Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева

Стрелы были бессильны. И мушкеты. Это ведь не просто один из змеев, даже не просто высший западник. Этого создания не видел на своем веку никто из ныне живущих, но имя его Эда знала.

Фиридел.

Он, называвший себя правым крылом Безымянного. Фиридел, вскормивший и возглавивший драконье воинство, чтобы в Горе Веков поставить на колени род человеческий.

Он проснулся.

Зверь кружил над Аскалонским дворцом, его тень ложилась на сады и лужайки. Эде стало дурно, кровь у нее горела: запах чудовища воспламенил сиден в ее жилах.

Длинный лук, спрятанный в ее комнате, был недоступен. Годы без событий притупили ее бдительность.

Фиридел опустился на Невидимую башню. Его хвост обвил стены змеиными витками, а когти нашли опору на шпиле. Посыпавшаяся вниз черепица заставила разбежаться стоявших внизу.

Голову его венчали два беспощадных рога. Глаза пылали из темноты колодцами магмы.

– Королева Сабран.

Небо отозвалось на его голос. Должно быть, эти слова услышала половина Аскалона.

– Семя Защитницы. – С башни посыпались новые осколки камня. Стрелы отскакивали от его брони. – Выходи, предстань пред своим древним врагом или смотри, как будет гореть твой город.

Сабран не ответит на этот вызов. Кто-нибудь ее удержит. Совет Добродетелей вышлет представителя для переговоров.

Фиридел оскалил блестевшие металлом зубы. Эде не был виден верхний балкон высокой Алебастровой башни, но ее обострившийся слух различил второй голос.

– Я здесь, чудовище.

Эда похолодела.

Дура! Круглая дура! Показавшись, Сабран подписала себе смертный приговор.

Из всех окон звенели крики. Слуги и придворные высовывались наружу, чтобы увидеть обосновавшееся среди них зло. Другие беспорядочной толпой бежали из дворцовых ворот. Эда кинулась к лестнице.

– Так ты проснулся, Фиридел, – пренебрежительно проговорила Сабран. – Чего ты хочешь от меня?

– Я явился предупредить тебя, королева Инисская. Близится время выбирать, на какой ты стороне. – Шипение змея покрыло кожу Эды мурашками. – Мое племя зашевелилось в пещерах. Мой брат Камот уже встал на крыло, и скоро за ним последует сестра Гелвеза. Еще до исхода этого года пробудятся все наши сторонники. Драконье войско возродится.

– Будь проклят с твоими предупреждениями! – ударила в ответ Сабран. – Я не боюсь тебя, ящерица. Твои угрозы невесомы, как дым.

Их слова отдавались в голове Эды грохотом грома. Исходящие от Фиридела миазмы жерновами перемалывали все ее чувства.

– Мой повелитель шевелится в Бездне, – мелькая языком, говорил змей. – Тысячелетие на исходе. Твой род был величайшим нашим врагом прежде, Сабран Беретнет, в дни, что вы зовете Горем Веков.

– Тогда моя праматерь показала вам, чего стоят инисцы, а теперь покажу я, – отрезала Сабран. – Ты говоришь о тысячелетии, змей. Что за ложь несет твой раздвоенный язык?

В ее голосе звенела обнаженная сталь.

– Это ты скоро изведаешь сама. – Змей вытянул шею, приблизив голову к другой башне. – Один раз я предлагаю тебе присягнуть на верность моему повелителю и назвать себя плотской королевой Иниса. – В его глазах ревело пламя. – Иди же ныне за мной. Отдайся. Сделай верный выбор, как сделал его Искалин. Воспротивься – и ты сгоришь.

Эда взглянула на часовую башню. До лука ей не добраться, но оставалось другое.

– Твоя ложь не найдет опоры в сердцах инисцев. Я – не Сигосо. Мой народ знает, что твоему повелителю не проснуться, пока жива кровь Святого. И если ты ждешь, что я когда-нибудь назову эту страну драконьим королевством, тебя ждет горькое разочарование, червь.

– Ты уверяешь, что страну защищает твоя кровь, – произнес Фиридел, – и, однако, ты решилась выйти ко мне. – В темноте его пасти краснели раскаленные зубы. – Или ты не страшишься моего пламени?

– Святой защитит меня.

Даже самый опьяненный верой дурень не поверил бы, что рыцарь Галиан Беретнет протянет руку из своего небесного чертога, чтобы защитить от этого пламенеющего брюха.

– Ты говоришь с тем, кому известно, как слаба плоть. В первый день Горя я сразил Сабран Честолюбивую. Твой Святой, – Фиридел выпустил клуб дыма, – ее не спас. Склонись передо мной – и я избавлю тебя от такого конца. Откажись – и ты теперь же разделишь ее судьбу.

Если Сабран и ответила, Эда не слыхала. Ветер свистел в ее ушах, когда она ворвалась в сад Солнечных Часов. Лучники пускали в змея стрелу за стрелой, но ни одна не пробила его чешуи.

Сабран станет дразнить Фиридела, пока он ее не спалит. Тупица, как видно, взаправду верит в защиту своего жалкого Святого.

Эда промчалась мимо Алебастровой башни. Сверху дождем сыпались обломки, перед ней упал мертвым один из стражей. Проклиная тяжесть своих юбок, она добежала до королевской библиотеки, распахнула дверь и, виляя между полками, отыскала вход в часовую башню.

Она сбросила плащ, расстегнула пояс. Вверх по винтовой лестнице, все выше и выше.

За стеной Фиридел все насмехался над Сабран. Эда остановилась на колокольне, где в арки окон с воем врывался ветер, и окинула взглядом небывалое зрелище.

Королева Иниса стояла на верхнем балконе Алебастровой башни. Та возвышалась недалеко к северо-востоку от Невидимой башни, на которой готовился убивать Фиридел. Змей против королевы. В ее руке был церемониальный меч, представлявший Истинный Меч Аскалон.

Бессильное оружие.

– Покинь этот город, никому не причиняя вреда, – выкрикнула Сабран, – или, клянусь кровью Святого, которая во мне, ты познаешь поражение страшнее всех, какие наносил род Беретнет твоему племени. – Фиридел снова оскалился, но Сабран отважилась и на следующий шаг. – Прежде чем покинуть этот мир, я увижу твой род поверженным, навеки замурованным в горных пропастях.

Фиридел вздыбился и расправил крылья. Против этого левиафана королева Инисская казалась меньше куклы.

И все же она не отступила.

В глазах змея горела жажда крови. Они разгорелись так же жарко, как огонь в его брюхе. Эда поняла, что на решение у нее остался один миг.

Ветряной щит. Другого выбора не было. Такие защиты расходовали много сидена, а у нее так мало осталось, но, может быть, если она отдаст все до последнего, это спасет Сабран.

Эда протянула руки к Алебастровой башне, выбросила свой сиден наружу и обвила им инисскую королеву.

Едва Фиридел дал волю своему пламени, Эда сорвала цепи с дремавшей в ней силы. Пламя столкнулось с древним камнем. Сабран скрылась в дыму и вспышке. Эда смутно отметила появление ворвавшейся на колокольню Трюд, но скрываться было поздно.

Все ее чувства сомкнулись на Сабран. Она ощущала, как натягиваются защитные пряди, окружившие королеву, как огонь борется с ними за власть, и боль пронизывала ее тело, из которого созданная защита вытягивала остатки сидена. Пот насквозь промочил корсет. Выброшенные вперед руки тряслись от усилия.