Грэм Макнилл - Тысяча Сынов

— Это дурное предзнаменование, — произнес Фозис Т’Кар, прислушиваясь к усиливающемуся бою барабанов. — Проклятие, мне не нравится это место. Я здесь словно слепой.

— Мы все здесь ослепли, — подтвердил Хатхор Маат и посмотрел на верховье долины.

Психическая слепота раздражала Аримана не меньше, чем Т’Кара. Как один из Свободных Адептов, он достиг значительных вершин мастерства, мог странствовать в эфире, общался с Хранителями, усвоил процедуры вызывания духов и колдовства. Все Астартес отряда Сехмет были могущественными воинами и обладали силами, о которых простым смертным оставалось только мечтать. Каждый из них в одиночку мог покорять миры, но в этом месте, лишенные своего могущества, они были простыми Астартес.

Простыми Астартес. Эта мысль вызвала улыбку на лице Аримана. Как высокомерно это звучит.

Он по-прежнему продолжал внимательно следить за открывающейся впереди долиной, а в голове уже возникали тезисы научного трактата для его гримуара — рассуждения на тему о том, как опасны зависимость и излишняя самоуверенность.

— Из этой ситуации можно извлечь урок, — сказал он. — Нам пойдет на пользу встреча с опасностью, когда мы лишены своих сил. А то мы расслабились и скоро забудем, как сражались когда-то.

— Опять поучаешь? — проворчал Фозис Т’Кар.

— Опять, — согласился Ариман. — И опять учусь. Каждый новый опыт — это возможность что-то узнать.

— И какой же урок я могу извлечь из этой ситуации? — недовольно спросил Хатхор Маат.

Из всех троих Хатхора Маата больше остальных пугала вероятность оказаться беспомощным, и эта прогулка к Горе стала для него самым суровым испытанием храбрости.

— Мы зависим от имеющихся у нас способностей, — пояснил Ариман, прислушиваясь к ощущению вибрации, передающейся через подошвы бронированных ботинок. — И нам снова придется научиться драться так, как дерутся Астартес.

— Зачем?! — воскликнул Хатхор Маат. — Мы одарены силой. В каждом из нас имеется частица могущества Изначального Творца, так почему мы не должны этим пользоваться?

Ариман покачал головой. Хатхор Маат, как и он сам, прошел через испытание Доминус Лиминис, но его мастерство соответствовало уровню Старшего Адепта. Хатхор достиг уверенности в своих силах, но ему еще только предстояло добиться единства личности и отказаться от своего эго, чтобы перейти на высший уровень Исчислений. На это были способны лишь немногие из Павонидов, и Ариман подозревал, что Хатхор Маат не относится к их числу.

— Ты с таким же успехом мог бы послать нас сражаться голыми руками, — продолжал Хатхор Маат.

— Возможно, настанет момент, когда так и придется сделать, — сказал Ариман.

Тропа стала еще круче, а бой барабанов — громче, словно отвесные стены ущелья усиливали звуки. Взгляд Аримана, как это часто бывало в последнее время, притягивала громада Горы. Вершину он не видел, ее заслонял уходящий бесконечно вверх склон, над которым нависало безоблачное небо, ставшее из желтого уже коричневато-оранжевым.

Здесь естественное происхождение этой величественной вершины казалось еще менее вероятным. Слишком правильными были ее пропорции, слишком приятны глазу ее формы, а добиться таких изящных линий и изгибов не смогли бы никакие природные силы. Ариману уже приходилось видеть столь совершенные произведения искусства.

На Просперо.

Пирамиды Витрувия [13] Витрувий — римский архитектор и инженер 2-й половины I в. до н. э. Автор трактата «Десять книг об архитектуре». и храмы братств Тизки строились с учетом принципа золотого сечения и числовых последовательностей из «Книги абака». [14] «Книга абака» ( лат. Liber abaci) — главный труд Фибоначчи (Леонардо Пизанский), посвященный изложению и пропаганде десятичной арифметики. Книга вышла в 1202 г. При сооружении Города Света Магнус Красный усовершенствовал эти принципы, и от красоты и великолепия столицы у всех, кто ее видел, захватывало дух.

Куда бы ни посмотрел Ариман, везде он видел свидетельства геометрического совершенства, словно создатель Горы тщательно изучил божественные пропорции древних, а потом сотворил этот участок суши по их проекту. Завитки спиралей образовывали на земле безукоризненные изгибы, каменные столбы располагались через точно выверенные промежутки, а каждый поворот склонов и стен ущелий шел под строго определенным углом. Ариман мог только гадать, что за причина послужила основанием для создания столь величественного геоморфологического сооружения.

Устье долины направляло звук барабанов в их сторону, громкость то увеличивалась, то уменьшалась, как поначалу показалось Ариману, совершенно произвольно. Но затем его усиленные чувства подсказали, что это не так.

— Оружие к бою! — приказал он.

По его команде одновременно поднялось пять десятков стволов — штурмболтеры, огнеметы и недавно принятые на вооружение автоматические многоствольные пушки, способные выпускать по тысяче зарядов в минуту. Официально их называли штурмовыми пушками, но столь неблагозвучное имя не соответствовало мощи предыдущей инкарнации орудия, и нумерологические исследования привели к тому, что в Легионе Тысячи Сынов осталось ее прежнее обозначение — «Жнец».

Адепты Механикум не обладали ни знаниями, ни достаточной интуицией, чтобы понять значение имен и ужас, внушаемый удачно выбранным названием. Согласно нумерологии, числом пушки была девятка, и, поскольку Легион Тысячи Сынов образовывал Песеджет [15] Песеджет — девятка верховных богов в древнеегипетской мифологии. из девяти братств, название пушки отлично прижилось.

Ариман вызвал в памяти мантры, позволяющие прибегнуть к низшим Исчислениям, чтобы замедлить процессы в усиленном организме, лучше усваивать информацию и не поддаваться страху, находясь в окружении врагов. В обычных условиях после чтения мантр его восприятие значительно обострялось и окружающий мир становился будто прозрачным, но рядом с Горой все пространство представлялось абсолютно безжизненным и непроницаемым.

Впереди забрезжил рассеянный свет факелов, затем появились огни костров. Вибрация, передающаяся по земле, казалась Ариману сердцебиением самой Горы. Неужели и он кажется кому-то ничтожной букашкой, ползущей по огромному телу, которую так легко смахнуть?

— Загайа! [16] Загайа — особое метательное копье у арабов. — скомандовал Ариман, и воины Сехмет образовали позади него ступенчатый треугольник. В других Легионах это построение было известно как «наконечник копья», и хотя Ариману нравилось это грубоватое и ясное обозначение, он предпочитал древнее название, которому его научил Император на острове-крепости Дименсландт. [17] Дименсландт (земля Ван-Димена) — остров Тасмания.