Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

Твое искусство и доблесть еще не успели по достоинству оценить. На твоем счету поражение, причем избранное по собственной воле, и рана. Стало быть, ты мог бы сыграть для меня некую роль, оставаясь в тени. Естественно, не бесплатно. Очень даже не бесплатно!

— Значит, ты хочешь, чтобы я был твоим телохранителем на арене, и притом не слишком лез на глаза, — повторил Конан.

Некоторое время он задумчиво хмурился, потом передернул плечами.

— Честно сказать, не вижу в твоем плане ничего невыполнимого. Не вижу и причины отказываться… — И киммериец дружелюбно посмотрел на Коммодоруса. — Тебя хоть и называют Тираном, но правитель ты, по-моему, не такой уж и свирепый. Ты даешь своему народу то, что он хочет, и люди под твоей рукой процветают. И при этом тебя никак не назовешь слепой марионеткой в руках жрецов Сета… Так почему бы и нет?.. И вроде ты что-то там такое говорил насчет вознаграждения…

Вскоре было достигнуто предварительное согласие, и стороны перешли к обсуждению условий. Последовала небольшая торговля, была названа взаимоприемлемая цена, и Коммодорус передал Конану полновесный объемистый кошелек — часть оплаты вперед.

— Когда я приготовлюсь к сражению, я тебе скажу, что делать, — сказал луксурский Тиран. — Быть может, это произойдет во время следующего выступления, а может, через одно. Пока же побереги себя и дай зажить своей ране! — Коммодорус вновь крепко стиснул руку Конана в пожатии, принятом у легионеров, потом отпустил. — А теперь, если вы трое будете так любезны и извините меня, — он взял руку Сатильды и поднес к губам твердую мозолистую ладошку гимнастки, — я, увы, должен вернуться к ежедневным вопросам правления, которыми слишком долго пренебрегал ради этого разговора. Мой человек выпустит вас через другую дверь…

Прошло несколько дней, и однажды вечером Конан вновь сидел в «Прогулочной барже», потягивая дешевый аррак. Его рана затянулась в достаточной степени, чтобы он снова мог носиться по мощеным улицам на колеснице, посещая злачные места и забегаловки в грязных трущобах. В «Прогулочной барже» было почти пусто до самого-захода солнца. Потом ввалилась порядочная толпа уличных хулиганов вперемежку с Конановыми собратьями-гладиаторами. Все они принялись нетерпеливо стучать кулаками по стойке, а потом заглатывать напитки с жадностью людей, изголодавшихся на тяжелой работе.

Кое у кого были шишки и синяки, выглядевшие вполне свежими. У других одежда была разорвана и даже порезана. Спустя некоторое время вошел Дат и громогласно провозгласил тост:

— Слышь, Намфет! Налей-ка всем по глотку самой лучшей отравы, какая у тебя есть! Пейте, ребята, и начинайте прощаться с друзьями! Чего доброго, скоро переберемся в сам город!

Подсев к Конану и Сатильде, он кивнул им и пригубил из своей кружки.

— Так себе драка была, ничего особенного, — проговорил он извиняющимся тоном. — Я даже не стал приглашать тебя, Конан, ведь ты еще выздоравливаешь…

— С кем хоть дрались? — поинтересовалась Сатильда. — У вас вид победителей!

— Мы объединились с Привратными и вместе надрали задницы балбесам Восточникам, — пояснил Дат. — Можно даже сказать, устроили им засаду. Чтобы отплатить за ту вылазку против нас, помните? И, похоже, мы отвоевали себе здоровый кусок территории внутри городских стен, аж до самого Храмового холма… — Дат пригладил рукой всклокоченную шевелюру. — Если только не случится какого-нибудь подлого предательства, отныне будем проводить время в «Серебряном трезубце»!

— Значит, — спросил Конан, — твои парни переселятся вместе с тобой? Не очень-то они, как я понимаю, привязаны к своему родному кварталу!

— Да кто может быть привязан к такому гадюшнику? — Дат оглядел грязные, облезлые стены. — Тем не менее, власти над Внутренним Причалом никто у нас не отнимет. Выпускать из рук торговлю приговоренными рабами и контрабандными товарами было бы слишком накладно! Но внутри самого города, конечно, можно будет снимать сливки куда более жирные. Мы станем предлагать защиту и заступничество уличным торговцам. К тому же в той части города, которой я завладел, во многих местах происходит строительство, и за ним тоже требуется присмотр. Уж верно, там будет, чем поживиться!

— Ты имеешь в виду, вы станете участвовать в строительстве храмов и акведуков? — спросила Сатильда.

— Конечно. У нас ребята отборные! — Дат пожал плечами, явно чего-то недоговаривая. — Да и деньги все равно храмовые, так что, не все ли равно, кто их потратит?

— Ты, наверное, прав, — кивнул Конан и переменил тему: — Дат, я у тебя хотел кое-что спросить. Хальбард, перед тем как наскочить на перо, жаловался, что ему предлагали нарочно проиграть бой. Он еще ответил отказом… Как, по-твоему, кто бы мог за этим стоять?

Дат пожал плечами:

— Те, кто ведает ставками, изо всех сил охотятся за сведениями… Бывает, что время от времени они даже исход поединка заранее оговаривают. Так что да помогут Небеса гладиатору, слишком влезшему к ним в долги…

Конан нахмурился:

— На Хальбарда пытался давить Заггар, прекрасно знакомый нам всем «собиратель талантов». Заггара, кстати, со времени убийства не видела ни одна живая душа. Я бы хотел знать, с кем подлец водил свои делишки вне Цирка. Мемтеп клянется, мол, ни один из его евнухов в этом деле не замешан!

Дат кивнул, что-то обдумывая.

— Я тоже еще не видел Заггара, — сказал он затем. — Но я вам обещаю, что ребята засекут его сразу, как только он высунет нос. Что бы он ни знал, это всяко окажется полезно!

— И Мадазайю опоили какой-то дрянью перед самым поединком со мной, — проворчал Конан. — Похоже, парня выставили вместо Хальбарда в самый последний момент… — Он сунул руку под неплотно затянутую повязку и почесал тело. — Рабов, подсыпавших дурман, уже успели продать и увезти вон из города. Так что никаких зацепок у меня нет!

— Насколько мне известно, ничего уж такого необычного для Цирка в этой истории нет, — сказал Дат, прихлебывая из кружки. — Ко всему прочему, Мадазайя и сам мог по нечаянности чего-то хлебнуть. А Хальбарда — прирезать ревнивый муж какой-нибудь из его последних подружек… — Юноша улыбнулся. — Но, во имя старых добрых времен в труппе Ладдхью, я посмотрю, что можно сделать… — И он повернулся к Сатильде: — Я так понимаю, все наши как сыр в масле катаются?

Акробатка так и засияла:

— Ладдхью говорит, наше последнее выступление принесло столько, сколько мы вряд ли бы накопили на шести деревенских ярмарках в Шеме. Особенно здорово идут предсказания судеб и Бардольфов «чудесный напиток из корня лотоса». Ну, и мои выкрутасы на трапециях: зрители только и делают, что бьются об заклад, сорвусь я или не сорвусь. Все им подавай риск, как можно больше риска! Вот, к примеру, следующий раз я буду выступать над парусиновой загородкой, полной ядовитых гадюк…