Даниэл Уолмер - Багровое око

— Играть? — Шумри виновато улыбнулся. — Мне некогда играть. Я должен спешить на мою родину.

— Послушай! — Она присела перед ним на корточки, натянув платье на худые коленки. — Зачем тебе уходить? Останься! Никто из детей не играет со мной. Когда я подхожу к ним, они кидают в меня водоросли и называют глупыми именами. Они кричат, что я родилась не от женщины, не от человека. Только Бонго играет со мной! Бонго очень хороший, но человек тоже бывает иногда нужен. Живи здесь! Бонго будет красть для нас обоих лепешки и козий сыр. Я научу тебя отыскивать раковины, закрученные налево. Ты соберешь их много-много! Я научу тебя бегать по воде. Вот так, смотри!

Она понеслась наперерез прибою и взлетела на гребень волны. Ноги ее не проваливались, но держались на поверхности воды, словно она ничего не весила. Бонго, помчавшийся вслед за ней, с беспокойством заметался у ее ног, завыл и зубами принялся тянуть за край платья на берег.

— Бонго ужасно не любит, когда я так делаю, — вернувшись, сказала она, смеясь и трепля зверя за уши. — Но я научу тебя! Тебя он не будет хватать зубами за ноги и тянуть на берег. А еще я построю тебе дом из песка. Какой ты захочешь! Захочешь — он будет рассыпаться от малейшего дуновения ветра, и так весело будет вновь его строить и бросаться друг в друга песком! Захочешь — он будет прочный-прочный. Такой стойкий и прочный дом для самых ленивых…

— Я бы очень хотел остаться, — сказал Шумри (и сказал почти искренне), — но девушка, которую я люблю, умирает. Она умрет, если я ей не помогу.

Девочка вздохнула. Подвижное лицо ее опечалилось, Волк, почувствовав перемену в ее настроении, положил ей на плечо морду и лизнул в ухо.

— Хорошо, — сказала она с покорной грустью. — Уходи куда тебе нужно. Уходи хоть прямо сейчас.

— Прямо сейчас? Но как?..

— Очень просто. Посмотри мне в глаза и представь в голове свой мир. Не весь, конечно, что-нибудь одно, но очень четко. И ты окажешься там.

— Каким образом?!..

— Разве ты не знаешь, что через глаза человека можно попасть в другие миры? Ты такой большой, ты почти старый, и ты совсем ничего не знаешь!

— Но тогда все бы так и путешествовали, глядя друг другу в глаза! Не нужно было бы ни парусников, ни колесниц.

— Ну, это все не так просто! — с забавной важностью возразила девочка. — Чаще всего через свои зрачки человек пропускает лишь в один мир. В свой собственный. И порой там бывает так душно, так скучно… А иногда там водятся противные скользкие чудища… Брр! — Девочка передернула плечами. — Есть такие, как и я, но их меньше, И они все умнее меня: никому не болтают о том, что могут, держат глаза полу прикрытыми, опускают ресницы, как решетку. И поэтому их не закидывают водорослями!..

Девочка встала на колени так, что глазищи ее оказались вровень с глазами Шумри. Янтарные искры перебегали вокруг двух черных зрачков, похожих на два таинственных глубоких тоннеля сквозь пространство и время.

— Чуть не забыла! Если ты представишь что-нибудь нечетко, ты можешь попасть в совсем другой мир. Потому что миров очень много. Даже я не сумела бы их все сосчитать, а ведь я сосчитала звезды!.. Если это случится, не бойся. Ты только обернись назад и хлопни в ладоши, вот так, — она подняла руки и звонко хлопнула над своей головой. — Тогда все в моей голове зазвенит, и ты тут же очутишься передо мной, на этом же самом месте.

Шумри вновь стал вглядываться в ее глаза, затягивающие в себя, как прозрачная морская пучина, пронизанная солнечными лучами, глубокие и невесомые, как заветное озеро Алмены.

Что же ему представить из картинок своей родины, своего мира? Что?.. Ему вспомнилась сосна, росшая на обрыве над речкой, на которую он часто залезал, когда был маленьким. Ствол ее был так удобно изогнут, что на нем можно было лежать часами, свесив босые ноги вниз и прижавшись щекой к шелушащейся теплой коре… Шумри постарался представить ее как можно четче: все ее изгибы, темную зелень игл, пушистую крону. Даже запах ее он попытался представить…

Внезапно что-то встряхнуло его с ног до головы, все тело словно погрузилось в стремительный и теплый вихревой поток. Перед глазами закружились сверкающие спирали. Шумри крепко зажмурился…

Открыв глаза, Шумри увидел сосну. Ту самую, изогнутую над обрывом, с розоватой корой, с острым запахом свежих иголок. Малиновое закатное небо висело над миром, словно багровая мантия короля. Было очень душно.

Шумри огляделся вокруг. Шагах в двухстах от сосны, вверх по холму, должен быть замок его отца — холодная громада из пяти тяжеловесных башен. Но замка не было. Что могло приключиться? Разрушили враждебные войска аквилонцев или бритунцев? Смело землетрясением?.. Но тогда остались бы развалины. Холм же стоял совершенно пустой, с шевелящейся от слабого ветра травой, с редкими деревьями. В недоумении немедиец спустился к обрыву и заглянул вниз. Где речка, когда-то резво прыгавшая по черным скользким валунам? Внизу было сухо, красноватая пыль покрывала камни и мертвые коряги.

Еще больше Шумри удивился, когда поднял голову вверх. То, что он считал закатом, было серединой дня. Солнце проглядывало из облаков прямо над его макушкой, но солнце странное, багровое и тусклое, каким оно бывает только у самого горизонта.

Что за страшное стихийное бедствие обрушилось на его родину? Никогда не бывало в Немедии такой вязкой, иссушающей жары, такого зловещего солнца…

Странный шорох заставил Шумри оглянуться. Из-под корней сосны выползало странное создание, напоминающее толстую гусеницу, но только увеличенную в несколько тысяч раз. Светло-зеленое туловище толчками вытягивало себя из-под земли, рябь мускулов кругами прокатывалась под кожей. На голове были два отростка, напоминавшие рожки, шевелящиеся из стороны в сторону. На каждом покачивалось по черному глазу, похожему на икринку огромной рыбы. Глаза эти наткнулись на Шумри и замерли. Затем неторопливо и размеренно гусеница стала толкать свое жирное тело в его сторону.

Ну, уж таких тварей земля Немедии никогда не родила! Догадавшись наконец, что к его родине этот мир не имеет никакого отношения, Шумри оглянулся и изо всей силы хлопнул ладонями над головой…

…Светлое солнце ударило по глазам. Запах соленой воды и свежесть ветра сменили вязкую малиновую духоту.

Лохматая девочка звонко смеялась, сидя на песке.

— Не получилось, не получилось! Может, останешься?

Шумри только помотал головой.

Девочка затихла, вздохнула и послушно придвинулась к нему, распахнув немигающие глаза.

На этот раз Шумри решил представить свой родовой замок. Правда, он не очень хорошо помнил детали: сколько окон, какой они высоты, какой узор вытесан над каменной аркой ворот. В своем воображении он рисовал пять высоко взметнувшихся башен, узкие отверстия бойниц, мост на толстых подвесных цепях, глубокий ров со зловонной, подернутой ряской водой, пучки мха в щелях между камнями…