Роберт Говард - Короли ночи

— Подождите немного, — осадил его киммериец. — Мы должны распределить наши силы таким образом, чтобы ни один из нас не смог навредить другому. Мы поступим следующим образом: люди Строма — с полдюжины или около этого — высадятся на берег и разобьют здесь лагерь так, чтобы обе группы держали друг друга под постоянным наблюдением и были уверенны в том, что ни одна из шаек не смоется тайком, когда мы найдем сокровища, и не нападет на нас из засады.

Те, кто останется на борту "Красной руки", выведет корабль из бухты в море, чтобы он находился вне пределов досягаемости обеими группами. Люди Валенсо останутся в форте, однако ворота должны быть открыты. Вы идете с нами, граф?

— В лес? — Валенсо судорожно вздрогнул и еще плотнее завернулся в плащ. — Нет! Не пойду, даже если мне будет предложено все золото Траникоса!

— Хорошо. Мы возьмем с собой по пятнадцать человек из каждой команды, чтобы нести сокровища, и отправимся в путь немедленно.

Белеза, внимательно наблюдавшая за тем, что происходит внизу, увидела, как Заромо и Стромбанни обменялись незаметными взглядами, а потом быстро опустили глаза. Разбойники подняли кубки с вином, чтобы спрятать за ними свои невысказанные коварные намерения.

Белеза обнаружила в плане Конана смертельно опасную ошибку, и удивленно спросила себя, как он мог допустить такой просчет. Быть может, киммериец просто переоценил свои силы? Она была уверена, что он не вернется из леса живым. Как только сокровища окажутся в руках корсара и пирата, они расправятся с Конаном, которого оба так ненавидят.

Она вздрогнула, поежилась и сочувственно посмотрела на киммерийца, которого судьба, похоже, приговорила к смерти. Странно было видеть живым и невредимым этого могучего воина, сидевшего там, внизу, и пьющего вино с негодяями, и знать, что он обречен на гибель.

Возникшая расстановка сил таила в себе опасность и гибель многих, сидящих теперь за столом. Заромо с удовольствием бы напал на Стромбанни и убил бы его, будь у него малейший шанс. Девушка не сомневалась и в том, что другой пират, со своей стороны, вынес смертельный приговор Заромо и ее дяде. Но если бы Заромо оказался победителем, то она, по крайней мере, осталась бы в живых.

Но когда Белеза взглянула на корсара, который нервно подкручивал усы и на лице которого в этот момент четко проявились все гнусные черты его характера, то поняла, что не может выбрать из двух зол: гибель или Заромо…

— Как далеко нам предстоит идти? — осведомился Стромбанни.

— Если выйдем в путь немедленно, то к полночи уже сможем вернуться, — ответил Конан.

Он выпил вино, поправил пояс с оружием и взглянул на графа.

— Валенсо, это вы убили пикта в охотничьей раскраске? Валенсо недоуменно заморгал.

— Что вы хотите этим сказать?

— Значит, вы не знаете, что ваши люди вчера ночью убили пикта?

Граф покачал головой.

— Ни один из моих людей не был прошлой ночью в лесу.

— Но в лесу кто-то был, — пробормотал киммериец, вцепившись в стол. — На дереве в лесу я видел голову пикта без боевой раскраски. Я не нашел отпечатков сапог, и решил, что дикаря убили еще до начала шторма. Но зато вокруг дерева было множество других следов — отпечатки мокасин на влажной почве. Пикты видели голову, но она принадлежала какому-то другому племени, иначе они забрали бы голову с собой. Если же дикари заключили мир с племенем убитого, то, наверняка, побежали в его деревню, чтобы сообщить о случившемся.

— Быть может, они его и убили? — произнес Валенсо.

— Нет, они не могли этого сделать. Вы, как я понял, знаете, кто и почему это сделал. Вот эта цепочка была обмотана вокруг шеи убитого пикта. Вы, должно быть, сошли с ума, если решились сделать такое.

Конан бросил на стол нечто, от чего граф придушенно застонал, схватившись за горло обеими руками.

— Это печать Корзетты, — продолжил Конан. — Любой пикт поймет, что убийство мог совершить только белый.

Валенсо подавленно молчал. Он уставился на цепочку, словно перед ним извивалась ядовитая змея, которая может ужалить.

С мрачным выражением глаз Конан некоторое время пристально наблюдал за графом, потом пристально посмотрел на остальных.

Заромо сделал быстрый жест, показывающий, что граф не в своем уме. Конан засунул меч в ножны и взял в руки кожаную шляпу.

— Хорошо, теперь мы можем идти, — сказал киммериец. Оба морских грабителя поспешно опустошили бокалы и,

по примеру Конана, спрятали свои клинки в ножны. Заромо положил руку на дрожащие пальцы Валенсо и слегка встряхнул молчаливого графа. Тот вздрогнул, внимательно осмотрелся, потом оцепенело вышел из зала вместе с остальными. В руке он зажал цепочку.

Но не все покинули этот зал. Белеза и Тина все еще сидели наверху и смотрели вниз. Они могли видеть, как Гальбро ожидал, пока закроется тяжелая дверь. Потом он заторопился к камину и осторожно начал копаться в тлеющих углях. Наконец, он нагнулся, пристально рассмотрел какой-то предмет, затем поднялся, поспешно и испуганно осмотрелся и, в чем-то убедившись, с той же торопливостью вышел через другую дверь.

— Что он искал в очаге? — прошептала Тина. Белеза недоуменно пожала плечами, но любопытство

одержало верх, и она спустилась в пустой зал. Мгновение спустя девушка стояла у камина и увидела то, что мажордом так внимательно изучал.

На углях лежали остатки карты, которую Конан бросил в огонь. В любое мгновение находка могла рассыпаться в пепел, однако на ней все еще были заметны какие-то светлые линии и несколько слов. Слов этих Белеза прочитать не смогла, но ей показалось, что линии представляют собой изображение горы или утеса, а нарисованные вокруг крестики означают лес или, по крайней мере, группу тесно стоявших друг возле друга деревьев.

Девушка не имела никакого представления, где находится изображенная на карте гора, однако, вспомнив поведение Гальбро, поняла, что тому это место известно. Он был единственным человеком из форта, который уходил в лес на значительное расстояние.

В полуденном зное, наступившем после яростного шторма, в форте установилась необычайная тишина. Голоса людей, толкавшихся на крепостных стенах, звучали приглушенно. Такая же томно-усталая тишина царила и на берегу, где вооруженные до зубов разбили пираты и корсары свои лагеря, разделенные всего парой сотен футов.

Далеко от берега, в бухте, мирно покачивалась на водной глади "Красная рука" с горсточкой моряков на борту, готовая при малейших признаках предательства поднять якорь и выйти в море. Карака оставалась главной картой Стромбанни, его гарантией против возможных уловок соперников.

Белеза поднялась по лестнице и остановилась перед графом, который сидел за столом и вертел в руках порванную цепочку. Безо всякой симпатии, но с порядочной долей страха племянница взглянула на дядю. Валенсо сильно изменился, казалось, захлестнувший его страх стер все человеческие черты с лица графа.