шакал ты неблагодарный!

– Зачем? – не замечая оскорбления, спрашивал Эеншард, хмурясь.

– Ты нужен мне живым, но вот это, – Эймар взмахнул письмом, – настоящий позор, который отец тебе простит нескоро. Преклониться перед женщиной, проявить готовность отречься от семьи. Чем ты вообще думал?

– А чем в таких случаях думают? – прошипел Эеншард сквозь зубы.

– Оно и видно, что не головой!

Эймар хотел уйти, но Эеншард заговорил, внезапно вставая на ноги:

– Ты удостоишь меня ответом, если я спрошу?

– Попробуй.

Наследник обернулся, вновь закрывая тяжелую дверь.

– Откуда у тебя это письмо?

– Его прислал отцу получатель с гневным витиеватым рассуждением на тему, что ты – презренный шакал, дочери его не достойный.

Эеншард не дрогнул, внимательно наблюдая за довольным братом.

– Тогда у меня другой вопрос, куда исчезли мои карты и планы?

Эймар удивленно поднял брови.

– Не делай вид, что ты ничего не знаешь. Я оставил все бумаги на случай, если отец прикажет начинать наступление до моего возвращения, но они исчезли, а Артас не стал слушать моих генералов. Я почти уверен, что ты убедил его действовать по-своему, чтобы проявить себя.

Он сделал шаг к брату, невольно напрягая мышцы спины, превращаясь в оружие, готовое к битве.

– Воспользоваться амбициями Артаса, чтобы избавиться от него, а потом надавить на отцовскую гордость и убрать Эраста, чтобы претендентов на трон стало меньше. Тебе так не терпится стать единственным?

Он заглянул в медовые глаза с явным гневом, впервые в жизни осознав, что перерос старшего брата и заставил его сейчас задрать свой высокомерный острый нос.

– Жить, я смотрю, ты не хочешь, – вместо ответа процедил Эймар, а потом уверенно толкнул Эеншарда в грудь, только чтобы открыть дверь и выйти.

«Никогда не верь Эймару», – говорил Шардар и, кажется, во всем был прав.

Эеншард и не верил, понимая, что если наследник обманул его, надеясь на то, что Эеншард, расслабившись, проиграет – это неплохо, но слишком мелко для Эймара. Если же наследник действительно имел на него планы и хотел сохранить ему жизнь – это было явно недобрым знаком.

Битва за трон началась раньше срока, и в дворцовой тени, а не на арене.

Когда за Эеншардом пришла стража, он спокойно сидел на полу. Не задавая лишних вопросов, встал и вышел, следуя всем указанием, но на выходе из темницы в последнем коридоре замер, когда к нему навстречу вышел Эмартан. Тот самый младший брат, что примчался к нему с дурными вестями в порт.

– Я хочу пожелать ему удачи, – сказал младший принц стражникам и беспрепятственно подошел к Эеншарду. – Ты можешь победить, я знаю.

Мальчишка обнял брата, привстав на носочки, а Эеншард, понимая, что ему хотят что-то сказать, наклонил голову.

– Я смог накормить одного из них, – едва слышно прошептал Эмартан и тут же отстранился. – Я верю в тебя, – сказал он громко.

– Спасибо, Эрт.

Выйдя на улицу под конвоем стражи, он услышал крик брата, брошенный ему вслед:

– Ты не можешь проиграть, Эеншард! – голос мальчишки надломился. – Ты права не имеешь!

Эеншард же, выходя на свет и поднимая глаза к яркому солнцу, слепящему его до боли, думал о другом. Ему просто хотелось знать, как же так вышло, что, не собираясь участвовать в борьбе за трон, он все равно оказался втянут в эту борьбу?

Проходя по городу, он старался не замечать взглядов прохожих, но все же радовался, что заковывать в цепи его не стали. Для воина с его опытом это было бы страшнейшим позором.

В храм Бога Войны он шагнул, на ходу стягивая рубашку и просто забрасывая ее на плечо. В этом не было никакой ритуальной значимости, просто он знал, что без нее драться будет удобнее.

Он не замечал толпу, собравшуюся в храме и у его дверей, не слышал, что говорили простолюдины и знать, он даже не слушал королевский указ.

Еще в детстве он научился просто выполнять поставленную задачу, не отвлекаясь на глупости. Сегодня его задачей было выжить любой ценой.

Стоя у самого края песчаной площадки на деревянном помосте, которым была закрыта лестница, он просто старался сосредоточиться на ощущениях собственного тела.

Арену уже опустили на уровень вниз. Львы рычали за решеткой. Эеншард мог бы их увидеть, если бы смотрел на них, но он смотрел на отца, понимая, что именно он здесь самый страшный лев.

Дешар Завоеватель восседал на бархатном ложе, установленном на противоположной стороне арены у самых ног огромной статуи Бога Войны. Король буквально опирался спиной на меч божества и гневно скалился, принимая взгляд провинившегося сына.

Видя это, Эеншард не мог не усмехнуться.

Какое ему было дело до формулировок, если отец приговорил его к смерти? Подобное едва ли можно было назвать испытанием, пройти его было невозможно. Легенды гласили, что один воин однажды это сделал, но Эеншард был уверен, что это была не чистая победа.

Одолеть троих львов? Для Эеншарда это была бы легкая задача, будь у него в руках оружие, а без него…

Эеншард сделал вдох, закрыл глаза и невольно вспомнил Шардара в тот день. Его гнев впервые не ударил в голову злобной мыслью, а разлился жаром в груди, вызывая внезапное приятное предвкушение настоящей схватки.

– Пусть наместники Бога Войны решат его участь, – объявил жрец.

На каменных стенах арены вспыхнуло пламя. Лязгнула решетка, и в затихшем зале послышалось львиное рычание.

Эеншард больше не думал ни о чем, открывая глаза. Только глянул коротко на стражника, который хотел его толкнуть, но, увидев глаза, а главное улыбку принца, быстро убрал руку.

Эеншард спрыгнул вниз сам. Рука машинально дернулась в сторону правого плеча за мечом. Это была уже привычка, часть боевого ритуала. В минуту опасности он всегда хотел выхватить меч, но сегодня меча не было, и рука тут же сжалась в кулак, а взгляд внимательно изучал львов, выходящих из темноты. Черные гривы заиграли переливами от бликов кровавых витражей и утихающего пламени, заставляя мужчину еще больше улыбаться.