Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым

— Так ты живешь этим? Ну, торговлей и ремонтом?

— Да нет. Не совсем. Это дополнительный заработок. А так… Я ведь грамоте обучена. Мама, спасибо ей, научила. Ну, я вот иногда всякие статейки для нашей газетки «Вавилонский абзац» стряпаю. Ну и комиксы туда рисую, для неграмотных. Картинки всякие на заказ. Короче, не голодаю. И право на электричество имею. А это не каждому дано. Ну и гостиница. Она ведь мамина была. Родителей, точнее. Но отца я совсем не помню. Он давно погиб в какой-то стычке. Ну, я дела по гостинице Матвею передала, а сама стабильную долю за это имею. Я тут типа из зажиточных. — Она лукаво улыбнулась.

— Понятно. — Николай кивнул.

— Чаю хочешь? Из сушеных ягод шиповника. Редкая вещь.

— Нет, спасибо. — Он мотнул головой и продолжил осматривать обилие книг. — И ты все это перечитала?

— Нет. — Она засмеялась. — Это все я мечтаю прочитать. Так ты о чем меня спросить хотел?

— Ах… Да… Слушай. — Он почесал затылок. — Вот ты когда в первый раз меня увидела, ты как-то посмотрела странно…

— Ну да. — Она кивнула и снова улыбнулась. На сей раз грустно. — Ну, это так. Всколыхнуло что-то в тебе мои детские воспоминания.

— Детские воспоминания? О чем я тебе мог напомнить? — удивился Васнецов.

— Ты понимаешь, я ведь росла без отца. Мать сильно маялась. Да и болела она. Однажды в Вавилон пришел человек один. Да на постой остановился в гостинице нашей. Это было лет шесть назад. Или больше. Он не похожий был на других. Не было в нем никакой напыщенности и хвастовства. И хамом он не был. Ну, это вроде как не мужской характер. Такие мужики и не запоминаются, и не привлекают ничем. Но тут другое. Он был огромный просто. Великан. Сильный. Суровый. И добрый одновременно. Умный и грустный немного. Вот такой человек, с такими качествами, запоминается надолго. Да на всю жизнь, чего уж там… Я ведь… Пацанка мелкая, влюбилась в него просто. Ну как в такого не влюбиться? Ну а мама моя вообще голову потеряла. Так и увивалась вокруг него. Я даже ревновала немного. — Лера хихикнула. — Он-то сразу понял, чего от него хотят. Чтоб под крыло свое могучее взял нас. Чтобы остался. Но он сразу сказал, что не останется. И что никаких отношений… В общем… Но меня, покуда жил у нас, рукопашному бою поучил чуток. Научил этому, паяльному делу. — Она кивнула на магнитофоны. — Он где-то месяц у нас жил или чуть больше.

Николай недоумевал. Отчего он напомнил ей этого человека? Конечно, лестно такое сравнение, но он ощущал себя не могучим великаном, влюбляющим в себя своей безграничной силой настоящего мужчины. Он ощущал себя неприметным и непутевым блаженным, как метко заметил Людоед… Даже в баре эти женщины не обратили на него никакого внимания, пока он не стал демонстративно уходить. Так кого он мог ей напомнить? Что вообще может быть общего у них, у двух молодых людей, всю жизнь проживших в узких рамках своих обителей, между которыми бездна накрытых снегом руин цивилизации?

— А тут вижу, ты идешь, — продолжала она. — И ловлю твой взгляд. Я чуть в обморок не рухнула. У тебя его глаза. Ну, в точности. Такой же пронзительный черный взгляд. Вроде как звериное что-то в нем. Но такая глубина в нем, если присмотреться. Глубина, ум и печаль какая-то. Надо же, думаю, как похож…

Левая рука задрожала и нащупала спинку кровати. Васнецов медленно на нее сел. Он вдруг представил себе огромного сильного великана. Умный и добрый… И такие же, как у него, Николая, глаза. Он очень хорошо себе представил этого человека. Прошло семь лет, но он его помнил. Ведь он всегда бережно хранил его фотографию. Это был его отец.

— Как его звали? — совсем тихо спросил Васнецов.

— Так в том-то и дело! — воскликнула Лера. — В том-то все и дело! Я чего так удивилась, когда ты сказал, что тебя Николаем зовут! Его ведь тоже так звали. Дядька Колька, я его называла!

— Фамилия… — прохрипел он.

Он вдруг вспомнил последнее утро в Надеждинске. Тогда Варяг обругал их сильно за скандал, который устроил на посту Славик. Они так и не успели собрать личные вещи. Взяли только оружие. И все это время не покидала Николая мысль, что он забыл что-то важное. Но в суматохе их путешествия это как-то померкло и почти вылетело из головы. Но теперь он понял, что он забыл. Фотографию отца. Возьми он ее с собой тогда, то стоило лишь показать ее Лере. И ответ был очевиден. Она обязательно сказала бы: «Да, это он».

— Я не знаю, какая у него была фамилия. — Девушка пожала плечами и уставилась на гостя. — Чего это с тобой? На тебе лица нет. Тебе плохо?

— А откуда он?

— Да издалека… Что-то… Надежда… Что-то такое. Да не помню я…

— Надеждинск! — Васнецов вдруг вскочил. — Надеждинск! Ну, вспомни! И он бывший десантник! Майор!

— Ты чего это кричишь? — Она опешила. — И чего ты… Откуда ты знаешь? Он в самом деле майор ВДВ в прошлом…

— Это мой отец! — Николай схватил ее за руки. — Лера! Это мой отец! Он пропал семь лет назад! Ушел в поход и не вернулся больше!

— Правда? — Она с недоверием посмотрела в его глаза.

— Где он сейчас?!

— Я не знаю. Он же ушел тогда, и все. Больше никто ничего о нем не слышал.

— Куда ушел?!

— В горы. Он сказал, что должен найти Аркаим этот. Тут все его отговаривали. Говорили, что если этот город и существует на самом деле, то он оккупирован молохитами. Что идти туда — это смерть. А он и сказал, что любая жизнь — это смерть, только отложенная на черный день… Коля, отпусти, ты мне больно делаешь…

— В чем дело!

Этот разгневанный возглас за спиной заставил Николая резко развернуться.

На пороге стоял молодой человек, Лет двадцати шести или около того. В теплом военном комбинезоне, на котором еще не растаял снег, налипший от метели. Он свирепо смотрел на Васнецова и то и дело переводил взгляд на Леру.

— Иван? — удивленно проговорила девушка. — Вы же в Иерихон ушли…

— Да, ушли, — буквально прорычал тот. — Но метель настигла. Вернулись. Как видно, не зря метель нам все планы спутала. Значит, пока я в деле, ты тут шашни с этим уродом крутишь?

— Перестань, Ваня, это не то, что ты думаешь, — ответила Лера.

— Не то что я думаю? — зло усмехнулся Иван. — А что тут вообще думать? Зайди я на десять минут позже, то имел бы счастье видеть, как он уже тебе вставляет, ага?

— Да как ты вообще можешь такое говорить своей девушке? — пробормотал Николай.

Он был подавлен. У нее, оказывается, есть парень. Конечно, есть парень. Она ведь такая красивая, что просто не может быть одна. Не то что изуродованная Рана… А у красивой Леры есть парень. Да еще с таким скотским выражением лица. Ну конечно, Людоед ведь говорил, что женщины любят сволочей. Обидно-то как…

— Ты вообще, задрот, пасть свою поганую закрой. Ты что, чмо, не понимаешь, что сейчас на волосок от смерти? — Лерин парень приблизился к Васнецову совсем близко.