Александр Кулькин - Когда наша не попадала

– Это что ещё такое? – удивленно вопросил атаман. – Почему я раньше не знал? Кто это натворил?!!

– Летучий корабль, – грустно ответил Лисовин, выглядывая из люка. – А что не говорили – думали, не потребуется.

– Что это значит? – возмущался Спесь Федорович.

– Это же открытие! И замечательное, к тому же! Мы же столько можем натворить с этими крыльями!! Если больше не падаем, то всем под палубу! – вспомнил он о команде и первым отправился вниз, подавая личный пример.

Устроившись в тепле, атаман приказал отправить вверх тулупы для сусанина и впередсмотрящего и продолжил воспитательную беседу:

– Это же какие границы для нас открываются! – Кудаглядов восхищенно зажмурил глаза и потряс головой. – А ежели целый флот построить? Эх! Коль разум дал нам борта-крылья, то наливай-ка всем по кружечке! За такое обязательно пива испить надо!

На Лисовина было больно смотреть. Его лицо при последних словах Спеся Федоровича так мучительно сморщилось….

– Нельзя пиво, атаман. Последняя бочка осталась.

– Это почему нельзя? – удивился глава ватажников, но потом понимание тоже исказило лицо. – Ты хочешь сказать, что она, то есть он, на пи-и-иве работает?!!

– Да, командир, – прошептал завхоз и опустил глаза.

– Вот поэтому Эдька Тмураканский по велению князя и молчать поклялся, да и грамотки все сжёг.

Потрясенное молчание воцарилось под палубой. Все сразу осознали, что флота летающих кораблей никогда не будет. Ведь не справится Хмель Хмелевич, пусть даже и Хмелечки его подоспеют, с таким объемом. А кроме него никто и не варит пиво. Конечно, в трактире подают и эль и портер для гостей иноземных, но настоящее пиво может варить только потомственный пивовар. Так, как варили его предки, с душой, с любовью. Что шепчет он в темном, теплом подвале, где витает дух хмеля, над крутобокими бочками, то знает он и больше никто. Хотя нет в этом никакой тайны. Никто же не спрашивает, о чём шепчется ночью мужчина с любимой женой.

– А лететь мы долго сможем? – робко поинтересовался волхв, невольно прислушиваясь к хлюпающему звуку.

Все замолчали и повернулись к Лисовину. Тому было очень неуютно.

– Бочка она ведь маленькая… А она. То есть он, или… В общем, пить хочет!

– А буянить не будет? Пиво-то крепкое.

– Это для нас оно крепкое, а ему-то что. Из дуба сделан, как и бочки, – с этими словами завхоз ласково провёл рукой, будто погладил, по тёмной перегородке.

По корпусу пробежала волна, казалось, ладья потянулась под ласкающей её рукой. И тут же сверху донесся недовольный голос сусанина:

– А ну хватит ей пузо щекотить! А то сейчас завалится на спину и будет килем крутить. Думать надо, она же совсем ещё щеночка!

– Ой! – воскликнул волхв. – А Симург как появился?

– Умный ты парень, Иван, – с гордостью за своего воспитанника произнёс Геллер. – Но не будем загадывать вперёд, нам бы до воды какой-нибудь добраться.

– Вижу странное!

Звонкий голос младшего Рысёнка легко проник и сквозь закрытый люк, и все дружно полезли наверх, по дороге прихватывая зимнюю одежку из запасов Лисовина.

– И что тут странного? – недовольно проворчал атаман, вертя в руках подозрительного цвета треух, который сунул ему завхоз. – Горы как горы.

– Смотри, атаман, почти по курсу, на пару лаптей правее! – ткнул пальцем впередсмотрящий.

– И что я там не видел? – задал риторический вопрос Спесь Федорович, вздохнул, надел треух, и всмотрелся вперёд. – Люди идут куда-то.

– Ата-а-а-аман, – укоризненно протянул младший быстроглазый. – Ты подумай, если ты их видишь на таком расстоянии, то какого они должны быть роста?

– И что? Ты что, волота никогда не видел?

– Так то ж волот… Он сильный, значит, добрый. А это просто великаны, да еще и чужие.

Иван, прислушиваясь к спору, протиснулся ближе и стал внимательно смотреть вниз. Ладья летела быстро, словно маленькая щеночка, только научившаяся бегать и поэтому с радостью этим занимающаяся. Так что её остановили, и все перегнулись через борта, рассматривая огромных существ, стоящих внизу. Те старались задрать головы, но у них ничего не получалось, слишком короткая шея мешала этому. Наконец, после зычного рявканья, некоторые просто легли на снег, а остальные присели. Лежащие, огромные даже с высоты, мрачно смотрели на диковину, зависшую в небе, и иногда рычали, обмениваясь мнениями. Вначале волхв думал, что они одеты в грубо выделанные шкуры, но, присмотревшись, понял, что это просто шерсть.

– Повыше, конечно нашего волота, – задумчиво протянул стоящий рядом Геллер. – Лисовина так надо раза три на самого себя поставить. Так он и так самый высокий у нас, а вот Иванов из этого волосатика четверо выйдет.

– И что с ними делать будем? – лениво спросил сусанин. – Пиво-то уходит, а нам еще лететь и лететь.

– Ничего, – махнул рукой атаман. – Пусть себе лежат. Пускай малышку дальше. Она-то знает куда бежать? Гриць, ты бы погреться сходил.

– Никуда я не пойду, слишком юная у нас ладья, – хмуро проворчал кормчий. – Она сейчас на все стороны бежать хочет, ей всё интересно. Кто за этой крошкой следить будет?

– Иван! – безапелляционно ответил Кудаглядов. – Он со всеми зверями говорить может!

– Давай-давай, парень, – дружелюбно подтолкнул волхва Володимир. – С медвежатами дружил, с волками по лесу бегал. Неушто с собачкой не договоришься?

Парень вздохнул, закрыл глаза, чтобы суровые черно-белые горы не отвлекали, и осторожно прикоснулся к маленькому огоньку жизнерадостного лая. Странное чувство охватило его, он знал и понимал, что сидит на прочных досках и что холодный ветер упорно пробирается под его одежду, чтобы схватить и выпить всё тепло, всю его жизнь, но, в то же время, он был в залитом солнцем лесу. На опушке, покрытой яркими незнакомыми цветами и кружившимися над ними большими мотыльками, хотя… Иван присмотрелся – это были маленькие крылатые собачки, разноцветные, как бабочки. И серебряный звон колокольчиков – это был радостный лай прелестных созданий. Одна такая малышка подлетела к волхву и в притворном гневе оскалила на него маленькие клычочки. Притворном, потому что её хвостик крутился так, что превратился в размытый круг. Иван сделал испуганное лицо и протянул руку ладонью вверх защитнице полянки. Сверкая лукавыми глазками, собачка внимательно обнюхала ладонь и лизнула её. В голове у волхва сразу же раздались радостный лай и не менее радостные слова: «Давайбегатьпрыгатьиграться!!! Давайдавайдавай!!!»

Растроганно улыбнувшись детской непосредственности, парень ласково почесал собачку за ушками, послушал её восторженный лай, но тут на чистом небе вдруг возникли резы, складываясь в слова: «Иван! Уговори малышку полежать спокойно. Нам приземлиться надо». «А сам?» – недовольно подумал волхв. Новые слова приняли виноватый вид: «Я не могу. Она слишком маленькая, а с такими обращаться не умею. Грхм… Они ко мне в душу забираются, и ведут там, как у себя дома». Вспомнив своё детство, парень быстро уговорил собачку поиграть в засаду, для чего надо спрятаться во-о-он за тем цветком и лежать тихо, и с чувством сожаления вернулся в обычный мир.