Алексей Кудесин - Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

– Опять тебя обманули… – посетовал наставник. Чучелко изобразило тяжкий вздох и забралось на плечо. Украдкой поглядело на лапку при свете солнца, нет ли трещинок.

– Развлеклись? А теперь – пробежка! – бодро объявил Стоян и выбежал со двора. Тягатели потянулись следом. Последним понурив голову бежал Ярополк.

– Ничего, у тебя ещё есть шанс, – бодро сказал ему Любимка. Парень недоверчиво поглядел на него.

– Сразись с Несмеянкой. По крайне мере погибнешь достойно!

Расхохотавшись, он удалился догонять остальных. Ярополк злобно глядел ему вслед и никак не мог проморгаться.

***

После утренних занятий, когда все отправились в трапезную, сын воеводы остался во дворе школы богатырей. Не мог видеть издевательски-довольное выражение на лице мелкого выскочки. Да и подхалимы вились поблизости.

Ярополк отошёл в сторонку и принялся думать думу горькую про то, что похоже и правда он не едет на состязания. Хорошо помнил, какой была Несмеяна, когда Любим бился с ней на полигоне Яги. Сам бы ни за что не решился выйти против такого чудовища. А теперь этот холоп ещё и зубы скалит!

И так Ярополку стало жаль себя, что глаза нещадно защипало, а губы подозрительно задрожали.

– Несмеяна! – он сжал кулаки и закусил губу. Стыд и боль недавнего поражения настолько сильно терзали его изнутри, что теперь он был готов на все. И пусть она порвёт его пополам своими чудовищными жгутами силы. Будет не так больно…

– Ты чего это? Плачешь?

Ярополк вздрогнул и поспешно вытер лицо. И правда, влажное. Как же так?! Перед ним стояла и улыбалась девица в цветастом платье. Волосы длинные, гладкие, до пояса. Лицо широкое, а улыбка ещё шире. И нет в той улыбке ни капли надменности или насмешки.

– Пелагея… – пробормотал он.

– Выше нос! – бодро сказала она. – Если в твоей жизни нет поражений, значит ты идёшь неверным путём.

Он хотел огрызнуться, глянул в её глаза и резко отвернулся.

– Задерёшь тут нос… – буркнул он.

– А что случилось? Расскажи! – непосредственно глядя на него, спросила менестрель.

Ярополк вскинулся, но от менестреля исходила такая искренность, ни капли насмешки или высокомерия, лишь желание помочь. И парня словно прорвало:

– Понимаешь. Я как вернулся с испытаний – очень плохо себя чувствую. Слабость и упадок сил. И как назло этот выскочка! И состязания объявили…

Пелагея взяла его за руку.

– Не надо, – тихо сказала она. – Злишься – себе вредишь. Ещё больше им отдаёшь!

– Им?

– Ветрогонам. В Запредельном лесу вы их так называли, – она снова беспечно улыбалась.

– Мы же не в Запредельном, – он передёрнул плечами.

– Они везде есть, – сказала она. – Просто здесь их не слышно. Но силушку они отнимают не хуже, чем там. Если волю им дать…

Но сын воеводы не мог остановиться.

– Ну… Не важно. Как назло отбор на игры. И я опять ему… – он сжал кулаки, но сдержался. – Проиграл. И что мне теперь делать?! Правда, на Несмеянку напасть?!

Он побледнел и задрожал. Хорошо помнил ужас, который внушила ему печальная девица, когда дала волю радости. Пелагея пожала плечами.

– Не вижу проблемы, – молвила она.

– Как это?! – Ярополк даже опешил.

– Не надо соревноваться с Несмеяной. Это тебя добьёт. Сам сказал – у тебя упадок сил.

– Но как же? – он так и разинул рот. – Это как то… Не по геройски.

Он с издёвкой ухмыльнулся. И издёвка эта была над собой. В ушах звучал клич: "Любим наш герой!" из уст людей, которых совсем недавно считал своими друзьями.

– Настоящие герои друг с дружкой не бьются, – отмахнулась Пелагея. – Они ворогов лупят.

Вдалеке показался Любим, он увидел Ярополка, расплылся в недоброй улыбке и направился к ним.

– Мой тебе совет, – закончила менестрель, – не бейся с Несмеяной. Разберись с упадком сил…

Но Ярополк её уже не слушал. Он со всех ног убегал, делая вид, что ему срочно потребовалось быть в другом месте.

– Эй, Пелагея, ты чего? – Любимка, хмурясь, глядел на неё.

– Здрав будь, Любим. Что не так? – она встретила его большими глазищами и широкой улыбкой.

– Чего тебе потребовалось от этого нытика? Ёшь-матрёшь! Нашла с кем гутарить.

– Да? – девица приподняла бровь, прямо один в один как Варвара. – Не так давно я говорила на этом самом дворе с другим нытиком. Помнится, он не верил в свои силы и считал, что все пропало. И где он теперь?..

Он сразу же ощетинился.

– Не ровняй нас. Я сам всего достиг, а он всю жизнь на готовеньком…

– Ой все, – Пелагея звонко рассмеялась. – Не интересно мне с тобой спорить, Любимка. Пойду я, напишу песнь о печальном богатыре…

– Эй, как это недосуг? Я же герой! Хочешь расскажу, как я печать добыл?…

Но она уже упорхнула, оставив недовольного отрока во дворе школы богатырей.

Голова Харитона. Палаты ума. Головоломка.

Харитон висел посреди тёмного шевелящегося ничто. У него не было тела, не было формы. Лишь сила его разума позволяла ему ощущать себя цельным "я" и не разлететься в разные стороны.

Перед ним, сияя и переливаясь, медленно вращалась Головоломка. Нельзя было описать её размер, нельзя передать словами цвет и форму. Она состояла из огромного количества элементов, которые были соединены друг с другом неисчислимым множеством связей. Некоторые из связей зависли свободно, подрагивая и извиваясь.

– Новые элементы! – громко подумал Харитон. – Письмо Управителя Сумерек.

Перед ним возник пергамент с буквами. Он закружился и превратился в элемент Головоломки, как ёж, ощетинившийся множеством колючек-связей.

– Управитель попытался убить Любима по заказу хозяина Шустра. Попытка была отличная, но Кунгур не позволил ей свершиться. Теперь он пишет мне письмо, где говорит, что опасается излишнего усиления тех сил, что стоят за Шустром. В качестве жеста доброй воли он обещает помогать Любиму на состязаниях и рассказывает мне о том, что Фрол попал под влияние чёрного камня, Слезы Ночи, как её назвал управитель.

Он отпустил элемент, и тот поплыл к головоломке. Щёлк-щёлк-щёлк… Связи стали быстро меняться, подлаживаясь то так, то эдак.

– Но дело в том, что я уже знал о Фроле, – задумчиво продолжал Харитон. – Хотя информация о том, что камень действует с помощью пролитой на него крови, была новой.

Щёлк! Элемент встал на самое рациональное и удобное место. В голове Харитона сами собой всплыли мысли. Это как озарение, луч, упавший свыше.

– Не может быть! – прошептали губы-сардельки. Он отпрянул от Головоломки, утрачивая сосредоточенность. К счастью разум давно уже привык держать себя в рамках. Поэтому он не распался на части, а пробкой вылетел вверх, в палаты ума.

– Уф… – длинный тощий человек в чёрном растянулся в мягком кресле. Чёрная кудрявая борода была длиннее тела. Глаза скрывали две тёмные поблёскивающие стекляшки.