Т. Амман - Песнь Нижних земель

– …лепешки из отборных сортов, вещал Дорей.

– Угу. Да, да, причмокивал Багор.

«Всю свою сознательную жизнь в сторону алакилов летели сонмы ненависти, страха и омерзения, щедро насылаемые другими жителями Империи, распалялся внутренний голос Сарги. В адрес одних это было несправедливо, в адрес таких, как я, например, весьма заслуженно, возможно… Но – исчадие! – дела это не меняет…»

Полукровка сплюнул на потрескавшиеся белые плиты, бросая бычок. Перрон номер четыре редко убирали, что явно нарушало имперские административные уставы. Дорей, с облегчением кланяясь, поспешил удалиться, оставив напарников одних. За ним последовала небольшая свита – хашимцы смотрели на Багора со смесью уважения и удивления, на алакила, узнав в нем Саргу, пытались вообще не смотреть. Ветер принес шум парового двигателя, через какое-то время послышалось три пронзительных гудка – вагонет приближался к перрону.

– Готов?

Сарга встал, прогоняя назойливый голос у границ сознания:

– Ага.

Вагонет с шумом остановился на положенном месте, фыркая струями пара. Клубы пыли взмывали в воздух, подгоняемые утихающим ветром. Двое пассажиров предусмотрительно отошли подальше от краев, когда прозвучал короткий гудок: котел, будка и склад вагонета задрожали, послышался скрежет шестерней. Вся конструкция вместе с внушительными бортами скрежеща приподнялась над краями перрона, замерла на короткое время и, роняя песок, начала вращение вокруг пассажирского отсека. Через несколько минут там, где был котел с будкой, оказался противовес, поменявшись с ними местами.

Конструкция пыхнула паром, заскрежетала, неспешно опускаясь в исходное положение. Из будки показался молодой асир в рабочих одеждах железнодорожника, обвел платформу взглядом, махнул пас сажирам рукой. Отряхивая пыльную бороду, скинул на землю трап. Багор сдержанно кивнул, Сарга помахал в ответ. Асир сошел на перрон, мигом направившись к приближающейся веренице обслуживающего персонала – те с большим усердием волокли к агрегату ящики угля и массивные бутыли воды. Вслед за асиром на внешний борт ступил мужчина в очках с легкой сединой, припорошившей длинные курчавые волосы:

– Эй, там, на земле! – прикрикнул он с каркающим валимитским акцентом. В ту сторону идем, верно?

– Верно! – ответил Сарга, стараясь перекричать шум механизмов. Машинист одобрительно закивал, протирая очки.

– У вас есть, ма, минут пятнадцать, пока мы тут запасемся необходимым. А вы, обратился он к Багору, господин, тоже, ма, едете? Гигант кивнул, ища что-то в необъятной сумке. Машинист обер нулся в будку, каркнув:

– Сипон, ма, сгоняй-ка к углежогу, скажи, чтобы побольше нагрузили! – вновь обернулся к Багору: – Потянем, любезный. Не вопрос! По трапу ловко сбежал приятнейшей внешности лиллиец, видимо, Сипон. На бегу он кивнул пассажирам и юркнул в сторону громко переговаривающегося персонала. Валимит надел очки, постучал кулаком по железной двери и скрылся из виду. Багор лишь пожал плечами, чихнул от поднявшейся пыли и направился к Сарге.

– Давай утеплимся, алакил. В горах нас ожидает климат куда суровее.

Сарга не стал спорить, полез в сумку, извлекая потемневшую накидку, обмотки и меховую повязку. Гигант последовал его примеру. Вместе они уселись на скрипучую скамью, подготовленную к подобным нагрузкам, принявшись усердно обматывать ступни. Багор сверкнул куцей ногой, на которой явно не хватало пальцев, полукровка, юркнув в свои сапоги, влез в накидку, щелкая железными застежками.

– Явно велика, заметил он, осматривая болтающиеся рукава.

– Зато не будет сковывать движений, пробасил гигант, с переменным успехом справляясь со своими застежками. Его накидкой пара солдат могли накрыться, как добротным походным одеялом.

Помощник вернулся, залез на борт, следом запрыгнул углежог – оба скрылись в будке, явно не желая задерживаться. Вереница персонала удалялась в сторону площади, перрон вновь опустел. Багор полез по трапу, не обращая внимания на изнывающий скрип несчастного механизма, усевшись на широкие кресла, начал приспосабливать багаж. Сарга шел следом, придерживая шляпу. Машинист продолжал стоять у входа в будку, улыбаясь в пышные усы. Полукровка, проходя мимо, остановился, приподнял полы шляпы и посмотрел на старика. Того слегка передернуло, он заулыбался еще шире, правда, кося глаза в сторону спасительного входа:

– Сколько, ма, ехать будем, знаем? Достопочтенный, хе-хе…

– Знаем, Сарга оголил клыки. Голоса в его голове как раз напевали веселую песенку из детства, и он принялся подпевать: – Десять часиков прошло, и куда нас занесло? Впереди нас ждет беда. Для кота – все ерунда!..

Машинист сглотнул, стараясь не спускать улыбки, которая тем не менее изрядно подкисла.

– Да, господин, десять часиков, ма, все верно. Как тронемся, помощника к вам отправлять? Для разъяснения вопросов? – глаза валимита бегали, хотя в целом он держался молодцом. Если таковые, конечно, будут.

– Мы окликнем, если появятся. Точно окликнем, полукровка уловил взгляд надсмотрщика, явно призывающий заканчивать общение. Обернувшись к машинисту, Сарга поклонился, убрав с лица жутковатую улыбку, скользнул в пассажирский отсек, с интересом выбирая место. В дверном проеме мелькнуло смуглое лицо, усы свесились набок, как два запущенных садовником куста:

– Мое имя Суму-ла-Эль, почтенные господа. Я и моя команда будем сопровождать вас до станции у подножия Пасти! На моем прекрасном судне – Новиданоздре – мы чтим помощь Четверых и помним пункты Договора!

Багор одобрительно кивнул, стараясь придать лицу серьезный вид. Сарга тихонько прыснул. Машинист переводил взгляд с одного лица на другое, видимо, стараясь понять, на какое может смотреть с меньшим омерзением, и, не решив, чихнул и скрылся из виду. Дверь захлопнулась, Сарга плюхнулся на сиденье подальше от Багора, тот сопроводил это действие неодобрительным покачиванием головы. Дверь в пассажирский отсек, позолоченная и украшенная ликом Аки с надписью под ним в аккуратной рамке: «Жил ан Аки Стефасо – создатель парового двигателя», ловко захлопнулась. Сапоги Суму застучали по внешним бортам, хлопнула дверь в будку. Вагонет ожил – испустил свежие струи пара, издал высокий гудок, задрожал и тронулся с места.

Пограничный городок Анак уплывал все дальше, отпуская вагонет в зияющие просторы сероватого песка. От северных краев Империи Асир до воистину титанического нагромождения гор, именуемых Пастью, по обе стороны, куда хватало взгляда, расползалась прохладная пустота незанятых земель. По бокам засыпанной дорожной пылью колеи, среди сереющих песков, изредка виднелись скопления примерзших болот и топей. Одинокими силуэтами, точно застывшие в пустыне паломники, молящие жестоких богов о милости, прорастали искривленные, почти засохшие деревья всевозможных причудливых форм. На пути вагонета – маленькой блестящей точки посередине древней серой пустоты – изредка встречались руины старинных построек, торчащие из песчаных насыпей, подобно изломанным старческим зубам в распухших деснах. Они, едва заметные на ветреных пустотах, ускользали от взора путешественников, пролетая в окнах пассажирского отсека вычурного механизма. Исчезали, оставшись где-то позади.