Кова Крэйсид - Гнездо страха

Это произошло спустя еще месяц. За это время я успел проникнуться состраданием к Егору, у которого были нарушены опорно-двигательные функции из-за злоупотребления наркотиками, в частности, из-за так называемой «мульки». Он еле-еле был способен самостоятельно добраться до туалета на подкашивающихся ногах, и я стал таскать его на своей спине. Вскоре, немного сдружившись, мы рассказали друг другу истории своих жизней. Оказалось, что из родственников у него остался только дядя, который выкинул парня из собственной квартиры и поместил в эту больницу, ссылаясь на то, что тот не способен жить самостоятельно. В принципе, дядя мог позаботиться о своем племяннике, и, если не лично, то хотя бы наняв няню… Но дядя не пошел на это ради него. Он решил сделать деньги на сдаче квартиры и теперь, получив желаемое, даже не появляется на свидания, передавая гостинцы через персонал. Зато он каждый раз посещает врача, которому, по всей видимости, отстегивает денег, чтобы племянника продолжали держать в больнице.

Узнав об этом, я наполнился злобой и, попросив позвонить у какого-то парня «по очень важному делу», спрятался в туалете, полный решимости хоть как-то помочь Егору. Я набрал телефон его дяди, высказал все, что я о нем думаю и, вдобавок, пригрозил расплатой, если он не одумается.

Этот, первый в моей жизни серьезный конфликт дал мне понять, что я могу быть сильным. И так случилось, что в этот же день я заострил внимание на словах одной из песен группы Nickelback: for handing you a heart worth breaking. Я понял вдруг, что не должен быть слабаком, нуждающимся в помощи, я должен направить все силы на поиски девушки-ангела. «Я должен найти ее сам, до того момента, как она осознает свое предназначение. А может случиться и так, что ее не захотят выпустить из лаборатории. Что тогда? Я останусь ее единственной надеждой… Надо действовать».

Время продолжало свой неутомимый бег, но не через неделю, не через месяц положение Егора не изменилось. Зато полностью поменялось мое представление о будущем. Я представлял, как научусь пользоваться Интернетом, как сдам экзамен на права. Поднакоплю на какой-нибудь непыльной работенке денег. Куплю машину и отправлюсь на поиски своей возлюбленной. Возможно, это неправильно, что я не стал посвящать в свои планы и догадки лечащего врача, мать и бабушку, которая тоже иногда стала меня навещать, но со своими секретами я чувствовал себя вполне комфортно. С их помощью я забыл о своем жутком прошлом и меньше всего я хотел, чтоб меня от них вылечили.

Когда мой срок пребывания приблизился к трем месяцам, я начал просить Бога о помощи. Я не соблюдал никаких правил, не крестился, не произносил какие-то определенные молитвы, даже не говорил «Аминь», я просто говорил о своем единственном желании.

«Боже, помоги мне найти девушку из моих снов, – время от времени повторял я, – я готов преодолеть любое испытание, я должен быть рядом с ней, сведи нас с ней как можно скорее». Какая ирония, если раньше я считал, что Бог – это что-то непонятное, то теперь я общаюсь с ним, словно, с другом, от которого ожидаю отклика на свои просьбы.

Наконец меня допустили к прогулкам во дворе. Это событие подарило мне еще один глоток свежего воздуха – на этот раз в прямом смысле. Я стал ежедневно выбираться из замкнутого пространства. Я радовался каждый раз этой возможности словно ребенок, попавший в парк развлечений. Но, как бы легко мне теперь не дышалось, я не мог уберечь себя от сомнения, закравшегося в мою душу: что, если все, что я себе воображаю лишь бред сумасшедшего? Ведь снаружи все те же асфальтированные дорожки, скамейки, ограды, дома и деревья, играющие тенями под лучами неизменно палящего солнца. Ведь никаким раем до сих пор и не пахнет. Ведь я уже три месяца нахожусь в психушке и скоро своим сроком я переплюну всех старожилов этого отделения. Ведь мой лечащий врач даже не намекает, что это скоро кончится… И, вполне возможно, что причина в моей болезни. Ведь таких галлюцинаций, как у меня, насколько я знаю, больше ни у кого не было. «Может потребоваться много времени, пока не придумают лекарство и пока я не справлюсь с последствиями своей болезни».

Многое говорит о том, что все мысли, касающиеся ангелов и рая – просто мой бред. Но я не могу так просто от них отказаться, их корни засели так глубоко в моем сознании, что у меня не получалось верить во что-то другое.

Глядя из окна большой столовой на машины, едущие по своим маршрутам и людей, спешащих по своим делам, мне показалось, что никого, в общем не волнует, что происходит в моей голове. Похоже, никто и не подозревает о существовании ангела, сошедшего с небес. Прогресс движется вперед, земля крутится, люди рождаются и умирают. «Если моя теория хоть отчасти верна, то кто-нибудь уже бы наверняка давно подтвердил это.

Ведь в ней все сходится. У меня засосало под ложечкой – такое ощущение, когда точно знаешь – происходит что-то не то и надо делать отсюда ноги. Во всяком случае я так понимал этот афоризм.

Из палаты стала доноситься песня Muse-time is running out:

I think i'm drowning, asphyxiated

I wanna break the spell that you’ve created

You’re something beautiful a contradiction

I wanna play the game I want the friction

«Вот и лишнее подтверждение моей правоты. Пора сваливать из больницы и как можно скорее», – пробормотал я себе под нос и отправился играть в шахматы.

В течение трех последних недель, я каждый второй день спрашивал на обходах врача о разрешении подносить пайку в отделение. И добился своего. Теперь я каждый день по несколько раз таскал тяжеленную кастрюлю напару с одним из моих новых соседей по палате. Остальные, ходившие на пищеблок, носили по два больших ведра, их я со своей тощей комплекцией донести был не в силах. Как бы невзначай, я разглядывал заборные плиты, стоявшие вдоль дороги к пищеблоку, проверяя наличие дыр и неровностей. Но уже спустя первую неделю я оставил надежду на побег, правда в итоге оказалось, что она не оставила меня.

Двадцать шестого декабря, в день, когда моему сроку пребывания исполнилось пять с половиной месяцев, мне, как послушному, не проблемному больному доверили выбросить мусор. Одевшись в допотопное серое пальто, шапку-ушанку и валенки на молниях, я вышел в сопровождении тучной старушки на двадцатиградусный мороз с большим пластмассовым ведром. Этой дорогой я еще не ходил, поэтому каково же было мое удивление, когда неподалеку от мусорных баков я увидел загнутую железную арматуру, торчащую из бетонного забора. Да еще столь удачное сочетание обстоятельств! Старушка, не дойдя пару десятков метров до мусорки, встретила свою знакомую и заболталась, послав меня доделать дело самостоятельно. Я понял, что не могу ждать, пока мне подвернется шанс получше, поэтому воспользовался тем, что который мне представился. Была не была. В конце концов, я ничего не теряю. Сменив немного траекторию движения, я поставил на землю ведро и направился к бетонной плите. Как только я подпрыгнул и ухватился за ее край, раздался крик: