Алла Гореликова - Меч войны, или Осужденные

Ни за что, хотела крикнуть Мариана, но в последний миг удержалась. Чем больше будет она ерепениться, тем меньше останется надежды на побег! Время… время и свобода ходить здесь, вот что ей нужно! Девушка выдавила фальшивую улыбку:

– Ишь какой быстрый! А скажи, у вас что, так вот принято: схватил, уволок – и замуж? Ни сватов, ни подарков, ни благословения родительского?

– Будут тебе подарки! – Женишок довольно улыбнулся. – Чего ты хочешь, о роза души моей?

Чтобы ты сдох, подумала Мариана. Можно – быстро и легко: я не кровожадна.

– Я же сказала: родительского благословения! Или ты хочешь, чтоб я душу свою погубила?

– Это хорошо, что ты богобоязненна. Но не бойся: нас благословит Святая Церковь. Между прочим, как зовут тебя, о прекрасная?

Спохватился!

– Мариана. А… тебя? Прости, не запомнила.

– Ты можешь звать меня просто Ферхади. Но это – наедине; при людях же у нас принято обращаться к мужу «господин мой», и лучше тебе запомнить это накрепко.

Видимо, что-то отразилось на лице Марианы, потому что Ферхади встал, шагнул к кровати и навис над пленницей, сковав ее взгляд яростным взглядом.

– Строптивых жен у нас укрощают, Мариана. Подумай, чего ты хочешь больше: ласки или плетей.

И вышел, оставив «розу души своей» одну.

Мариана быстро убедилась, что чары защищают соблазнительно распахнутое окно не хуже решетки, дверь заперта снаружи, а зеркало не скрывает потайной ход – или же скрывает так хитро, что не ей открыть. Разуверясь в возможности немедленного побега, девушка решила заняться собой. Благо, на столике у зеркала нашелся не только гребешок, но и много чего еще…

Ферхади пришел, когда Мариана распустила косу и начала расчесываться. Остановился у двери, выдохнул восхищенно:

– Как ты прекрасна, северянка! Не волосы – чистое золото!

Вам, ханджарам, только золото и подавай, раздраженно подумала Мариана. Но от себя не скроешь: похвала пришлась ей по сердцу. Мариану еще ни один мужчина не называл красивой, никогда, сколько помнила она себя. А уж тем более – прекрасной.

– Однако я виноват перед тобой: не дело моей невесте обходиться без помощи служанок. Я пришлю тебе женщину, искусную в причесывании. И еще двоих, помочь одеться. И…

– Погоди! Пока тут еще нет толпы служанок, я хочу спросить.

Лев Ич-Тойвина чуть заметно улыбнулся:

– Спрашивай, о роза души моей.

– Я приехала в Ич-Тойвин по делам Святой Церкви. И должна вернуться в Таргалу. Ты не боишься, что тебе придется держать ответ за неисполненное мною?

На краткий, почти незаметный миг улыбка превратилась в истинно львиный оскал. Но ответил ханджар спокойно:

– Не боюсь. Святая Церковь благословит нас и тем самым снимет с тебя долги. К тому же ты приехала в Ич-Тойвин не одна; твой спутник довершит дело. А ты запомни, северянка: Лев Ич-Тойвина не боится ничего и никого.

– Даже Господа?

– А что мне бояться Господа? Господа пусть боятся те, кто не чтит Его. – Ферхади подошел к Мариане, заглянул в глаза. – Что еще хочешь ты спросить?

– Мой спутник… я могу увидеться с ним?

– Конечно, о яхонт сердца моего! – Как странно он говорит: словно сам насмехается над собственными словами. – Когда ты станешь моей женой, тебе обязательно нужно будет с ним увидеться! Сама посуди: если твой рыцарь не будет знать, что оставил тебя в надежных и любящих руках, как сможет он спокойно вернуться домой? Впрочем, долго ждать встречи не придется, не волнуйся. Завтра день святой Анель, покровительницы супружеских уз, лучшего времени для свадьбы и желать нельзя.

– Завтра?!

– Не бойся, времени хватит. Уже к нынешнему вечеру все будет готово.

Почему-то Мариана подумала, что Ферхади прекрасно понимает: она вовсе не торопится стать его сорок восьмой женой. Понимает и получает удовольствие, делая вид, что у них все слажено-сговорено, а невеста только и мечтает очутиться в его постели. Ты ничего не сможешь сделать, говорили его насмешливые глаза, и легкая улыбка, и весь до тошноты самоуверенный вид. Ты моя. Я захотел тебя – и уже завтра получу в полное свое владение. Такие дела у нас делаются быстро, и не надейся, что кто-то здесь станет спрашивать твоего согласия. Попробуй только не согласись.

А вот попробую!

– Ты обещал мне благословение.

– И оно будет, – спокойно подтвердил жених.

– Брата провозвестника.

– Ты хочешь именно его?… Хорошо. – Императорский родич пожал плечами с таким видом, словно просьба невесты была сущим пустяком. А впрочем… может, это и вправду для него пустяк, подумала Мариана. Ну что ж, по крайней мере, брату провозвестнику она сможет сказать, что вовсе не хочет замуж за этого… этого!

– Так что готовься к свадьбе и не тревожься ни о чем. – Ферхади окинул девушку жарким, восхищенным и бесстыдным взглядом – таким, что у нее заполыхали не только щеки, но и лоб и даже, кажется, уши! – кивнул и вышел.

Мариана зашвырнула гребешок в угол, пнула свалившуюся с кровати подушку и метнулась к окну. Густой, словно смола, воздух заставил остановиться в шаге от свободы. Нечистый бы побрал все эти чары! Заперта, как в клетке!

И если не вырваться до свадьбы, так всю жизнь в клетке и просидишь.

Но ты ведь вырвешься? Правда?

Когда в ее клетку влетели пестрой стайкой обещанные Ферхади служанки, Мариана встретила их со спокойной, вежливой, немного грустной покорностью. А покрасневшие глаза… Что ж, невесте простительно оплакать девичество. Прекрасная северянка с удовольствием позволила омыть себя пахнущей розами теплой водой, одеть в скромное белое платье, подкрасить ресницы и брови, уложить волосы в перевитый белыми лентами венок из двух кос, – а интересная прическа, надо запомнить! После чего, под восхищенный щебет встав перед зеркалом, невольно ахнула.

Она и вправду была хороша. Пожалуй, почти так же хороша, как святая Юлия на стене часовни в Белых Холмах! Девушка отогнала святотатственную мысль, но на смену ей пришла другая, не менее нескромная: видел бы Барти! Мариана сердито отвернулась от зеркала… и замерла, столкнувшись взглядом с женихом.

Ферхади глядел на нее с откровенным восторгом. И Мариана вдруг с ужасом поняла, что этот его восторг ей приятен. Он казался чище давешнего бесстыдного взгляда. Чище, искреннее и… душевнее?

А ведь такого я могу его полюбить, замерев сердцем, подумала Мариана. И вот тогда мне только и останется, что умереть от позора…

Но тут восхищение Ферхади сменилось деловитой собранностью, и наваждение отпустило девушку. Они враги, и «жених» понимает это не хуже «невесты». И сейчас их ждет, похоже, решающий бой.

– Пойдем со мной, Мариана.

Даже не будь в его голосе неприкрытого приказа, Мариана и не подумала бы спорить. Не в ее привычках уклоняться от схватки!