Роберт Говард - Короли ночи

— Клянусь кровью Тора! — выругался норманн. — Хорошо еще, что здесь нет твоего дружка Вульфа Рубаки. Я слышал, что тебе нет равных в искусстве владеть мечом, и теперь убедился в этом. За эти минуты я увидел больше хорошего фехтования, чем в гораздо более продолжительных битвах. Клянусь Тором! Ты шел сквозь моих людей, как обезумевший волк через стадо овец! Там, в твоей стране, все такие?

Ирландец молчал.

— Таких, как ты, мне приятнее всего видеть в рядах своей дружины, — сказал Торвальд. — Я прощу все старые обиды, если ты перейдешь служить ко мне, — он говорил это, заведомо уверенный, что Кормак не согласится. И действительно, ответом ему было ледяное молчание.

— Ну что ж, — продолжал Торвальд, — я и не рассчитывал, что ты согласишься. Но отказ означает для тебя приговор. Я не позволю, чтобы подобное оскорбление осталось безнаказанным. — Он рассмеялся. — Ты замечательный воин, но твою хитрость явно перехвалили. Глупец, ты хотел перехитрить викинга? Я узнал тебя еще до того, как ты начал врать. Назвался вождем ирландских реверов, так ты и был им, только очень давно. Я тебя тоже очень давно не видел, это правда, но скажи, где на морях Севера можно найти другого человека твоего роста, сложения и с такими шрамами на физиономии, а? А теперь, Кормак Мак Арт, он же Клиан, правая рука Вульфера Хосаклинфа, ютландского викинга, который ненавидит мое племя… Теперь… Ютт тебе нужен… интересно, зачем? Но это ты мне и так скажешь. Потом. — Он глубоко вздохнул и продолжал. — Здесь снова какая-то хитрость. Я тебя видел только раз, много лет назад, ты сошел на берег с ложью на устах, чтобы шпионить, а потом, ночью, с Вульфером напасть на меня. А теперь говори: сколько у Вульфера кораблей и где они?

Кормак, вместо ответа, рассмеялся.

— Не скажешь? — Торвальд не на шутку разозлился. — Ладно, это не так важно. Когда бы они ни пришли на Макки Хед, там их будут ждать три моих драккара. Когда мне надоест мой ютт, я неплохо позабавлюсь еще и с Вульфером. А ты все это будешь наблюдать, потому что я подвешу тебя на самом высоком дереве этого острова. Увести его!

Когда кельта выволакивали, он слышал спор, разгоревшийся между вождем и Гримном. Во дворе уже не было тела вождя пиктов: или он пришел в сознание, или его забрали соплеменники. Кормак знал пиктов, поскольку воевал когда-то с их каледонскими родичами, и помнил: они более живучи, чем коты, а их упорство превосходит все разумные пределы. Бурлла, если, конечно, ему не сломали кости, должен был прийти в себя за пару часов.

Усадьба Торвальда была повернута к небольшому заливу, у берега которого стояли корабли с драконьими головами. Она состояла из большой скаллы и расположенных вокруг нее меньших зданий: конюшни, складов и жилищ дружины. Все это было окружено десятифунтовым частоколом из заостренных бревен, глубоко врытых в землю, что исключало возможность подкопа. В частоколе, имевшем форму подковы, открытой со стороны моря, были отверстия, служившие амбразурами при стрельбе из лука. Частокол доходил до самого берега и защищал также и корабли. Все поселение представляло собой солидную крепость, как и все селения викингов в Британии. Обычно они служили базами при набегах и местами непродолжительного отдыха. Торвальд считал свое селение скорее домом, поэтому оно было более основательным, чем другие.

Эти удобства, впрочем, Кормака не касались. Его притащили в небольшое строение у самого частокола и приковали к стене. Двери с треском захлопнулись, и Кормак остался наедине со своими невеселыми мыслями. Раны, полученные в драке, не были глубокими и не слишком мучили, но его удручало другое: легкость, с которой он попал в западню. Он, ловкость и хитрость которого благословляли или проклинали короли!.. В следующий раз уже никому не удастся так его провести. Он был убежден в этом, как и в том, что следующий раз наступит. За Вульфера он был спокоен даже тогда, когда услышал окрики и скрип дерева, свидетельствовавшие об отплытии драккаров. Пусть плывут и ждут там хоть до скончания века! Ни он, ни Вульфер не такие уж простаки, чтобы поверить Торвальду. У Вульфера был всего один корабль и восемьдесят воинов. Все они, вместе с кораблем, были надежно укрыты в зарослях на противоположном берегу, меньше чем в миле от Кормака. Люди Торвальда вряд ли могли их обнаружить. Если только Вульфер будет придерживаться намеченного плана, ни у викингов, ни у пиктов не будет причин обследовать ту часть острова. Берег был неприступен, к тому же пикты избегали там появляться, поскольку считали это место заколдованным и опасным. Ютты должны были дождаться возвращения Кормака или же должны были ждать появления дыма, поднимающегося над местом назначенной встречи с Торвальдом, а это означало бы, что норманн на этот раз — в порядке исключения — не придумал очередной мерзости. Обо всем этом Кормак предусмотрительно промолчал перед Торвальдом, хотя и не допускал мысли о том, что его могут узнать. Часть правды, однако, он сказал: его действительно привела на остров весть об юттландском пленнике. Конкретный повод для визита, названный им, был такой же правдой, как и имя, которым он сам воспользовался.

Звуки стихли. В лагере воцарилась тишина, прерываемая только размеренными шагами ночных сторожей. Уже было около полуночи, по крайней мере, на это указывали звезды, которые он мог видеть через маленькое зарешеченное окошечко. Его приковали низко, над самым полом, и он не мог ни стоять, ни сидеть. Кельт опирался спиной о частокол, одновременно служивший и стеной его тюрьмы, и именно из-за этой стены до него долетел звук, который не был ни шумом леса, ни гулом ветра. Он медленно пошевелился — насколько ему позволяли цепи — и заметил между двумя бревнами щель, через которую смог выглянуть наружу. Луны еще не было видно, но лес напротив был хорошо освещен. На самой его опушке кто-то едва заметно крался в зарослях, и это движение просматривалось по всей длине частокола. Ночь была наполнена шелестом и шорохом, и казалось, это сам лес движется и перешептывается в темноте.

Да, ведь пикт ясно сказал: "Когда лес оживет…"

Кормак услышал голос одного из сторожей:

— Клянусь кровью Тора, в этом лесу, наверное, водятся тролли!

А ветер как воет…

Кормак прилип к щели в заборе и стал внимательно всматриваться в темноту, но, несмотря на прекрасное зрение и слух, не сумел разглядеть источник шума. И вдруг что-то замаячило под ближайшими деревьями. Кормака охватила непроизвольная дрожь: низкие и коренастые существа в полутьме напоминали лесных демонов. Они шли след в след и очень тихо. Это произвело на него столь сильное впечатление, что способность реально мыслить вернулась к нему не сразу. Это были пикты, потомки древней расы из Мрачных Веков, реликты каменной эпохи, которая уже уступила бронзовым мечам кельтов. Теперь те, что остались, боролись за выживание. И год за годом уступали, проигрывали. В темноте Кормак не мог сосчитать точно, но предполагал, что пиктов было не меньше четырехсот. Эта группа, особенно после того, как из поселения уплыли три ладьи, значительно превосходила оставшихся защитников.