Яков Шелль - Ясновидящая

Яна ответила Крс6.

Он – Лd2!

Яна – Лg8.

Он – Фе1!

Яна посчитала новые варианты и вздрогнула, ей грозил мат в 3 хода.

– Добрый вечер, Николай Варфоломеевич! – сказала Яна задумчиво, – у Вас все еще острый аналитический ум! Мне бы такой!

– Вечер добрый, дитя мое! – отозвался Николай и глаза его засмеялись.

От старика Николая пахло лавандой.

– Все-таки Вы здорово играете в шахматы! – воскликнула она.

– Я уже говорил, я все умею, – просто ответил Николай. – Но я тут в том числе по делу.

– Ко мне? – удивился она.

– Именно к тебе, чадо мое!

Яна вся обратилась в слух! Оказывается, и у святых есть нужда в ней!

– Тут на днях случилось одно… деликатное происшествие, – продолжил Николай, глядя пристально ей в глаза. – Господь просил меня передать Василевсу важное сообщение. Лично!

– То есть Вам нужно пройти со мной в резиденцию, верно? – уточнила она.

– Именно так, дитя мое! – подтвердил Николай – Угодник и ласково оглядел ее.

– У меня же нет с ним связи, – немного растерялась Яна, – его телефон не высвечивается, а пройти без пропуска я не могу. Это надо ждать, когда он сам мне позвонит и пригласит к себе!

– Так и решим, когда он позвонит и пригласит, сообщи мне, дочь моя!

Он протянул ей бумажку с номером своего телефона, медленно поднялся и, немного сутулясь, отошел от скамьи и исчез из виду, оставив после себя легкий шлейф запаха лаванды.

Ночь прошла беспокойно, ей снилось что-то тревожное, просыпалась, долго лежала, считала до ста, до тысячи, снова засыпала и вскоре снова просыпалась. В этих тревожных просыпаниях и новых засыпаниях прошла ночь. Встала рано, чувствовала, что уже не заснет, надо было заниматься делами, но для дел не хватало утренней бодрости и свежести. Стала, что называется, маяться, ходить по комнате, думать. Потом садилась к столу, и пила чай. Наконец, пришла пора собираться в бюро, где была назначена встреча с новым клиентом.

Сегодня на прием у нее был записан некто Викторов, Сергей Львович. И он позвонил в дверь ровно в 10:30, как и было ему назначено. Пунктуальность говорила о том, что он врач. Вошел крупный мужчина, совершенно лысый, с крупным носом, но живыми, умными, маленькими глазами под мохнатыми бровями.

Яна предложила ему сесть и спросила, что он хотел бы выпить: чай, кофе, сок.

– Кофе, если можно, крепкий, с молоком.

Крепкий кофе с молоком, но без сахара пьют люди с уравновешенной психикой, для которых главное – душевное спокойствие, и его они оберегают пуще ока. Они уходят от всего опасного, неясного, неопределенного. Они любят уверенность, здравый смысл и тишину. Они никогда не станут заниматься бизнесом – этой стихией неопределенности, риска и болезней. Они становятся врачами, набивают себя знаниями и никогда не рискуют ставить диагноз, неподтвержденный обследованиями и анализами.

Люди, пьющие кофе без молока, но с сахаром, это другие люди. А без сахара – тем более.

– Все началось с того, что у меня умер пациент, – начал он и снова покачал головой, словно, не веря все еще в произошедшее, – я до сих пор не могу успокоиться; этот случай стоит у меня перед глазами; не пойму, что произошло, почему он умер, я все сделал правильно, это могут подтвердить и сестры, бывшие на операции, и коллеги, которым я показывал рентгеновские снимки и план операции. Было все безупречно, по плану, была удачная операция, тем более она была не из самых сложных, я таких операций провел более десятка за мою врачебную жизнь. Но тем более мне было странно, отчего мог пациент умереть? Я убежден, не от моего вмешательства в его организм, но других причин я не вижу и до сих пор переживаю, не нахожу покой…

– Когда он умер, если не на столе?

– Пока его везли в палату, привезли мертвым.

– То есть по дороге от операционной к палате?

– Верно.

– Кто его вез?

– Всегда это делают операционные сестры, всегда одни и те же.

– А что говорит патологоанатом?

– Он нашел только сильно поврежденные почки, печень и поджелудочную железу, – ответил врач.

– Причиной повреждения этих важнейших органов явилось отравление, верно? – спросила Яна.

– Нет. Отравление ядом токсикологическая экспертиза не подтвердила. Если только был яд быстрого разрушения.

– Правильно. Яд быстрого разрушения. Это и есть причина смерти Вашего пациента! – сказала Яна, наблюдая за руками клиента. Они были могучими, поросшими черной шерстью, но спокойные, уверенные; они как бы каждым движением мускулов подтверждали слова врача.

– Я тоже стал так думать? – согласился врач.

– Яд подсыпался живому человеку небольшими дозами, симптомы отравления были не выражены, и потому отравление было скрытным, оно уничтожало печень и почки в течение длительного времени, и наконец они не выдержали. Острая почечная недостаточность! – добавила Яна из того, что видела.

– Скорее всего так оно и было, – сказал врач.

– Но это же случай для полиции, а не для меня! – сказала Яна, глядя на клиента.

– После того, как стала ясна причина смерти пациента, мы сразу же заявили в полицию.

– И что?

– С той поры прошел год…

– Ах, вон оно что! – снова сказала Яна. – И как фамилия пациента?

– Викторов, Георгий Петрович.

– Ваш дядя?

– Да, мой дядя по отцу.

Яна задумалась, напрягая волю и воображение. Она вычисляла события.

– Вы, как я понимаю, хотите знать, кто убийца Вашего дяди?

– Конечно, я за этим пришел. Полиция зашла в тупик, я звоню им, прихожу к ним в отделение, спрашиваю, – у них нет результата.

– Тогда я скажу Вам. Это сделала Ваша дочь.

– Ленка??

– Нет, не Лена, другая, дочь Вашей жены от первого брака.

– Женечка?! Но зачем? Почему? Она его ненавидела? Не любила? Но я не замечал ненависти.

– Ее и не было. Только расчет. Ведь Ваш дядя был очень богат, верно?

– Да, и он это не скрывал, да и скрыть было нельзя, он получал большие гонорары, у него был прекрасный дом, обставленный современной мебелью, две машины, чудесный сад у дома. Но, я не понимаю, что имела Женечка от смерти дяди? Ведь ни копейки. Мы знали завещание дяди.

– Он все завещал Вам, не так ли?

– Да, после его смерти я наследовал все его имущество и сбережения. Сам он жил убежденным холостяком и детей у него не было.

– Следующим, по ее плану, были на очереди Вы, Сергей Львович, – сказала Яна, заглядывая в будущее.

– Я? – поразился врач, и откинулся на спинку стула. – А что она имела бы от моей смерти??

– Он Вашей лично – еще ничего. Но Вашей наследницей была бы Ваша любимая жена, то есть ее мама.

– У меня в самом деле есть завещание, моя жена наследует только треть того, что есть у меня. Поровну, кстати, между ею, нашей общей дочерью Леной и, конечно же, Женей.