Александр Скуридин - Операция «Мальборо»

Но мой собеседник тёртый калач, и он тут же проходится по моей манере оригинальничать:

– Тренд, бренд… как мы стали любить всю иностранщину, даже в речи со своим непосредственным начальником. А если бы я оказался несведущим? Выходит, я бы в твоих глазах выглядел форменным балбесом?

Я давлюсь от смеха и выдавливаю, наконец:

Сергей Петрович, можно слегка похулиганить?

Валяй… – машет рукой генерал.

– А если поменять местами два последних слова?

– Балбес форменный… может, он… в форме это ты имел в виду? Нет, Димка, ты стал совсем несносен. Представь, а если бы я обиделся? Генералы – обидчивый народ, особенно, когда задета честь их мундира, в котором на брюках – лампасы, возносящие их носителей на очень высокую ступень!

– Извините, Сергей Петрович, больше такое не повторится. – Чистосердечно каюсь я и вполне невинно добавляю. – К тому же, вы без мундира, то есть, не в форме.

– Ладно, посмеялись, – демократично произносит мой начальник и спрашивает. – Ты готов дальше слушать?

– Готов как пионер, – откликаюсь я.

Начальник Управления аналитики относится ко мне очень даже хорошо. И дело тут не в том, что Ларин и мой, три года назад погибший отец, были друзьями.

Генерал-майор в бытность тогда ещё полковником, командиром бригады спецназа, куда я попал после окончания академии, заметил мою неуёмную тягу к книгам. Мы с ним часто беседовали на темы, довольно далекие от нашей военной специализации.

«В мире все взаимосвязано: день – ночь, мужчина – женщина, знание и его реализация, – часто повторял мне полковник и утверждал. – Ты, Дима, должен постоянно развивать, совершенствовать свой интеллект. Я рад, что ты в этом направлении идешь по стопам Паши».

Павел Иванович – мой отец, шесть лет возглавлял Управление аналитики ГРУ. Он вот-вот, как и Сергей Петрович, должен был стать генералом…

– Соберись! – одергивает меня Ларин. – И на такого ротозея я попусту трачу своё начальственное время.

Упрёк заслужен. Как бы ни были дороги воспоминания, я не имею права отвлекаться на них, когда впереди «маячит» важное и ответственное задание. Делаю лицо виноватым, полным умиления от грядущих архиважных слов Сергея Петровича.

Но пока из уст генерал-майора лишь следует продолжение его витиеватого пролога к конкретному заданию:

– Итак, христианство и ислам были навязаны предкам древних ариям, зачастую силой.

А буддизм?

– Буддизм, майор Быстров, это в большей степени философско-этическая система, где почти начисто отсутствует понятие Бога, как Абсолюта.

– Ну, а наш древний ведизм, разве не религия? – наседаю я.

– Ведизм – мировоззрение! Древние русичи поклонялись силам природы и жили в гармонии с ней, как раньше говаривали, «по правде», а не уповали на безусловное прощение своих грехов, стоит только помолиться или исповедоваться. К тому же, майор, все религии созданы искусственно и управляемы. И православие этому не исключение, хотя и зависимо от, так называемого «мирового правительства», в меньшей мере, так как в некотором роде смыкается с ведизмом. Точнее, православие опирается на то, что церковники называют язычеством. Ну не изжили мы ещё в себе все древние обряды и обычаи!.. Против Христа, заметь, отрок, я ничего не имею. Это грандиозная личность ведического, первозданного плана.

Нашему великому святому Сергею Радонежскому удалось примирить «коня и трепетную лань», я имею в виду христианство и древнее отеческое ведичество. И народ воспринял эту, в общем-то навязанную ему религию, как свою. Но потом последовали реформы Никона, раскол, преследование старообрядцев и, так называемых, язычников. И многое от благих дел святого Сергия ушло в небытие.

Однако мы, русские, до сих пор так и остались в глубине души последователями древнего ведического мировоззрения!

– Мы празднуем Масленицу, ночь на Ивана Купала, Радуницу, мы по сути остались язычниками, прикрывающимися христианством! – Подхватываю я.

– И Западу никогда не поставить нас в общее стойло, туда, где бытуют узаконенные однополые браки, «шведские» семьи и прочие гнусности! А ему хотелось бы этого, тем более, что на территории России заключены основные мировые природные богатства, которые лет через пятьдесят-семьдесят начнут повсеместно исчезать.

Мы отразили все западные нашествия и никак не поддаёмся полной и окончательной демократизации и либерализму. Всё, Дима, прелюдия окончена.

Сергей Петрович, как умелый актёр, делает многозначительную паузу.

Мы сидим и глядим на детскую площадку, где малышня возится в песочнице и с радостным визгом съезжает по металлической «горке». Мамаши беседуют в сторонке, бдительно приглядывая за своими отпрысками. Идиллия!..

Генерал, прокашлявшись, продолжает нравоучительную беседу:

– Считается, что белая чистокровная раса, наименее управляема мировыми кукловодами. И поэтому коренное население Европы в наше время так старательно разжижается пассионарными выходцами из Ближнего Востока и Африки. Когда эта смесь станет взрывоопасной, её легко можно будет направить на нашу страну. Естественно, вначале, обработав пассионариев информационно.

– Ага! Как братскую когда-то нам Украину, – замечаю я, а сам думаю: «Что-то долго Петрович подходит к основной теме, совсем уж тянет её издалека…»

– А ты не торопись, Быстров, «и виждь, и внемли», – цитирует Ларин незабвенного Александра Пушкина, вновь демонстрируя умение читать мысли. – Я тоже учился в своё время премудростям этой науки. А вот ты – слабак, никак не можешь спрятать работу собственных, в общем-то, неплохих, извилин. Торопыга… Про таких, как ты, раньше на Руси говорили: «Не спеши, идя на рати, а спеши, идучи с… рати».

– А что мне перед вами скрывать? Мы, как я понимаю, единомышленники. Так?

– Ну… так. Иначе, стал бы я с тобой столь долго разглагольствовать? Теперь сугубо к делу. Нашей доблестной ФСБ получено важное донесение: на берегу Баренцева моря найден довольно странный объект. Естественно, эфэсбэшники, наши вечные оппоненты сразу же засекретили всю информацию. Но кое-что из неё и нам, ГРУ, перепало. Вот смотри, резервист!

Генерал достаёт из внутреннего кармана пиджака небольшой планшет и выведя на экран карту и координаты «странного объекта», начинает давать пояснения. Я воочию вижу тундру, берег сурового северного моря…

Но тут смартфон Сергея Петровича издает бравурный марш. Мой начальник достает его, подносит к уху и произносит в дорогущий аппарат:

– Да, я!.. Хорошо, еду!..

– Срочно вызывают на самый верх, – озабоченно произносит Сергей Петрович и встаёт.

– Завтра жду тебя, майор, в кабинете в десять ноль-ноль. Всё, отгулял ты своё!

Я тоже встаю, как и положено по субординации, и отвечаю по-уставному: