Сергей Гомонов - Тень Уробороса (Лицедеи)

Однако парень вел себя исключительно смирно, и если бы не его вчерашнее внезапное исчезновение, окончившееся столь же загадочным возвращением в камеру, то о нем вспомнили бы еще не скоро.

Зил уверенно ступил на платформу уже привычного лифта, поднимавшего преступников в камеру для дознаний — в «зеркальный ящик». Едва заметным движением головы отбросил свисающие на лицо волосы. Без интереса уставился на «Видеоайз» под потолком цилиндрической полупрозрачной кабины. А лифт тем временем доставил и его, и конвоиров на нужный этаж, прямо в допросную.

Военный тщательно пристегнул арестанта наручником к столу и даже повторно проверил надежность крепления. Так, будто Элинору предстояло не сидеть, всего лишь отвечая на вопросы следователя, а как минимум быть первым в связке альпинистов.

Зеркало треснуло и разошлось. В темном проеме возникли силуэты женщины и мужчины. Увидев мужчину, арестант слегка улыбнулся. Это была улыбка облегчения.

— Здравствуй, Дик! — первым сказал он и, тут же смутившись, отвел глаза от женщины в черном костюме. — Здравствуйте, госпожа Бароччи.

— Здравствуй-здравствуй…

В отличие от элегантной и строгой Джоконды капитан Калиостро был одет в свободном стиле. Темно-серая футболка и джинсы цвета индиго меняли его облик до неузнаваемости. В управленческой форме тогда, три с лишним месяца назад, он выглядел другим человеком. Да и глаза Дика сейчас казались более усталыми, чем во время прошлой встречи с Элинором.

Джо на приветствие ответила почти незаметным холодным кивком, обошла стол и села по другую сторону от Калиостро. Зил почувствовал, как она медленно «стирает» свое присутствие. С детским любопытством юноша изучал приемы, используемые красавицей-«эльфийкой». Премудрости, коим в Управлении учат не один год, выглядели для Элинора не более чем подробно расписанной схемой. Все или почти все он видел сейчас, как на ладони: зачем один поступил так, для чего другой сделал эдак. Фаустянин ждал допроса и перед его началом нарочно вошел в состояние, когда все скрытые взаимосвязи этого мира вдруг становятся идеально понятными и четкими.

— Ты не знал или не счел нужным сообщить мне тогда о том, что ты «синт», Зил? — без обиняков заговорил Калиостро, пристально глядя своими зеленовато-синими глазами в лицо арестанта.

— А это имеет значение? Разве это как-то повлияло на качество предоставленной мною информации, Дик… капитан?

Невозмутимый с виду конвоир-вэошник за спиной Элинора внутренне передернулся, услышав дерзкие слова юнца.

— На качество информации это не повлияло, — сдержанно произнес спецотделовец. — А на расследование в целом — возможно.

— Госпожа Бароччи знала, кто я.

— Да, но и она узнала об этом только позавчера.

Джоконда слегка покачала головой. Бровь Дика поползла вверх, но уточнять он не стал.

Элинор стал смотреть в зеркало, на галереи отражений их четверых — «эльфийки», капитана, охранника и его самого. Казалось, «зеркальный ящик» набит людьми-близнецами до отказа. Это угнетало…

…Позавчера вечером Джоконда действительно явилась на допрос. Это был первый ее визит к бывшему послушнику. Первый визит лицом к лицу.

— Здравствуйте, — тихо сказала она. — Камеры отключены, и мы с вами можем говорить спокойно.

— Я знаю.

Элинор прислушивался к ее странной речи. Она говорила с приятным акцентом и слегка картавила:

— Капитан Калиостро провел операцию успешно. Скоро он будет в Нью-Йорке. Синьор Элинор, когда вы узнали, что являетесь не совсем человеком? Еще у себя, на Фаусте, или уже у Максимилиана Антареса?

Зил помолчал, вспоминая события четырехлетней давности. Тогда седых прядей в волосах молодого монаха еще не было, как не было и мыслей о том, какого же рода работу ему придется выполнять для продажного дипломата. Он был счастлив просто от того, что попал в мир, полный теплого солнца и многоцветья природных красок. Фауст привлек бы своей суровостью мрачного художника-графика, в то время как Эсеф — живописца-эксцентрика. Вспомнить хотя бы те же цветы, пэсарты, от вида которых Элинор первое время столбенел, а от запаха — испытывал тошноту.

— О том, что я полуробот, мне сказала… мне сказали в поместье Антареса. Так и узнал, госпожа… госпожа…

— Бароччи, — подсказала Джоконда и с обманчивой ласковостью улыбнулась Зилу.

Фаустянин ощутил, как что-то невидимое, легкое и еле осязаемое скользнуло ветерком от нее к нему. Изумленный, ничего не предпринимая, Элинор сидел и следил за упорными попытками госпожи Бароччи взглянуть на мир его глазами и пристроиться к ходу его мыслей. Он был настолько удивлен ее действиями, что в один затруднительный момент просто взял и помог ей проникнуть сквозь «заслон». Так в недоумении подвигается разбуженный человек и видит, что к нему под бок, толкаясь, залазит малолетний шалун. Залазит, чтобы в следующую минуту, нечаянно истыкав соседа острыми локотками и устроившись поудобнее, потребовать «засыпательную сказку».

Джоконда замерла. Она тоже поняла все.

— Так вы…

Они сверлили друг друга глазами. Наконец скулы бывшего послушника слегка порозовели, и он смущенно потупился.

— Вы эмпат… — прошептала девушка. — Я подозревала пси-способности, но эмпатию… У нас ведь даже среди ведущих врачей всего восемнадцать эмпатов на все Содружество… Но… «синт»… Это какая-то ошибка… нелепица…

Пожалуй, Риккардо Калиостро немало отдал бы за то, чтобы увидеть начальницу «Черных эльфов» в такой растерянности. Потому что было это явлением столь же редким, как пролетающая через Солнечную систему комета Галлея.

Для самой Джоконды все обстояло куда хуже, чем можно себе представить. С трудом протискиваясь в его сознание, она слишком уж раскрыла свое. И Элинор наверняка узнал ее самую сокровенную тайну. В его пасмурно-серых глазах девушка тут же нашла подтверждение своим страхам. Теперь он, презренный «синт», арестант, преступник, которого ждет либо камера в Карцере, либо уничтожение (как вышедшего из строя полуробота), знает о том, что Джоконда Бароччи, пси-агент и лидер группы «Черных эльфов», лучшая, любимейшая ученица Фредерика Лоутона-Калиостро, что она…

— Извините… — «эльфийка» вскочила и покинула изолятор.

Элинор запустил пятерню в растрепанные волосы, спутывая их еще сильнее, а потом скорчился на стуле.

В этот момент он и почувствовал нависшую над Диком опасность. Это было еще хуже, чем во время эпизода перестрелки на катере. Пока перевоплощенный в Фаину Калиостро и Полина Буш-Яновская отбивались от террористов посреди Моря Ожидания на Колумбе, запертый в изоляторе фаустянин метался и умолял охрану принести ему вещи. Те вещи, которые у него отняли при аресте.