Алекс Макдуф - Хозяин Океана

— С вами я поступлю по законам Барахас. Вам дадут лодку, немного еды и воды, оставят оружие и выпустят в океан. Вы совершили на борту убийство, но и мертвец, как нам известно, был не чист перед богами. Желаю вам не попасться в лапы Табарешу.

По своему обыкновению, Гонзало собирался закончить разговор внезапно и уйти, но проницательный Тэн И не отставал и задал капитану последний вопрос:

— А служитель Митры всевидящего не заметил ли, как Джоакино подавал сигналы с вороньего гнезда?

— Заметил. Поэтому вы до сих пор еще живы, — доходчиво объяснил Гонзало и, спускаясь по трапу с кормы, скомандовал: — Нарваэс! Сворачивай работy! Довольно! Готовь лодку для вольного плавания!

На океан спускались сумерки. Вода в последних лучах дневного светила переливалась причудливыми огнистыми красками — от темно-красной, почти бордовой, до зеленой и густо-синей, индиговой.

Небеса отвечали своими красками, от чистой лазури до сплошной туши на востоке, над враждебным неприютным берегом. А месяц уже поднимал кверху свои рога, и крупная соль белых звезд проступала на остывающем черном теле уставшего и потного от жары неба.

На боканцах покачивался гребной ял, куда уже погрузили все необходимое. Провожать Тэн И с Хорсой не вышел никто, кроме Гонзало, Фрашку и старика жреца. Неподалеку, правда, на руле стоял Гвидо, но вряд ли у него имелось хоть какое-то сочувствие к изгоям. Экипаж был озабочен иным: три лазоревых паруса, ставших призрачно-серыми в надвигающейся ночи, заметно приблизились.

По корме уже прогуливались дамы, выслушивая бесконечные излияния кавалеров о своих великих подвигах. Обладавший волчьим слухом Хорса отчетливо различал манерный хохот графини Силевии и, к своему немалому удивлению, еще один разговор, происходивший на шканцах у противоположного, левого борта. Беседовали Арита и месьор Вьялли. Беседовали о кораблях и море. Кажется, аргосец наконец-то обрел родственную душу, а у хлопотливого купца Хорхе убавлялось забот с устройством очередной дочерней судьбы.

— Вальедо! — призвал капитан второго боцмана старого морского пса, каждый раз, по его собственным словам, уходившего в наипоследнее свое плавание.

— Я, капитан! — раздался от мачты сильный и зычный голос, хотя и принадлежащий человеку явно пожилому.

— Зови ребят! Приготовиться к спуску яла!

— Слушаюсь, капитан! Гальего! Футре! Меоло! Нванкo! Живо за работу, бездельники!

Застучали башмаки, зашлепали босые пятки. Четыре рослых молодца выстроились в ряд перед поспевшим сюда же седовласым Вальедо.

— Опускай! — мельком взглянув на Гонзало, махнул рукой боцман.

Матросы, среди коих особенно выделялся по-кошачьи гибкий чернокожий Нванко, сноровисто управляясь с тросами, не замедлили со спуском крохотного суденышка на воду. Заскрипели блоки, вызвав ворчание боцмана:

— Скрипят, как кости старого грешника!

— Скажи спасибо, что не свистят, — спокойно отпарировал Гонзало.

Снизу донесся легкий всплеск. Ял коснулся иолы.

Футре, ладно скроенный бронзовый зингарец, обладатель длинных смоляных волос, проворно размотал веревочную лестницу и метнул ее за борт. Путь по капризной зыби был открыт.

— Вальедо, отпусти людей. Им завтра предстоит нелегкий день, — оборонил будто бы невзначай капитан, хотя матросы стояли совсем рядом.

— Пошли по местам, дурни! — со всей возможной ласковостью и мягкостью донес до подчиненных приказ Гонзало боцман.

Матросов как ураганом сдуло.

— Я сказал вам уже все, что хотел, — обратился капитан к Хорсе и кхитайцу. — Могу добавить лишь, что берег в девяти лигах. Если будете грести как следует, Табареш не станет менять курс ради вас. Пойдем, Фрашку!

И Гонзало, не желая слушать никаких ответных слов, резко повернулся и проследовал на нос, не сомневаясь, что юноша не ослушается. И тот действительно не посмел отстать от Гонзало, хотя и оглянулся напоследок, пытаясь ободрительно улыбнуться этим чудным аквилонцам, которые, если разобраться по-честному, сделали все, как и следовало сделать.

— Вот что я вам скажу, коли Гонзало язык проглотил и не хочет накаркать. — Вальедо, облокотясь на планшир, сосредоточенно высматривал что-то в темнеющих, бормочущих глухо волнах. — На вашем месте я бы устроил дело так, что ни вам, ни нам не пришлось бы повидать этого самого Табареша нос к носу, пожри его пучина. Все говорят, что Табареш колдун или якшается с колдунами. Скажу вам: это истинная правда! Как он исхитрился, прожив на океане все свои пятьдесят с лишком лет, ни разу не попасться и Фердруго, и его предшественнику, и аргосцам тоже? Как он умудряется найти купца посреди моря, да еще так, что тот оказывается почти без охраны? Наконец, какой морской дух занес его сюда ровно так же, как и нас?

Вальедо в сердцах хватил кулаком по борту.

— Последнее, как нам кажется, не очень сложно, месьор, — возразил Тэн И. — О караванах можно узнать от надежных людей, депеши быстро доставляют почтовые голуби, а найти корабль среди океана могут даже туземцы с востока, не говоря уж о людях с Барахас…

— Не все, про что брешут в тавернах Кордавы, — правда! — возмутился Вальедо. — Сколько идиотов погибло где-то в туманах на западе, когда шли по приметам искать всякие Острова Счастья! Я знаю, откуда растут плавники: вы наслушались Сигурда. Не спорю, он знает толк в нашем деле, да только и он не сунется туда, где не знаком с течениями.

— А Табареш сунется? — осторожно осведомился Хорса, опасаясь, что порыв откровенности, снизошедший на боцмана, улетучится.

— И не раз совался, — с убежденностью бывалого человека изрек старый корсар, и ноздри его крючковатого носа затрепетали в предчувствии сладкого запаха воспоминаний.

Двадцать лет назад Табареш еще не был столь знаменит, как ныне, и еще не все широты видели ого красно-черную гадину. Близ кушитского берега есть остров, на котором стоит замок тамошнего царька. По слухам, там полным-полно редкостных штучек. Барахас давно на него облизывались, только вот одна незадача: к островку вел даже не пролив, а лаз между шхер, скал и рифов. Его так и называли — Глотка Змеи. Проход знали только личные лоцманы этого… как, бишь, его звали? — Вальедо замешкался, силясь отыскать в обширной своей памяти имя злосчастного черного монарха.

— Ну ладно, это помнит Нванко, если вам интересно, — проворчал он досадливо. — Дело не в том. Табареш прошел проливом, не взяв на материке ни единого заложника и не имея на борту вообще ни единого местного. При этом все происходило ночью, когда ни зги не было видно. Табареш сам стоял на руле и только иногда отдавал команды. Даже дно не промеряли баграми.

— А откуда все это тебе известно, любезный? — недоверчиво заметил Хорса. — Тоже из таверн Кордавы? Или, может, из Мессантии?