Алекс Макдуф - Хозяин Океана

— Так вот вы о чем! — обрадовался Фрашку и поглядел на три паруса, как привязанные болтавшиеся за кормой. — Проще простого, если только не начнется ураган вроде того, что приволок нас сюда! Достанет того, чтобы знать местные течения и берега и следить за ветром. Потом остается прикинуть, сколько могла сделать эта самая посудина при своих парусах и веслах, и они у тебя в когтях! Можно даже загнать купца подальше от берегов и там…

Фрашку осекся и испуганно-вопросительно поднял взгляд на Хорсу, понимая, что сболтнул лишку. Но гандер только заговорщически ухмыльнулся в ответ: «Знаем, мол, не выдадим».

— А что ты знаешь про Табареша? Твой отец его очень уважает. Он его знакомый? — со всем возможным дружелюбием продолжал выспрашивать Хорса.

— Как же, уважает! — фыркнул моряк. — Табареш вырезал когда-то половину экипажа у Гонзало и едва не поджарил его самого на медленном огне. Если бы не мой отец, у «Полночной звезды» был бы другой капитан!

— Это очень отрадно, что у нас капитан Гонзало, — вежливо вмешался Тэн И. — Благодаря ему мы не сгинули в пучине. А не поведаешь ли ты нам, чем еще знаменит Табареш?

— От него еще никто не уходил, — сказал Фрашку и тут же помрачнел, опять взглянув на трех привязчивых спутников. — Только отбивались, если могли. У него чутье акулы. Поговаривают, он проявляется колдовством.

— Ты думаешь, это правда? — осведомился Хорса.

— Нет, — решительно отверг таковое суждение Фрашку. — Мой отец пустил ко дну его первую черно-красную змею!

Фрашку единым духом осушил вино.

— А раз так, — продолжил юноша, — я плевать хотел на все его колдовство! Позвольте мне покинуть вас, месьоры, — обратился он к собеседникам. — Если капитан Гонзало увидит, что я не работаю слишком долго, он меня не похвалит.

— Разумеется. — Хорса поклонился молодому человеку как равному. — Благодарю тебя, и да пребудет с тобой благословение Митры и духов моря!

— И тебе того же, месьор! — поклонился Фрашку еще ниже и поторопился присоединиться к товарищам.

И вовремя, поскольку Гонзало показался из трюма. Капитан, быстрым и цепким взглядом окинув палубу, подошел к другому капитану — командиру гвардейцев Запате. Зингарец, воссев на перевернутый пустой бочонок и разоблачившись от кирасы, коя слишком сильно нагревалась на послеполуденном солнце, занимался важным делом: заточкой меча. Визг стоял премерзкий, но капитану он, без сомнения, нравился. Точило так и играло в ловких пальцах, и роскошные черные усы капитана победно поднимались кверху, закручивались на концах сами собой и подрагивали от наслаждения.

Явно недовольный тем, что его прервали, Запата вопросительно взглянул на Гонзало, заслоняясь ладонью от ярких лучей. Тэн И хорошо видел, как усы гвардейца медленно распрямились, первоначальное удивление стекло с лица, как вода, и сменилось маской стража зингарского порядка, сходной по выразительности с железным забралом упомянутого стража.

Незамедлительно призвав к себе еще двоих доблестных стражей, развлекавшихся игрой в кости, и опоясавшись мечом, Запата в сопровождении подвахтенного, обнаружившего место происшествия, скрылся в люке.

Гонзало же, еще раз осмотрев палубу и удовлетворившись ходом уборки, направился прямиком на корму.

— Седека нашли, — объявил Хорса без того уже ясный факт. — Я думаю, что прекрасные дамы ведут себя не слишком тихо.

Гонзало взбежал по коротенькому трапу кормовой надстройки. Вид у капитана был угрюмый и озабоченный.

— Ешьте Седека со всеми его вонючими потрохами, — тихо, но внятно, сдерживая ярость, проговорил капитан. — Если за мной увязался Табареш, это неспроста. Но зачем вам понадобился этот мессантийский павлин? Морской демон задери этого Пиоло, хоть он и недурно дерется! Теперь полкорабля знает, что прирезали единственного наследника семейства Каббото.

— А что с уважаемым месьором Джоакино? — участливо спросил Тэн И.

Гонзало смерил кхитайца презрительным взглядом.

— Пиоло не последний говорун на судне, — криво осклабился он. — Жрец — пусть, кстати, пресветлый Митра не забудет о нем, а то бы эти благородные месьоры сейчас жарились на пиктском вертеле, — видел, кто влезал в люк и вылезал обратно, а туранец и по запаху поймет, когда пролилась кровь.

— А как здоровье шемита? — Хорса принял условия игры, предложенные Гонзало.

— Дрыхнет без просыпа, хоть и не пьян. А его коза чахнет без ласки. — На физиономии Гонзало возникло подобие улыбки. — Какую дрянь вы ему подсыпали?

— За этим месьор Джоакино и пришел к месьору Седеку. Весьма сожалею, что не вовремя, — развел руками Тэн И, демонстрируя роковую неизбежность происшедшего в трюме.

— Это к лучшему. — Гонзало поскреб небритое горло. — А месьор Норонья тоже на посылках у Седека?

— Пожилой месьор был слишком любопытен, — объяснил Тэн И. — Он помнит что-нибудь из недавнего прошлого?

— Молитесь Митре или кому там, — Гонзало шмыгнул длинным кривым носом, метнув уничтожающий взгляд на кхитайца, — чтобы ему отшибло память об этом дне.

— Старый болван никого не заметил, — добавил Гонзало свистящим полушепотом. — Только вам все равно не отвертеться, — продолжил он в полный голос.

— Даже если служку прикончил Джоакино, а это, скорее всего, именно так, то кто связал самого Джоакино? Седек? А потом старая асгалунская лиса оглушил Норонья и наглотался снотворного зелья по случайности?

— Может быть. На все воля Митры, — развел руками Тэн И.

— Зейтулла говорит, что сначала повалился спать Седек, потом убили Джоакино, а уж за ним оглушили нашего славного советника. Пресветлый же и правдивейший Митра устами своего служителя глаголет, — съязвил Гонзало, — что вы вошли в пустой трюм еще до убийства Джоакино, а вылезли после исчезновения Норонья.

При всем своем знании древних способов защиты и разных школ игры, Тэн И вынужден был признать, что капитан запер его и Хорсу в каменный мешок.

— Что ты нам посоветуешь, Гонзало? — Гандер тоже понял, что капитан подошел предупредить их неспроста. — Ты лучше нас знаешь корабельные законы. Неписаные законы, конечно.

— Вы хорошо деретесь и хорошо соображаете. — Капитан с почти искренним сожалением покачал головой, — Если я вас не трону, мне оторвет голову Норонья — у него хватит глупости. Если я вас трону, мне оторвет голову ваш любезный король. Или, пусть несколько позже, Сигурд Ванахеймский. Вину Седека ни зингарцы, ни аргосцы доказывать не станут, а Конана, Сотти, и Арриго тут уже нет…

Гонзало умолк и внимательно пригляделся к парусам за кормой.

— С другой стороны, у нас на хвосте Табареш, и какая мне разница, оторвет мне голову Норонья сегодня и сразу или завтра Табареш, но с издевательствами? Капитан опять замолчал.