Роберт Говард - Короли ночи

Они прошли и исчезли без следа, как ночные духи; Кормак молча ждал. Внезапно тишину ночи разорвал могучий крик. Лес вокруг частокола вдруг ожил, со всех сторон к нему ринулись темноволосые воины. Кормак в бешенстве пытался разорвать цепи. Там, снаружи, начиналась битва, а он должен был сидеть, как овца, приведенная на заклание. Отовсюду доносились воинственные возгласы и лязг оружия. Норманны держались стойко. Кельт не мог видеть этого, но мог судить по тому, как вздрагивала стена. Пикты не носили доспехов, и он предполагал, что викинги смогут защитить частокол до прибытия Торвальда, который, увидев огонь, конечно же, немедленно вернется. Да, но что здесь будет гореть? Кто-то завозился у дверей. Наконец они открылись, и Кормак увидел старого Гримна. В одной руке он держал связку ключей, а в другой шлем и меч узника.

— Мы все уже мертвецы! — воскликнул старик. — Я предупреждал Торвальда! В лесу полно пиктов, их там тысячи! Мы не удержим забор до возвращения кораблей. Да и он уже, можно считать, мертв — как только они вплывут в залив, пикты нашпигуют их стрелами. Они уже подожгли ладьи. Осеикс, проклятый глупец, помчался туда с викингами, чтобы спасти драккары. Они не успели выйти, как вся эта толпа набросилась на них. Никто из них не уцелел, а мы с трудом сумели закрыть ворота. Мы рубили их дюжинами, но все напрасно — на месте каждого убитого вставали трое новых. Неужели на этом острове живет столько пиктов?! Кормак, ты честный человек, у тебя где-то здесь есть корабль, поклянись, что спасешь меня, и я тебя выпущу отсюда. Может быть, эти дьяволы тебя не тронут. Только ты можешь меня спасти, я покажу тебе где держат ютта, и мы заберем его с собой… — он обернулся и побледнел.

— Клянусь кровью Тора! Ворота не выдержали! Они уже внутри!

Воинственный клич пиктов приближался.

— Выпусти меня, старый дурак! — завопил Кормак. — Потом будешь стонать!

Дрожа от страха, Гримн вошел в тюрьму, но из-за дверей выскочила темная фигура и схватила его за волосы, задирая вверх голову. Викинг страшно завыл, острие ножа вонзилось в сморщенную шею. Стоя над еще вздрагивающим трупом, пикт присматривался к Кормаку. Тот уже приготовился к смерти, как вдруг узнал в убийце Бурллу.

— Ты убил Аслафа и Хорди. Я видел это, прежде чем ушел в лес, — Бурлла говорил с каменным спокойствием. — Я приказал своим, чтобы тебя не трогали. Ты ненавидишь Торвальда так же, как и я. Я выпущу тебя — ищи мести. Торвальд скоро вернется, тогда я перережу ему горло. И на Гдаре больше не будет норманнов. Все вольные люди острова собрались, чтобы помочь нам, и можно считать, что Торвальд уже мертв!

Он освободил Кормака, тот немедленно схватил оружие и ключи и спросил:

— Ты не знаешь, где сидит тот, кого называют юттом? Бурлла показал ему здание по другую сторону площади,

уже занимавшееся огнем, перед которым кипел бой. Кормак кивнул и помчался в указанном направлении. Куда пошел Бурлла, он не видел, да его это и не интересовало. Пикты успели уже поджечь все, что могло гореть: скаллу, конюшню, склады, частокол. Возле скаллы и частокола отчаянно сопротивлялись последние оставшиеся в живых защитники. Нападающих и вправду были тысячи. Они наседали на викингов, которые хотя и возвышались над ними, как башни, но все же были подавлены численным превосходством пиктов. Предсмертные крики возносились к освещенному пламенем небу, но пробегавший между воинами Кормак не услышал ни одной мольбы о пощаде. Обе стороны сражались с такой яростью, что не прочили пощады и никого не щадили. Норманнские женщины сыпали проклятьями и бились рядом с мужчинами, погибая рядом с ними. Норманнских детей убивали так же, как раньше — пиктских. Кормак не участвовал в этой бойне, у него не было здесь друзей, а каждый из сражавшихся мог при первом удобном случае перерезать ему горло. Он использовал меч лишь затем, чтобы парировать случайные удары. Его и в самом деле никто не атаковал, и он практически без помех добежал до цели и быстро отпер двери. Кельт успел вовремя — крыша уже загорелась, внутри было полно дыма. Он с трудом нашел в углу того, кого искал. При его появлении цепи загрохотали, и голос со свойственным юттам акцентом произнес:

— Убей меня. Меч лучше, чем огонь.

— Я пришел спасти тебя, — шепнул Кормак и опустился на колени рядом с ним. Как только он вытащил пленника наружу, пылающая крыша рухнула. Жадно хватая воздух, он присмотрелся к спасенному. Перед ним стоял рыжеволосый великан, грязный и полуголый после долгих недель, проведенных в плену, но взгляд его сохранял властность.

Гигант посмотрел вокруг и воскликнул:

— Меч! Меч мне, клянусь Тором, здесь происходят грозные и прекрасные вещи!

Кормак остановился и вынул окровавленное оружие из руки пронзенного стрелой викинга.

— Вот меч, Хат, — проворчал он, — но на чьей стороне ты хочешь биться? Норманнов, которые тебя держали здесь, как волка в клетке, и хотели убить, или, может быть, пиктов, которые прикончат тебя из-за твоей рыжей головы?

— Выбор невелик, но я слышал крики женщин.

— Все уже убиты. Им ты не поможешь — ты сможешь спасти только себя. Это ночь Волка, и волки грызутся между собой.

— Хотел бы я повстречаться с Торвальдом, — мечтательно вздохнул ютт, вслед за Кормаком подбегая к частоколу.

— Позже, — прошипел ирландец. — Ставка в игре гораздо выше. Тор… Хат! Мы вернемся потом и закончим то, что начали пикты. Сейчас мы должны подумать не только о себе. Полагаю, что Вульфер идет сюда через лес так быстро, как может.

Во многих местах частокол стал кучей дымящегося пепла. Но едва они подошли к такому месту, как с земли вскочили три фигуры и бросились на них. Предосторожности Кормака были напрасными — острие оказалось у его шеи, и ему пришлось биться, чтобы не погибнуть. Отворачиваясь от поверженного противника, он увидел Хата, который, уже расправившись с одним нападавшим, в этот момент перебросил меч в левую руку и одним мощным ударом снес голову второму.

С проклятиями Кормак подскочил к нему.

— Тебя серьезно ранили? — спросил он, увидев кровь на лице ютта.

— Царапина! — запротестовал тот.

Кормак, несмотря на сопротивление гиганта, все же оторвал кусок ткани и перевязал ему руку.

— Помоги мне перетащить убитых в кусты, — сказал он. — Я думаю, Бурлла нас поймет, но если остальные узнают, что это мы, ничто их не удержит…

— Слышишь? — трупы уже были спрятаны, а Хат первым услышал новый звук.

Шум битвы уже почти утих, доносились лишь треск огня и торжествующие крики пиктов. Только у одного дома, где укрылись несколько викингов, еще шел бой. И все эти отзвуки перекрывались ритмичным плеском.

— Торвальд возвращается! — крикнул Кормак и выскочил на опушку.