Андрей Мартьянов - Звезда запада

Было раннее утро девятнадцатого марта 851 года от пришествия Спасителя. Утро, вошедшее во многие летописи Севера как одно из самых необычайных в истории Скандинавии и христианских стран…

Начать с того, что после восьмилетней давности боя на корабле ярла Эльгара отец Целестин взялся за меч, ибо более ничего делать не оставалось. Его разум был в смятении, монах, как мог, быстро бормотал молитвы, готовясь ко вступлению в Царство Божие, по ходу дела смахнув сунутым ему в руки Видгниром клинком одного из датчан, прорвавшегося за полукольцо дружинников Торина, с бешеной яростью отбивавшихся отходя от пролома, в который вливалась, казалось, бесчисленная орда врагов. Где-то там монах видел непокрытую голову Торина, его взлетавший и вновь с быстротой молнии падающий меч, глухой шлем Видгнира, сработанный по заказу у кузнеца Сигурда на манер римских; крики, хлопанье самострелов, удары, вдребезги разбивавшие щиты…

— Отец Целестин! Отец Целестин!

Монах обернулся, и его взгляд наткнулся на Сигню. В руках у девушки был топорик, не боевой — обычный, каким рубят дрова, выглядела она уставшей и напуганной, но всем своим видом неведомо откуда взявшаяся Сигню-Мария выражала решимость.

— Гладсхейм обещал! Может быть, они смогут что-то сделать!

— Гладсхейм… — Святой отец злобно сплюнул сквозь зубы, забыв даже спросить свою воспитанницу, как она сумела пробраться в Вадхейм. — Я же говорил, дурацкая это затея, и что только Торин думал?! Надо пробиваться всем в леса — небось поодиночке всех не переловят! Да спасёт нас Господь!.. На него одна надежда!

И тут свершилось.

На западе, на тёмном ещё небе, ярко сияла утренняя звезда, что называлась у римлян Венерою, у других же народов по-иному. Словно по наитию, монах обратил свой взор к небесам и замер от удивления и благоговейного ужаса. С запада, от ярко сиявшей звезды, к Вадхейму протянулся блистающий тонкий луч, упёрся в лед фьорда, расцветив его всеми оттенками золота и серебра, превратив в чудесное, переливающееся словно живым огнём зеркало. Само светило вдруг полыхнуло ослепляющим, неземным светом, и взгляд ясно различил появившегося всадника на белом коне, что как Ураган нисходил к берегам Вадхейм-фьорда по лучу западной звезды. Громадный снежно-белый скакун в вихрях золотого пламени, и на нём в диковинном высоком седле — человек в огненных доспехах, с обнажённым пламенным мечем и бело-золотым рогом на поясе.

Э, нет, отец Целестин. Не человек. Нечто, некая великая и забытая в твоём мире Сила, принявшая облик человека. Сила, сравнить с которой нельзя ни мощь империи франков или византийцев, ни единого из земных королей, пришла на помощь людям рода Элиндинга.

И тут же первый раз громыхнуло, а с запада, от океана, налетел невиданный ранее здесь ураган. Где-то за скалами фьорда вдруг образовалось густое, молочно-белое облако, и чудовищной силы ветер понёс его на посёлок — скалы, леса, лёд, покрывавший залив, исчезали под мутным покровом, и последнее, что смог разглядеть монах, так это дивного всадника, чей конь стоял у основания луча, на ледяной броне фьорда, с воздетым мечом в одной руке и рогом в другой. Чудесный Дух поднёс рог к губам, воздух потрясли громовые и в то же время волшебно-мелодичные звуки, услышав которые отец Целестин окончательно уверился: спасение пришло. Вадхейм будет жить.

Густая белая волна накатила на поселение, поднялась вверх по холму, охватив его со всех сторон, вместе с окрестными лесами, и монах потерял способность видеть в серебристом мареве. Остались одни ощущения. Он запомнил сотни голубых вспышек, окруживших его, беспрерывные раскаты грома, разрывавшие уши, крики, таявшие где-то в тумане, и раскатистые звуки рога того неведомого существа, что спустилось на огромном коне по звёздному лучу. Пару раз отец Целестин видел сквозь туман синие мгновенные молнии, ударявшие в призрачно-чёрные силуэты, походившие на людские, колыхалась земля, в воздухе сильно пахло грозой, ветер сбивал с ног, но туман не рассеивался. Когда молния ударила совсем рядом и вслед за ней последовал такой раскат грома, что, казалось, сами небеса раскололись и рухнули на землю, отец Целестин потерял сознание.

Немногие наблюдали за происходившим в районе Вадхейма со стороны и издалека, но чьи бы глаза ни обратились к юго-западному побережью Норвегии, грандиозное зрелище, развернувшееся перед ними, могло повергнуть любого в состояние близкое к тому, в котором находился уже отец Целестин.

В предутренних сумерках на западе грозно разгорелась ярчайшая звезда, метнув один из своих лучей к лесистому берегу. Издалека казалось, что фьорд и прилегающая к нему местность накрыты гигантским белым куполом — будто облако спустилось с небес и улеглось отдохнуть на землю. Вокруг него всё казалось чёрным или тёмно-серым, настолько ясно сиял колдовской покров, мерцавший бело-голубым светом. Изредка с его вершины в пока ещё тёмное небо ударяли слепящие молнии, тотчас исчезая в будто бы накалившемся воздухе. За многие лиги был ясно различим смутный гул, а иногда и чудовищный грохот, шедший из глубин тугой, плотной, клубящейся массы, накрывшей берег.

Страшен гнев древних богов!

И вдруг всё кончилось. Многие вадхеймцы, кто был крепок душой и телом, кто не потерял сознания от ужаса или усталости, почувствовали, что непроглядная белая мгла начала рассеиваться, удары, сотрясавшие землю, прекратились, не сверкали более огненные вспышки и не слышны были нечеловеческие голоса. Столь же внезапно померкли и угасли огни пожаров, и ласковый, тёплый весенний ветерок, в который превратился неистовый ураган, унёс прочь дым и остатки таинственного тумана.

— Отец Целестин, проснись! — пронёсся в сознании монаха чей-то голос. Вроде бы… Вроде бы Гладсхейма? — Проснись и зри! Сам Эйреми Владыка явился к нам!

В этом голосе звучало такое благоговение и сила, что святой отец сразу пришёл в себя, поднялся, оперевшись на правую руку, и обратил совершенно безумный взгляд вниз, к подножию холма, где сиял в свете звезды битый лёд залива, казавшийся сейчас алмазным.

Многие десятки жителей посёлка тоже устремили свои взоры к явленному им чуду. Нет, не чуду. Чудо — это что-то сказочное, легендарное, чего в жизни и быть-то не может. А здесь блистали перед людьми невиданная мощь и великолепие — настоящие и осязаемые. Великая Сила прошлого, тайна тысячелетий, пришедшая по зову обречённых, средоточие Блага и Света, Мощи и Власти, что не являлись на грешную землю после Христа вот уже восемь с половиной столетий.

Всадник на огромном белоснежном коне, сиявшем во мгле перед рассветом ярким серебром.

Белый плащ вьётся по ветру, драгоценный доспех бросает блики, волосы подобны расплавленному золоту; лик грозен, но в серых, как летняя тень над водопадом, глазах радость и сострадание, гнев и милость.