Александр Бушков - Чужой среди чужих

Седой колдун поднял голову. Глаза, его блестели, точно от слез.

– Прости меня, дружище, – глухо сказал он. – Но уже слишком поздно. Прости…

И он резко разжал кулаки, повернув ладони в сторону Борна. И рядом, но вне поля зрения заржали и забились кони. А конь Ногудара шарахнулся в непролазную чащу, оставляя на ветках полосы шкуры.

И в этот последний момент Сварог понял, что Ногудар вовсе не тянул время. Он просто не хотел драться с Борном. Он боялся драться…

Но – и в самом деле, было уже поздно.

Началось. И небо опустилось ниже, и стало серым как пепел, как седина Ногудара, хотя солнце осталось на месте – кроваво-красный карлик. И земляничная поляна с черно-бурым камнем стала маленькой и нестерпимо тесной.

Из ладоней колдуна вырвались две ослепительные ветвистые молнии и с оглушительным шипением вонзились в грудь Борна. Сила удара была такова, что Сварога швырнуло наземь и прокатило два уарда, сминая стебельки земляники, царапая щеку о жесткую траву. Поднялся ураганный ветер, прочь полетели сломанные сухие сучья, лошади перепуганно заржали, лес наполнился скрипом раскачиваемых деревьев.

Сварог протер запорошенные до рези глаза, с трудом приподнялся на карачки, посмотрел в сторону друзей-недругов. Уши заложило, словно он находился не на земле, а на борту пикирующего бомбардировщика, нос обожгло исходящее от молний ледяное дыхание.

Ветер хлестал по щекам, рвал одежду, пытался опрокинуть на спину, выдавливал слезы из глаз.

Борн стоял на прежнем месте, невредимый, и даже ураган, казалось, не был для него помехой. Его фигура была окружена туманным, зыбким ореолом – багровым, желтоватым на излете, об который и дробились молнии, не в силах пробить защиту.

Ногудар тоже пребывал на своем месте; свирепый ветер исходил от него, будто в нем был запрятан авиационный двигатель.

Оба лара-перебежчика не двигались. Ногудар так и застыл с опущенными руками, развернув ладони в сторону своего друга, посылая в него нескончаемые молнии, пытаясь пробить ореол. Руки Борна были подняты на уровень плеч – он то ли собирался прижать их ко рту рупором, то ли сжимал в ладонях невидимый мяч.

А ветер усилился еще больше. Поднятые вихрем хвоя, сорванные листочки земляники, ошметки мха и сломанные ветки закружили над поляной в бешеном хороводе. В лесу с шумом рухнуло дерево, за ним второе, передавая земле свою дрожь…

Действуй, когда поймешь, что пора – так или почти так напутствовал Борн… Что ж, кажется, пора.

Борясь со шквальными порывами, Сварог вытянул из-за пояса Доран-ан-Тег и, как был на карачках, пополз в сторону Ногудара, ногтями цепляясь за ходящую ходуном землю. Большего он сделать бы не смог. Разве что убежать.

Он не был колдуном и не сумел бы с помощью магии переломить ход битвы. Но он был солдатом и мог склонить чашу весов в свою сторону более простым методом… По крайней мере он на это надеялся.

И он был ларом, которого не так-то просто убить или заставить отступиться.

Несколько раз Сварог терял опору, и его отволакивало назад, в сторону от эпицентра сворачивающейся в спирали бури. Несколько раз, когда воздушные удары оказывались особенно яростными, ему приходилось выжидать, вжавшись в землю, как под бомбами… Листья, веточки, всякий мусор царапали в лицо. Однако он упорно полз вперед.

Он увидел, как пошатнулся Борн, как отступил на два шага. И тогда Ногудар сделал шаг вперед. Молнии с новой энергией стали ввинчиваться в защитный ореол штурмана. Древний камень, очищенный от мха и даже, кажется, надраенный до блеска, как солдатская бляха, явственно раскачивался под напором урагана, готовый вот-вот с мясом вывернуться из объятий земли. Но штурман выстоял, наклонился против ветра и растопырил пальцы. Когда к нему вернулся слух, Сварогу показалось, что он уловил невнятный стон среди грохота и воя разбушевавшегося воздуха, – но кто его издал, он сказать не мог. Однако столько в этом стоне было невыносимой муки, что кровь в жилах останавливалась и сердце мертвело.

И он не знал, какие заклинания, какую форму магии применяют друг против друга старинные друзья. И знать того не желал. Магией он был сыт по горло. То, чему свидетелем он сейчас стал, было настолько нереально, настолько жутко, что вся нечисть Хелльстада и Ямурлака показалась детскими страшилками… Главное для него было удержать топор, который разворачивало как флюгер и вырывало из руки.

Спираль урагана как ножницами остригла ветви над поляной, но слабосильный кровавый карлик солнца не мог растопить колдовскую мглу.

В воздухе появился новый звук – похожий на рев пролетающего под мостом поезда, и из сложенных раструбом рук Борна медленно, рывками выдвинулась и медленно, рывками потянулась к Ногудару бесплотная, диаметром в пол-уарда труба синего матового свечения – типа тех, что возникают, когда сценический дым попадает во вращающийся лазерный луч на каком-нибудь шоу. Молнии пронизали ее насквозь – без малейшего, впрочем, для нее вреда. Чудовищный ветер утих на мгновение и ударил с новой силой, но за это время Сварог успел совершить гигантский, на целый уард, марш-бросок вперед. Боли в израненных пальцах он не чувствовал. Пальцы – ерунда, пальцы магией подлечим, будь она неладна… а вот до Ногудара осталось всего три уарда… Не подкачай, Доран…

Светящаяся «труба» коснулась древнего камня, и его верхушка взорвалась тысячью осколков. Осколки завертелись в сумасшедшем танце и, подхваченные ураганом, понеслись в сторону Борна.

А на заднем плане рухнуло еще одно дерево, вывернув напоказ косматые корни, тут же обглоданные ветром до болезненной белизны.

Ногудар развел руки в стороны и стал похож на танцующего черного журавля.

И ветер приобрел цвет и плотность – теперь над поляной бесновался полупрозрачный желтый вихрь, лупил по камню, по Борну, по деревьям окрест, по Сварогу – рвал волосы, отдирал пальцы от земли, залезал в горло и ноздри, затыкал уши. Сварог заорал, но голоса своего не услышал.

Осколки камня ударились в багровый ореол вокруг Борна и рикошетом разлетелись во все стороны. Даже сквозь неверное свечение ореола, желтый ветер, марево невещественной «трубы» и белые вспышки разрядов было видно, как пот ручьями струится по лицу штурмана, как дрожат его напряженные, будто сведенные судорогой пальцы… А Ногудар стоит внешне спокойно – лишь губы его превратились в белую линию, рассекающую лицо поперек, да взгляд серых глаз уже не такой пронзительный. Ну, я тебя…

Синяя «труба» остановилась возле самой груди Ногудара, не в силах больше преодолевать магическое противодействие. И в этот момент Ногудар заметил подобравшегося совсем близко Сварога. И в этот момент Сварог поднял топор.