Дмитрий Парамонов - Легенды Приозёрного леса

– А какая связь между Мудрым Мелком и исчезновениями в горах? – спросил кто-то из взрослых.

– А такая! Тропа вела дальше, и я пошла по ней, забираясь вверх по склону. Чем выше поднималась, тем явственней она становилась. Я дошла до Глухого ущелья и собиралась уже идти дальше, когда заметила, как что-то крупное метнулось между камнями и затаилось за валуном у входа в ущелье. Мне стало страшно, и я изо всех сил побежала к кораблю. Думаю, что эта история как-то связана с пропажей наших косок и старика Болки. Ведь Болки был пастух, а косочки любят пастись на склонах у Глухого ущелья.

Взрослые задумчиво чесали пушистые бороды, у кого они были, мелюзга притихла и испуганно оглядывалась. Ветер зашелестел листьями старой ивы, и многим послышался чей-то вздох.

– Умеешь ты, Гока, страху нагнать… – нарушил тишину папаша Мелк. – Дети теперь до утра не успокоятся.

Колки толкнул Коля, они стремглав вскарабкались на старую иву и спрятались в ветвях от посторонних глаз.

– Я, кажется, знаю, где это Глухое ущелье… – прошептал Коль и обернулся посмотреть, не подслушивает ли их кто-нибудь. – Оно выходит к тому месту, где пасутся косочки. Помнишь отрог, торчащий над лугом? От него пилой поднимается гребень к Громадным горам. По-моему, за этой скалой и есть вход в Глухое ущелье. Пойдём завтра?

– Может, сначала поищем избушку? – предложил Колки.

Он не любил горы. Ему не нравилось, когда камни колют лапы и холодный ветер выдувает вместе с теплом запах дома и безопасности. Среди вершин-великанов он ощущал себя ничтожной букашкой, и озноб пробегал по его спине до кончика хвоста.

– Если ещё при малышке Гоке избушка была полуразрушенная, то сейчас от неё даже следа не осталось. Гока очень-очень старая.

– Колки! Коль! Где вы? – раздался звонкий голос мамаши Мелк. – Мы уходим. Или вы хотите остаться помочь Гоке вымыть грязную посуду за всеми её гостями?

Мелки слетели с дерева, подбежали к старушке Гоке, чмокнули её в седую мордочку и дунули во весь опор за родителями, напрасно опасаясь, что Гока воспримет всерьёз мамину угрозу насчёт мытья посуды. Она давно уже завела мышек-чистюль, которые вылизывали всю посуду до зеркального блеска.

Глава 3. В поисках приключений

Коль долго ворочался в кровати, думая о Глухом ущелье и о том, как бы не пропасть в нём вслед за косочками и стариком Болки. Наконец навалилась дремота. Во сне он видел стены, смыкающиеся в бесконечной выси над головой, а в полумраке за камнями кто-то прятался. Коль продолжал идти вперёд и, по мере того как камни приближались, ему становилось всё страшнее. Когда страх стал невыносимым, он понял, что спит, и сразу проснулся.

Солнце уже готовилось ворваться в окна. Тревожное ощущение быстро растворилось вместе с остатками сна. Утро обещало быть ясным.

Коль толкнул Колки и сказал:

– Важное дело нельзя откладывать – можно не успеть.

Когда они спустились на террасу, папаша Мелк читал свежие новости, главной из которых была вчерашняя вечеринка у старушки Гоки. Мамаша орудовала у плиты, откуда восхитительно пахло блинами.

– Мама, мы хотим сегодня отправиться в поход к устью Бешенки, – соврал Колки, – посмотреть, не обвалился ли ещё старый мост.

– Только не прыгайте по нему, прошу вас! – сказал папаша Мелк. – Рухнувший мост мы ещё переживём, но только не двоих утонувших под обломками бестолковых мелков.

– Нет, папа, мы даже переходить по нему не будем, а не то что прыгать… – сказал правду на этот раз Колки.

Папа с сомнением покачал головой.

– Хотите захватить завтрак с собой? – угадала их мысли мамаша Мелк. – Возьмите рюкзаки. Я соберу вам поесть в дорогу.

Мелки бесшумно прошмыгнули мимо спальни, стараясь не разбудить братьев, схватили рюкзаки и выбежали на улицу. Мама уже разложила на столе блины, завёрнутые в листья, и пару берестяных фляжек – одну – с вареньем, другую – с вишнёвым соком.

Спустя полчаса мелки уже свернули с тропы, петляющей вдоль Бешенки, и пошли по выстилающему сосновый бор мягкому мху к пастбищам. Вскоре они вышли на тропку, изрытую косочьими копытцами, и, тяжело дыша, стали подниматься вверх. Лес постепенно редел, становился ниже. Сквозь кроны проступали облака и голубое небо. Через три часа мелки остановились отдохнуть и подкрепиться. С площадки открывался ошеломляющий вид. Море деревьев спускалось с гор и упиралось в изрезанный берег. Дальше за горизонт уходила синяя гладь Великого озера.

Выше, над завтракающими мелками, зеленели изумрудные луга с белыми крапинками пасущихся косочек.

– Красиво! – восторженно проговорил Коль. – Эх, были бы у нас крылья! Сейчас полетели б над всей этой красотой. Представляешь, мы бы были первыми летающими мелками.

– Интересно, почему из звериного народца никто не умеет летать, а летающих бессловесных – пруд пруди? – задумчиво произнёс Колки, не переставая жевать.

– Народец умный и говорящий, оттого что пальцы имеет… – сказал Коль. – Крылья и пальцы – вещи несовместимые. Да и головы у нас умные, тяжёлые. Попробуй взлети с такой.

– Большая – не значит, тяжёлая, – ответил Колки и постучал по пустой фляжке из-под варенья.

Мелки расхохотались и поделили последний блин…

Тропа, петляя, поднималась всё выше и вскоре вышла на лужайку, аккуратно подстриженную острыми косочьими зубками. Прямо из зелёного бархата травы торчала заострённая скала. Выше она переходила в острый гребень, накрывавший тенью Глухое ущелье. Из глубины гор веяло холодом. Пугая робких косочек, мелки подошли к границе света и тени, постояли с минуту в нерешительности и стали подниматься вверх по ущелью. Его стены становились всё круче. Пучки травы теперь только изредка пробивались сквозь каменистые россыпи.

– Если я сейчас крикну «Колки – балбес!», – сказал Коль, – скалы будут перебрасывать слово «балбес», пока не донесут его до самой высокой горы.

– А если я стукну тебя по лбу, звук услышит мама и скажет папе: «Дорогой, слышал гул? Прямо как у Коля в голове».

Мелки рассмеялись, и им стало веселей идти. Крутизна подъёма увеличилась. Порой братьям приходилось взбираться на уступы и лезть по скалам. Зверьки пыхтели, поднимаясь всё ближе к нависающим облакам. Стало прохладно. Местами в расщелинах попадались спрятавшиеся от жаркого лета снежники. Усталые мелки продолжали карабкаться вверх, и в головах их пролетали тревожные мысли о долгом возвращении домой. Внезапно стены ущелья разошлись, перед глазами открылась ровная, как стол, песчаная пустошь. Когда-то давным-давно здесь, видимо, было озеро, на песке отпечатались следы, какие волны оставляют на песчаном дне. Посередине стоял каменный дом. Крыша его давно просела и обвалилась. Изъеденные временем остатки двери валялись у проёма. От дома веяло запустением.