Андре Олдмен - Древо миров

На троне из черного полированного металла восседал некто, раскинувший за спиной огромные перепончатые крылья. Его лик приблизился, мелькнули и тут же пропали желтые клыки, и лицо стало человеческим, не страшным. Чернокнижнику показалось, что лицо принадлежит немедийцу: светлые брови, голубые, чуть припухшие глаза, прямой нос и жесткие губы… Губы дрогнули, и потекли слова, суть коих он уловить не мог.

И в то же время он был в круглом зале с желтоватыми стенами и видел в центре двух людей, мужчину и женщину. Женщина была в простом черном платье, единственным украшением ей служила серебряная диадема с золотыми изображениями солнца и луны. Мужчина, коротко стриженный, в коричневой куртке, узких штанах и туфлях с тупыми носками, прикрыв глаза, спокойно лежал навзничь на черном камне, поперек красной трещины, рассекавшей этот странный алтарь. Каким-то непостижимым образом Богуз понимал, что эта пара и существо в железном замке связаны между собой, но сейчас эта связь нарушена, и причиной тому — он, незримый пришелец в их странном мире.

Человек в берете приподнял веки. Взгляд его был пронзителен и вместе с тем спокоен. Теперь чернокнижник смотрел глазами этого человека, смотрел на туманное кольцо с черным провалом посредине, вращающееся под потолком зала…

Потом остались только голоса. Один, грохочущий, накатывал, как волна на галечный берег, он приказывал, отторгал, но сулил возвращение.

Второй, принадлежавший мужчине в берете, произнес: «Пора, королева».

Женский голос, чистый и ясный, молвил с некоторым сожалением: «Неужели нельзя без этих условностей? Бедное животное!»

«Это крыса, — отвечал мужчина, — они не любят крыс».

«Хорошо, что не кошка, — сказала та, кто именовалась королевой. — Ты готов, друг мой?»

«Да. Поторопись, иначе стражники доберутся до него раньше, чем я».

И сейчас же Богуз увидел стражников. Они уже выломали парадную дверь, впустив внутрь двух дознавателей в белых плащах с капюшонами. Один, высокий и тощий, обнюхивал шкаф, осторожно тыкая пальцем в бронзовую фигурку Весенней Богини.

Потом он почувствовал, что снова стоит в центре пентаграммы, на каменных плитах своей тайной комнаты без окон.

«Нет! — хотел закричать Богуз. — Не оставляй меня, Господин мой!»

«Ты вернешься, — накатил рокочущий глас, — и принесешь то, что я велел!»

Богуз увидел, как стремительно смыкается туманное кольцо, затворяя Врата, боль обожгла сердце, он зашатался и, уронив посох и меч, рухнул в центре магического круга, еще успев воспринять чьи-то сердитые слова: «Эй, смотрите, чтобы эти не вырвались!» Потом облачные вихри сомкнулись, мелькнуло смеющееся женское лицо, раздался нечеловеческий хохот, сноп ярких искр брызнул из таящего клуба тумана, ударил, срывая, потайные створки, сбил с ног дознавателей и вылетел через дымоход в утреннее осеннее небо.

Ничего этого Богуз уже не видел. Когда оправившиеся посланцы Братии, творя охранные молитвы, ворвались в тайное убежище, они обнаружили на полу, среди магических знаков и перепутанных клубков красных нитей, скорчившееся тело колдуна, которого поначалу сочли мертвым.

Но Богуз, горбун — чернокнижник с улицы Вздохов, был еще жив. Ему дали понюхать флакон с солью, потом стражники выволокли его на улицу и бросили в черную повозку.

«Вино было паршивым, — сказал себе рыцарь. Потом оглядел низкие каменные своды, покрытые пятнами плесени, и добавил: Так-то, Дак, попали мы с тобой в передрягу».

— Вы что-то сказали, месьор? — послышался молодой голос.

Рыцарь приподнялся, опершись на локоть. Он лежал на куче прелой соломы в каком-то подвале. Через круглую дыру в потолке падал солнечный столп с крутящейся внутри мелкой пылью. Все остальное тонуло в полумраке.

— Где я?

— В узилище барона Эзры Рыжего. Разве вы не помните?

Рыцарь подумал.

— Нет, — сказал мрачно, — никакого барона я не помню. Помню даму Абегальду с ее соколом.

— Это его дочь. Значит, вы не дрались с баронетом?

— Еще и баронет, — проворчал рыцарь, морщась: под черепом словно гудел пчелиный улей. — А с кем я говорю, хотелось бы знать?

— О, простите, — застеснялся молодой человек. — Разрешите представиться: виконт Алджерон. Я, как и вы, пленник коварного Рапральфа. Хотелось бы узнать и ваше имя.

— Меня зовут Дагеклан, — сказал рыцарь. — Но кто, Нергал меня задери, все эти бароны и баронеты?!

— Дагеклан! — воскликнул невидимый виконт. — Не тот ли вы знаменитый Дагеклан по прозвищу Железная Рука, легенды о котором ходят по всей Хайбории?

— Тот самый. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Железная Рука! Воистину я готов благословить Рапральфа за то, что его низкое коварство стало причиной моей встречи со знаменитейшим рыцарем!

И, спохватившись, виконт поспешно объяснил:

— Рапральф — сын барона Эзры. Сам барон сейчас в Бельверусе и, говорят, человек он достойный. Наследник же не в отца вышел. Он, хоть и посвящен в рыцарское звание, но настоящий мужлан.

— Он вас пленил?

— Увы! И самым коварным образом. Рапральф не дал моему оруженосцу подать боевой меч, и я вынужден был биться дорожным. Меч баронета был на две ладони длинней моего и тяжелей в полтора раза. Кроме того, его слуги так орали, что испугали мою лошадь…

— Но почему вы здесь, в темнице? Настолько бедны, что не смогли пообещать баронету достойного выкупа?

— Увы! — снова воскликнул виконт. — То есть я хочу сказать — отнюдь. Мои родичи достаточно состоятельные люди. Но Рапральф не ведает законов рыцарской чести! Он даже… он…

— Что же?

— Он высек меня!

— О, — только и сказал Дагеклан.

Следовало бы проучить этого Рапральфа. Вызвать на три удара меча, сбить в грязь и — мордой… Так и будет, если он отсюда выйдет, что сомнительно. Если баронет сечет плененных рыцарей, он их вряд ли отпускает живыми, дабы лишних вестей не разносили. Надо же было угодить в лапы такого дикаря. Ай да дама Абегальда!

Даму Абегальду он увидел — вчера? — на закатном луче. Дама красиво скакала на чалой кобылке с гривой, заплетенной цветными лентами. За плечами наездницы развевалась белая накидка, а волосы были убраны в аккуратную сеточку. Вид у дамы был испуганный.

Он пустил свою лошадь галопом и быстро приблизился.

Дама вертела головой, оглядывая небо.

— Митра, о Митра, — бормотала она, словно искала в просветах облаков самого Подателя Жизни.

— Могу ли я помочь? — осведомился рыцарь.

— Нет! — воскликнула дама. — Все пропало. Он улетел, улетел…